Современная наука знает многое – но не всё. Существуют очень острые, «фундаментальные», «базовые» вопросы – на которые пока не найдено не то чтобы убедительного, а вообще никакого ответа. Мы уже как-то рассказывали о том, как мучаются бедняги-физики с так называемой «проблемой космологической постоянной». Теория предсказывает для этой величины одно значение, а реальные измерения показывают совсем другое. Причём разница не «маленькая, так себе чуть-чуть», а в триллионы триллионов триллионов раз...
Есть очень серьёзные проблемы и в биологии – скажем, вопрос происхождения жизни. Любые построенные биологами модели рано или поздно упираются в тот факт, что жизнь должна была возникнуть «сразу», как экологически сбалансированная замкнутая многоуровневая система с разными живыми организмами – «хищниками» и «травоядными», «растениями» и «животными», «охотниками» и «падальщиками»... А предположение о том, что «как-то раз случайно сама по себе собралась живая клетка» упирается в тот факт, что эта «одна клетка на всю планету» просто съела бы (за ничтожно малое время по меркам истории Земли) все питательные вещества и умерла от голода.
А существуют ли науки, в которых «нет никаких проблем»? Да, существуют. Скажем, теоретическая механика, наука о материалах и общих свойствах разных механизмов. Трудно поверить – но учебник теоретической механики за последние 200 лет изменился мало. Инженеры времён Пушкина, Лермонтова и Диккенса пользовались теми же формулами, что и современные конструкторы! Но всё-таки теоретическая механика – исключение.
А существуют ли такие «жгучие», «нерешённые» вопросы в гуманитарных науках? О, сколько угодно. Вопросы истории мы вообще затрагивать не будем – про «тайны фараонов», «секреты истории» и «загадочные древние племена» столько написано книг и снято телепередач, что закачаешься. А другие науки, не такие «неопределённые», как история? Скажем, языкознание? Лингвистика, наука о языке?
Да, такие проблемы существуют. Одна из самых острых и дискуссионных – это вопрос «что такое язык»? Ещё точнее: а чем язык отличается от разновидности языка, от диалекта? Где граница?
Не совсем понятно? Ну вот вам пример: наверняка вы хотя бы раз слышали и читали про страну Афганистан. Страна эта большая, многонациональная, и государственных языков в ней два. Один называется «пушту» (или по-другому «афгани»), а другой называется – «дари». Язык дари разделяется на довольно много диалектов (вариантов) – в Кабуле говорят на кабульском диалекте («кабули»), в Герате – на гератском («герати»), в Бадахшане, на границе с Таджикистаном – на «бадахши», и так далее. Всего на разных вариантах дари говорит свыше 35 миллионов человек!
Однако есть одна маленькая деталь. Дело в том, что в соседнем Иране (который ещё 100 лет назад назывался «Персия») говорят на языке фарси – на персидском языке. Официально фарси – это отдельный язык, дари – отдельный язык. Два разных языка. Но если вы возьмёте в руки учебники фарси и дари, то ужасно удивитесь – потому что эти языки почти ничем друг от друга не отличаются! С точки зрения иностранца фарси и дари – «одно и то же».
Вам мало? Дальше ещё интереснее: с севера к Ирану и Афганистану примыкает третья страна – республика Таджикистан. В которой живут в основном таджики, которые говорят на таджикском языке (всё кажется просто, как три копейки, правда?). Учебники фарси и таджикского будут выглядеть по-разному – потому что в таджикском языке для письма используется знакомая всем нам кириллица, а на фарси и дари – арабский алфавит. Но если не читать, а говорить?
Фраза «я иду» по-таджикски: «ман дорам роҳ меровам»
Она же на фарси и дари: пишется вот так («совсем непонятно», да)
من دارم راه میروم
Но читается она... «ман дарам рох меравам»!
Посмотрите: разница (в произношении, не в написании) совершенно микроскопическая! Таджики «окают» (они, например, название соседней страны произносят как «Ирон», а не «Иран»), а персы и афганцы, говорящие на дари, «акают», но всё равно друг друга прекрасно понимают! Что же получается? Официально – три разных языка. Фактически – один и тот же язык. Персидский. Этому есть простое историческое объяснение – и Иран, и Таджикистан, и Афганистан являются «осколками» огромной (простиравшейся от Сирии и Турции до Пакистана и Индии) Персидской державы.
Итак, языки у нас уже есть. Теперь – диалекты. Наверняка вы знаете (или хотя бы читали или слышали), что в русском языке есть два основных диалекта – лингвисты называют их «северно-великорусский» и «южно-великорусский». Разница между ними небольшая – например, наши «северяне» (в той же Вологодской области) «окают» (говорят «корова», «молоко», «Вологодский»), а «южане» – «акают» (в Москве и Рязани говорят «карова», «малако», «Волагодский»). Но, тем не менее, друг друга прекрасно понимают! И это не два «разных русских языка» – это именно диалекты, иногда даже говорят – «говоры». Северный и южный!
Здрассте... Вот тебе и раз! Значит... Значит в России «оканье» и «аканье» – это просто диалекты одного и того же, единого русского языка. А вот в центральной Азии – те же самые «аканье» и «оканье» дают нам уже три разных официальных (!) языка: таджикский, дари и фарси?! В чём тогда разница?!
