Новость даже на фоне неясных известий последних месяцев была подобна взрыву мощной бомбы – Советского Союза больше нет, он прекратил своё существование!
Валерка был в шоке. Почему? Кто дал им право решать судьбу Великого Государства и народа? Не мог Осколков понять, как это нет СССР. Равносильно, что нет тебя. Нет, ты будешь существовать – слово – то какое точное для последующих лет жизни страны, но при этом будешь другой.
По телевизору показывали радующихся этому событию «умных» щёртиков, которые, выскочив из сундука забвения, справляли свой шабаш, объясняя, насколько хорошо и необходимо для всех исчезновение могучего государства. Свершилось то, к чему они стремились и с чем боролись – Исполин рухнул, и настало их время. Теперь они могут беспринципно, не оглядываясь на закон, мораль, совесть, мнение Людей, оторвать свой моральный, а зачастую материальный кусок от той страны, которую хаяли исподтишка. Вновь стала актуальной фраза, дошедшая до нас со смутных времён Бориса Годунова – народ безмолвствует.
Трудно такое воспринять. Валера родился и жил при СССР, был воспитан в советском духе и не стеснялся этого. Афганистан? Да – эта война внесла беспокойство в общество. Но только и там он знал, что за ним стоит большая и могучая страна. Что сейчас? Неизвестность, с именем - Союз Независимых Государств. Конечно, до этого они были в зависимости. От кого?
Некоторые новоявленные страны сразу же дистанцировались от России – «ми вас в упор нэ знайт». При этом они не забывали получать по льготным ценам энергетические и другие, необходимые им, поставки, распухая на их тёплых дрожжах от ненависти и не забывая постоянно лить грязь в сторону соседа. Ещё тогда дальновидные люди в России говорили о том, что безопаснее змею пригреть в холод, чем поддерживать тех, кто с ходу отвернулся. Насколько они были правы. В газетах стали появляться гневные тирады новоявленных лидеров, клемящих и сам Союз и замахивающихся на русский народ. Наверное, поэтому зависимые прибалтийские школьники летом могли поехать всем классом в турпоездку в Польшу или ГДР, а их сверстники - поработители из Смоленской или Костромской деревни в поле на сбор урожая. И те и другие дети, и они не виноваты, что так сложилась их настоящее. Главное, чтобы это не отразилось на будущем. Но тогда многие хотели на ненависти к России набрать очки.
Валера был сильным человеком, но постоянно, на фоне зарождающейся смуты, стал возникать вопрос: Что будет дальше?
Надя, как могла, успокаивала мужа. Ей тоже многое было не понятно. Что говорить о народе, если даже тем, кто потянул страну по этому пути на выживание, и самим не было ясно, как и куда идти.
Новый 1992 год вновь отмечали у молодых. Только в эту новогоднюю ночь за столом не было былого веселья.
Февраль ещё на один год отодвинул афганскую войну в историческое прошлое. Вновь встретились афганцы, повспоминали и поговорили, высказываясь, что их заслуги перед страной становятся не нужными. Тогда Валера встал из-за стола и сказал тому плечистому афганцу – десантнику: Напрасно ты так, брат. Если перевёртыши, которые до власти дорвались о нас забыть хотят – это не значит, что и все люди такие. У каждого из нас и ребят погибших есть родные и друзья – знакомые. Они, что, забудут о том, как мы там воевали? А дети у нас есть или будут, они тоже знать и помнить будут об афганской войне. Да и мы при случае сами напомнить можем, кто мы такие.
Афганцы одобрительно зашумели. Десант протянул Валере рюмку с водкой и сказал: Ты прав, брат. Всех одним миром не мажут – люди помнят, а это главное!
Валера буквально зарылся в работу, стремясь забыться. Страна Россия, совершив немыслимый пируэт, круто развернулась и рванула в сторону капитализма – дикого, непонятного и беспощадного, который диктовал свои условия, по которым теперь предстояло жить.
Зима выдалась какой – то хмурой и по настроению и по погоде. Валера сильно уставал на работе.
В средине марта ближе к обеду к нему в кабинет заскочил Генка.
- Там, пацаны какие – то борзые, тебя требуют, - взволнованно сказал он.
Тут же дверь резко распахнулась и на пороге появилось три быковидных парня в черных кожанках и с наглыми ухмылками на рожах.
- Ты, что ли, хозяин? – спросил тот, что стоял в центре.
- Вы ошиблись, ближайший хозяин на Тоннельной находится, - спокойно отозвался Валера.
- Это ты, вроде как шутканул? – спросил здоровяк.
- Вы что хотели, ребятки? – спросил Осколков.
- Я Валет, слышал за меня? – упиваясь собственной значимостью, процедил здоровяк.
- А должен был слышать? – спросил Валерка.
- Теперь должен, - промычал Валет, - Слушай сюда. Каждый месяц будешь отстёгивать нам, чтобы тебя никто не трогал. Усёк?
- Так с этого надо было и начинать! – радостно ответил Валера, успев краем глаза заметить Генкино удивлённое лицо сбоку.
«Гости» тоже не ожидали такой реакции.
- Пойдём, пойдём, дорогие вы наши, - не давая опомниться им, Валера с улыбкой стал выходить из кабинета, увлекая парней.
Они вышли в помещение мастерской. Там стоял ещё один бычок. Валера приказал своим парням закрыть ворота, затем подмигнул работягам и с разворота впечатал в челюсть Валету. Мастеровые кинулись на подмогу. Три бандюганчика, оставшись без предводителя, попытались защититься, но пали под напором мужиков. Валет стонал на полу, пытаясь что – то сказать, видимо челюсть была сломана.
