Коля - маленький, тщедушный мужичок. Жил он в соседней деревне, а работал токарем в нашем селе, в колхозных мастерских. По словам мужиков, Коля был хорошим токарем: мог выточить все, что надо. Но обращаться к нему можно было только до обеда, потому что после обеда у Коли голова утрачивала ясность, глаз – точность, а рука – твердость. То есть, к вечеру токарь напивался и работать не мог.
Наступал конец рабочего дня, и Николай отправлялся домой в соседнюю деревню. Идти было недалеко, полтора километра, но перед деревней был, по рассказам самого Коли, непреодолимый овраг. Больше того, заколдованный овраг! Как Коля ни старался тверже стоять на ногах, но чем ближе он подходил к злосчастному месту, тем сильнее слабели у него ноги, и в конце концов пьяненький мужичок падал в придорожную траву и мгновенно засыпал.
- Этот овраг надо засыпать землей или отнести его в сторону! – уверял всех колхозный токарь после очередного пробуждения в траве. – Он мне жить мешает! Лето сейчас, тепло, а что будет, когда похолодает?
Кстати, спал Коля всего около часа, просыпался отдохнувший, посвежевший, сразу же осознавал, где он находится, вставал и спокойно доходил до своего дома.
И вот однажды пришел наш земляк в себя и понять не мог, почему так светло, утро уже что ли. И еще удивительнее: по всему оврагу были люди, много людей, не сосчитать. Женщины, мужики, дети! Все в белых платьях, рубашках, они косили траву в овраге! Сколько людей! Пожалуй, во всей деревне даже пятая часть этого количества не наберется.
И вот одна из женщин воткнула литовку косовищем в землю и направилась в сторону изумленного Николая. Совсем близко подошла. Не просто белое платье на ней, а расшитое узорами марийское одеяние. Такие платья Коля видел, до сих пор иногда старушки достают их из сундуков и надевают в праздники. А вот на голове у женщины было странное сооружение из платка и еще чего-то – никогда такое мужик не видел, только слышал, что в старину это носили. На ногах женщины были самые настоящие марийские лапти с прямыми носками!
- Ты кто? – удивленно спросил Коля.
- Коленька! Я же твоя мама! Вот решили весь овраг выкосить, – сказала женщина на марийском языке. – Ты, поди, нашего языка и не знаешь?
- Мама моя умерла, когда мне было три годика. Наш язык я понимаю, но говорить не могу: слов не хватает.
- Ну, да! Жалко было тебя оставлять, но родители к себе позвали. Так случилось. А ты, Коленька, не помнишь свою маму?
- Меня мамка-мачеха растила, не очень доброй она была. Шибко мне хотелось, чтобы ты была жива. А кто все эти люди?
- Наши, деревенские! Вот как много нас! А ты, сынок, все вино кушаешь. Я много раз видела тебя спящим в траве. Помрешь ведь. Плохо это: в нашей деревне почти и не осталось мужчин, одни старушки около домов сидят.
- Пью, мама. Бывает, и не хочу, а выпью. Наливают, чего не выпить!
Колина мама опустилась на траву и показала рукой, чтобы и Коля сел с ней рядом.
- Ты, сынок, вот так головку положи мне на колени и отдохни еще немножко, а я тебе нашу песню спою.
- Много смелых юношей в нашем краю, - тихонько запела Колина мама, когда он положил голову к ней на колени и глаза закрыл. – И мой сын - настоящий воин и богатырь. И жена у него красавица. И детки хорошие! А вино, Коля, больше не пей. Вот тебе серебряная монетка с моего платья, в карман тебе положу, ты храни ее, а она тебя беречь будет.
Проснулся Николай во второй раз – опять была ночь, но вот-вот светать начнет. Над оврагом расстилался легкий туман, птицы в траве о чем-то спорили между собой.
Дома Колина жена Галя уже подоила корову и готовилась идти на ферму.
- Что-то ты, муженек, сегодня припозднился. Я уж и забеспокоилась. Либо не один в овраге отдыхал?
- Один. Маму во сне видел.
- Ну, значит, помрешь скоро.
- И ты туда же. А тебе не жаль меня?
- Очень жалко. Ты не ходи сегодня на работу, отдохни, поспи. Если тебе плохо, давай я тебе стопочку налью. Как же потом одной жить-то?
- Не буду вино, с утра не хочу. Полежу немножко и на работу пойду.
Галя ушла на ферму, но отдохнуть Коле не довелось.
К дому подъехал председательский Уазик, и сама Павловна, постучавшись в дверь, зашла в дом.
- Николай Петрович! Здравствуй! Ты как, жив, здоров? Выручай! Приди сегодня пораньше на работу, на сельской ферме что-то там сломалось у дойки, выточить надо какую-то железяку.
- А чего, Павловна, тянуть. Поехали! Работать надо.
«Железяка» нужная была выточена.
Полез токарь в нагрудный карман, а там монетка старинная лежит. «Так это же памяток от мамы! Цел, никуда не делся!» - обрадовался Николай.
Нашел он шнурок подходящий, продел его в дырочку монеты и на шею себе, как крестик, повесил.
А вино пить Коля не бросил. Ну, как не бросил, выпьет, бывает, в гостях рюмочку, иногда и вторую, а напиваться и не хочется, и будто мамин голос ему слышится: «Не пей, сынок, помрешь ведь. А у нас в деревне и так мужиков почти не осталось».
(Щеглов Владимир, Николаева Эльвира).