А вот пример с точностью до наоборот: возьмём такой серьёзный, влиятельный и «большой» (ну, по числу говорящих людей) язык, как арабский. Приезжаем мы с вами в Магриб (Марокко), и полицейский на паспортном контроле вежливо спрашивает нас (по-арабски): «Джавазу сафарука, мин фадлик!»:
جواز سفرك من فضلك
«Ваш паспорт, пожалуйста!». Обычная фраза. А теперь летим в Сирию, в Дамаск. И тоже проходим паспортный контроль, где полицейский спрашивает нас – тоже очень вежливо, и тоже по-арабски: «Анта басбурак, иза бетрид!»:
انت باسبورك اذا بتريد
Вы можете найти хотя бы что-то общее в этих двух фразах? Ну, кроме непонятных букв арабского алфавита? Очевидно, что эти люди говорят на разных языках, не так ли? Но нет – официально они оба говорят по-арабски. Только в Марокко – на магрибинском диалекте, а в Сирии – на сиро-палестинском. «Бред какой-то!» – скажете вы... На самом деле «местные диалекты» (и «говоры») арабского языка бывают настолько не похожи друг на друга, что некоторые учёные говорят, что арабский – уже давно не язык, а макро-язык, как бы «сверх-язык». Внутри которого существует как минимум шесть родственных языков – магрибинский, египетский, сиро-палестинский, аравийский, месопотамский (иракский) и классический.
Учёные-языковеды на тему «чем язык отличается от диалекта» уже написали огромное количество книг, но так к единому мнению и не пришли. «Арабские диалекты – это просто диалекты, а арабский язык один!» – кричат одни. «Да?!» – возмущаются другие. «Ну тогда и английский язык – это не английский язык, а только диалект французского (точнее, старофранцузского) языка!». «А французский и испанский – диалекты латинского? И вообще, какой именно английский язык вы имеете в виду?» – вступают в спор третьи. «Вы имеете в виду американский, британский или австралийский? Они уже давно различаются довольно сильно, и техасец из Сан-Антонио может легко не понять британца (особенно из какой-нибудь деревушки недалеко от Йорка). Это уже языки, а никакие не диалекты!».
«Да чего тут спорить?» – подают голос четвёртые. «Давайте просто посчитаем слова в словаре – если много слов одинаковых, ну, пускай больше 75%, тогда это будут не языки, а диалекты одного языка. А если много слов разных – то разные языки. Делов-то!». Ну что ж, языковеды давно научились составлять такие списки («список Сводеша», например). И что они нам дают? Скажем, у русского и белорусского языков общих слов – 92%. И что? Скажем всем, что отдельных русского и белорусского языков не существует, а есть только диалекты какого-то... хммм... ну пускай «восточнославянского» языка? Как интересно... А у русского и польского языков общих слов – 77%, тоже очень много. И что, русский и польский – это теперь тоже уже не отдельные языки? А диалекты – какого языка, кстати? «Общеславянского»? Так зайдите на ютуб и послушайте как по-польски читают стихи Мицкевича (это как Пушкин у нас – «наше всё», у поляков – Адам Мицкевич «ихнее всё»). Ой, кстати, не надо Мицкевича – достаточно просто детское стихотворение Юлиана Тувима! Детское!! Много вы поймёте в стихотворении? Ой вряд ли... Что, попробуете выполнить «челлендж»? А?
Тут к спору присоединяется пятая группа учёных: «Вот! Вот!» – кричат они. «Язык определяется не границами или какими-то безликими списками слов, а литературой, культурной общностью! Русский язык – это язык Пушкина, польский – язык Мицкевича или Тувима, английский – язык Байрона, Шекспира и Диккенса, испанский – язык Сервантеса! И неважно, что в Мексике, Чили или Аргентине говорят на «латиноамериканском испанском», а в самой Испании – на «испанском испанском» («испанский испанский» – звучит как чушь и чепуха, но так оно и есть). В любом случае испанский язык «Дон Кихота» или «Собаки садовника» – един что в Испании, что в Аргентине, что в Мексике!». Тоже интересное мнение, не правда ли? Язык – это культурное пространство, это не политические границы, а общее литературное наследие... Но как тогда быть с тем же арабским? На арабском языке написано очень много книг – и художественных, и научных, и религиозных, там есть и поэзия, и проза... Но это не мешает существовать разным (взаимно непонятным!) «разговорным арабским языкам/диалектам». И снова выплывает коварный вопрос: «Чем же всё-таки диалект отличается от языка?».
«Сумеете ответить? Столик ваш! – помните мультфильм про коварного волшебника Ээха? – А не сумеете, пеняйте на себя!».
В общем, если вздумаете заняться наукой о языке и сможете – убедительно, неопровержимо, на примерах! – найти ответ на этот вечный жгучий вопрос, нобелевской премии не обещаю, но «почётную грамоту, седло большое, ковёр и телевизор» (и собственный портрет в галерею великих филологов) получите гарантированно. Осталось совсем чуть-чуть – найти этот самый ответ...
Журнал "Лучик" на Wildberries. Подписка на Почте России.