Валера приказал надеть на всех покрышки. Мастеровые быстро упаковали незваных гостей.
- Мужики, а теперь просто подыграйте мне, - сказал он им, глядя в глаза.
Бычков рядком привалили к дальней стене. Они были похожи на коконы в шинах. Ноги на щиколотках стянули проволокой. Валера дал знак. Несколько кружек холодной воды и пощёчины привели всех в чувства.
- Отпустите нас, мы больше не придем, - заблеял тот, что был с Валетом в кабинете.
- Глохни, - осадил его Валерка, - Ещё пасть без команды раскроешь, жабры вырву.
Оратор напряжённо сглотнул слюну и замолчал.
- Ты, - Валера пнул ногой Валета, - Говори, кто на нас навёл?
Тот попытался что – то морщась сказать.
- Ладно, с ними всё ясно, - обратился Валерка к своим, - Месяца три у нас гостей не было? Даже скучно как – то стало. Подгоняйте фургон, за город их везите и спалите в той балке, где последних приземлили, да бензина побольше возьмите, чтоб быстрее этих уродов пожечь.
Бычки побледнели. Один из них поднял, как в школе руку и стал ей трясти.
- Чего тебе? – протянул Валерка.
- М – мы, н – нас ни – кто не навёл, мы это са – ми, прос - тите, мы не хотели, - заикаясь начал говорить он, - Это всё он за – мутил. Двушку на малолетке отсидел и нас под – бил.
Валет, поняв, что его сдали по полной свои же, и впереди ничего хорошего не светит, вдруг тихо слёзно заскулил.
- Позвони Николаевичу, - сказал Валера подручному.
Валера вышел на улицу покурить, где к нему присоединился Генка. Прошло минут двадцать после звонка директору. К СТО подъехали чёрная «Волга» и две тёмно – синие семёрки. Из семёрок вышли незнакомые парни. Из волжаны показался Шатун, а затем Сухарь и Прохор, которые подошли к ним.
- Рад видеть вас, Валерий Михайлович, какие проблемы? – спросил вор.
- Да никаких, вы как здесь оказались? – немного удивлённо спросил Осколков.
- Насколько я сделал выводы из наших прошлых бесед – вы человек прямой, поэтому буду говорить с вами прямо, - ответил Сухарь, - Мы не только каждый месяц получаем от вас энные средства, но и гарантируем, что вас никто беспокоить не будет, ясно?
- Да мы всё утрясли, - попытался возразить Валера.
- Рад за вас, только я не могу себе позволить, чтобы кто – то ставил под сомнение мои возможности и пренебрегал моими словами, - продолжил Сухарь, добавив жёстче - Поэтому расскажите, что произошло?
Осколков кратко поведал, что к чему. Сухарь повернул голову к Шатуну. Тот махнул рукой и шесть человек пошли с ним в мастерскую. Четвёрку вытащили и положили на асфальт перед Сухарём. Его люди сняли с них по его приказу покрышки.
- Их авто – это вам за моральный ущерб, сказал Сухарь, показывая на девятку этих деятелей.
- Не надо, - ответил Валера.
- Да им она уже не понадобится, - спокойно ответил ему Сухарь, - Грузите.
Его люди распределили четвёрку по двум багажникам семёрок.
- А вы, Валерий Михалыч, человек с фантазией – красиво упаковали эту шушеру, - сказал напоследок с улыбкой Сухарь.
Валера удивился, что собеседник знает отчество, но вопросы задавать не стал.
На следующий день Шатун привёз документы на машину. Валера колебался, но потом спросил: Вы их замочили?
- Уважаемый, за кого вы нас принимаете? – театрально растягивая слова, развёл руками парень, - Мы интеллигэнтные люди, хоть и без высшего образования. С ними проведена воспитательная беседа, и они выдворены за пределы города по собственному желанию, шоб не загрязнять тут нам атмосфэру.
Ответ особой ясности не прибавил.
- Что нам с их машиной делать? – спросил Валерка.
- Слушай, ты, где не надо, такой резкий, а тут чо на тормоз встал? - ответил весело Шатун, - Тебе же уважаемый человек сказал – она ваша. Хотите по очереди на ней катайтесь, или в секу между собой разыграйте. Назад её у вас никто не возьмёт.
Помароковали с мужиками и продали машинку, а деньги поделили.
- Начинаю жить по диким законам капитализма, - думал Валера, возвращаясь в тот вечер домой с «премией».
Весна понемногу стала возвращать его к жизни, напоминая своим буйным расцветом, что жизнь продолжается. Затем зашумело лето, вновь позолотила время осень, и привела в белоснежный вид зима.
Ещё весной Валера увлёкся фотографией. Вначале для себя и семьи, затем для рекламы автосервиса, потом начал снимать виды города, природы. Получалось красиво. Даже с друзьями – знакомыми делился своими фотографиями. Новое занятие, как и молодая семья, отвлекало от невесёлых мыслей.
Валера не смирился с развалом страны, но со временем острая боль раны просто стала понемногу стихать.
1993 продолжал вносить коррективы в жизнь, мысли и стремления народа, унося его в тёмную неизвестность будущего.
Как – то весенним вечером вернувшись с работы, он застал в гостях свою маму. Она не часто поднималась к молодым, хотя Надя и настаивала, чтобы мама приходила. Правда, сама Надя тоже старалась не проходить мимо квартиры свекрови.
- Сынок, тебе тут письмо пришло на наш адрес из Москвы, - сказала мама, протягивая ему конверт.
Валера взял конверт. Письмо было от Митрича. После знакомства в 90 – м, они иногда обменивались весточками. Только в этот раз что – то подсказывало Валере, что это не простое письмо – в конверте было несколько листов.
Продолжение следует.
