. Какая суровая зима была в этом году! Морозы стояли трескучие, снега навалило по самые крыши. Даже в апреле шел снег.
Ольга эту зиму жила на даче. Она просто не смогла ужиться с зятем. Ее единственная дочь повторно вышла замуж, а так как у обоих не было жилья, ей пришлось потесниться. Квартира, хоть и двухкомнатная, но малогабаритная. Куда ни пойдет, везде натыкается на разбросанные вещи Данила.
- Мама, перестань, но привык человек так жить, что поделаешь. Нам же с тобой не трудно нагнуться и положить на место.
- Я не пойму, доченька, вы меня в прислуги записываете?
- Причем здесь прислуга, своеобразная зарядка для нас, человек постоянно должен двигаться.
- А не лучше приучить своего мужа к порядку. Мне нетрудно поднять, а ему трудно положить на место?
Ольге было жаль дочку. С первым мужем ничего хорошего не видела. Она ни разу не видела на ее лице приятного выражения. Вера похудела. Та жизнь, вероятно, выработала инстинкт защиты. Теперь она защищала не только себя, но и своего нового мужа.
Однажды она не вытерпела и все высказала зятю.
- От тебя никакой помощи нет. Про уважение я уже не говорю. Положить свои вещи на место ты в состоянии? Или тебя с детства к этому не приучили?
Данил выслушал ее упреки, но ответа никакого от него не последовало. Вечером Оля услышала, как он выговаривал Вере:
- Если я не нравлюсь твоей матери, пошли отсюда.
- На съемной будем жить? Чем платить? Нам сейчас-то едва хватает сводить концы с концами. Смирись, она поворчит, поворчит и перестанет. Возраст у нее такой. Да сколько себя помню, у нас всегда была идеальная чистота. Я поговорю с ней.
Оле так и хотелось вбежать к ним в комнату и крикнуть:
- Ты чего стелешься перед ним? Один тебя унижал, теперь другой. Опомнись, дочь, посмотри на себя! Научись жить так, как тебе хочется, а не мужу. Пусть он подстраивается под тебя. – Но промолчала.
После разговора поняла, что Вера полностью на стороне мужа. Жалко выгонять ее из дома, собрала свои вещички – и на дачу.
Безвылазно всю зиму просидела в доме. Сосед, добрый, услужливый человек, сжалился над ней, каждый раз после снегопада расчищал дорожки.
Снег сошел, огородничеством еще рано заниматься. Ольга начала разминать свои ноги. Гуляла по окрестностям. Голые деревья не прибавляли ей настроения. Журавли, летевшие в небе, грустным криком возвращали ее во времена, когда она жила одна, наслаждаясь всеми прелестями свободы.
Ольга подолгу смотрела на залив, на солнце, на косяки пролетающих птиц. Ей порой хотелось улететь вместе с ними, но некуда. Ради дочери будет жить теперь здесь, в этом забытом богом месте.
Тяжело еще от того, что не может позвонить дочери, нет сотовой связи. За всю зиму Вера приезжала всего два раза. По лицу было видно, что дочь живет хорошо с молодым человеком, от этого ей стало на душе спокойно, значит, она правильно поступила.
Самой не всегда комфортно здесь, но привыкнет, это дело времени.
Невеселая картина навевала на нее уныние. Многие дома уже пустуют, у некоторых торчат только трубы. Спасает сосед. Иногда заходит на чай. Так за болтовней и коротали зимние вечера.
Частенько она поглядывала на соседний двор, высматривая знакомую фигуру. Ей так хотелось поинтересоваться его семейным положением. По виду, он лет на десять моложе ее. Но никакой женщины ни разу не видела.
Как-то раз осмелела:
- Федя, что-то хозяйку твою не видать? Все один и один.
- Я один и есть. Когда совхоз развалился Анна звала меня в город, Детей поднимать надо было. Я ей доказывал, что буду работать вахтенным методом, но из родительского дома никуда не уеду. Вот уехал на первую вахту, возвратился, а дом опустел. По телефону заявила, что она в эту дыру никогда не вернется. Поначалу ездил к ней, на детей деньги давал. Потом понял, что не нужен стал, не стал больше навяливать себя. Пусть живет, как знает.
- На что сам-то живешь?
- С весны на шабашку, за сезон зарабатываю на всю зиму.
Как-то Ольге спокойно стало на душе.
- Я на пенсии по выслуге. Пока жила в городе, работала, силы-то еще есть, мне до пенсии еще по новому закону почти десять лет. Но ничего, одной хватает, да огород засажу, не пропаду.
- Какая вы пенсионерка, вы еще женщина на выданье, - вроде как пошутил сосед, - могу и приударить за вами. – Оба громко засмеялись.
Эта шутка оказалась пророческой. Ольга уже начала привыкать к Федору, как он уехал в соседнее село на заработки. Иногда приезжал, первым делом заходил к ней, а потом уже до поздней ночи хлопотал в своем дворе.
Часто ловила на себе взгляд мужчины, отметила про себя:
-Он и правда красив, хорош собою. Какай ужас! Неужели я влюбилась? В моем-то возрасте…
А осенью он пришел и с порога:
- Оля, собирайся!
Женщина опешила:
- Куда?
- Ко мне. В одном доме жить будем. Найдем, чем заняться, мы ж с тобой не старые, еще зимой будем согревать друг друга.
- Подожди, Федя, я не поняла, ты мне замуж предлагаешь?
- Допустим, пока не совсем так. А жить хочу с тобой, а там видно будет, мы не дети, чтоб клясться в любви.
- Дай мне немного опомниться, как-то напористо ты предлагаешь.
- Чего тянуть? Я давно к тебе приглядывался, почти год знакомы. Иногда замечаю, каким взглядом ты одариваешь меня. Или не так?
Этим же вечером они с Федром перенесли ее нехитрые пожитки. Глядя на крепкого мужчину, вообразила себе счастье, которого у нее никогда не было, и заулыбалась. Ей казалось, , что на небе, в окнах, на деревьях полыхает золотом ее счастье, ее торжество.
Вот так городская женщина прописалась в селе, встретила мужчину, который подставил ей свое надежное плечо. По ее лицу было заметно, что она скинула ту разницу лет, которая им совсем не мешала.
- Эх, Ольга, поздно мы встретились, а то бы успели еще потомство завести!
