Одним из тезисов замунистов в доказательство правильности их позиции по отношению к СВО, является утверждение, что те коммунисты, кто идут добровольцами в ряды армии будут вести в ней активную коммунистическую пропаганду. В этом отношении, по утверждению замунистов, сложившаяся ситуация играет на руку пролетариату, поскольку у коммунистов, якобы, появляется уникальная возможность вести агитацию в тесно сплоченных коллективах. Обычно, для подтверждения подобных мыслей далее следует отсылка к работам какого-нибудь классика марксизма, где упоминается тот факт, что на фронте люди задумываются и думают гораздо эффективнее, чем в тылу. И в качестве примера приводят действия большевиков во время Первой Империалистической войны. Попробуем разобраться в том, насколько справедлив этот тезис.
В самом начале следует признать тот факт, что в армии во время Первой Империалистической войны действительно шла агитационная работа со стороны самых разнообразных политических сил, некоторую часть из которых составляли большевики. В ряде случаев, на фронтах Первой Империалистической случались бунты в сухопутных частях и на море, были факты братания с противником, отказ вести боевые действия, массовое дезертирство и т. п. Но приписывать эти естественные реакции солдат и матросов на объективные условия войны, которая была непонятна и не нужна большинству из них, на произвол войскового начальства и прочие «прелести» фронта, одной только агитации и пропаганде совершенно неразумно.
Более того, имеется отрицательная статистика происходивших тогда в войсках бунтах и интенсивности предварительной агитации со стороны большевиков. Это не противоречие, а вполне объяснимые события: большевики никогда не старались поднять массы на бессмысленные акции, могущие привести лишь к массовым арестам и расстрелам. Рассматривая каждого человека, как прежде всего разумное существо, разумного члена общества, большевики стремились к организации целесообразных коллективных действий. Конечно, если бунт снизу уже происходил, то большевикам было невозможно не поддержать народную инициативу, пускай даже и ценой собственной жизни. Но толкать людей им поверивших на откровенную авантюру, проигрыш которой очевиден — это вовсе не удел большевиков.
Вели ли большевики антивоенную пропаганду во время Первой Империалистической войны? Несомненно вели. Но пропаганда эта была направлена прежде всего на создание объединенной силы, которая могла бы в конце концов, (что впоследствии и случилось) повернуть штыки против своего настоящего, исконного врага: против монархии, а впоследствии и против буржуев пришедших к власти во Временном Правительстве. То есть, аргумент, что антивоенная пропаганда была причиной того, что армия Российской Империи вынуждена была выйти из Первой Империалистической войны и повернуть свои штыки против самого империалистического характера войны является и верным и не верным одновременно.
Вообще, любая пропаганда на «чистом месте» обречена на провал. Если нет никаких объективных причин для того, что пропагандируется, пропаганда «бьет мимо»: можно временно обдурить народ, сделав вид, что есть некая ситуация, которой на самом деле нет, но такая «победа» пропаганды весьма скоро обернется и для пропагандиста и для тех сил, которые его направляют полнейшим разгромом. Поэтому нынешние буржуазные пропагандисты редко врут на все 100 процентов (естественно, так делают только самые "качественные" из них). В их вранье, в их пропаганде есть небольшая толика искажений и передергиваний, но основная канва соотносится с реальностью.
Если же пропаганда является правдой, а не буржуазной ложью, то основывается она только и исключительно на честной оценке реальности. Такая пропаганда выдерживает проверку (верификацию) со стороны трудящихся и трудящиеся в дальнейшем (после проверки на «вшивость» того что им пропагандируют) служат надежной опорой тем силам, которые такую пропаганду ведут.
Но и для для проверки, и для осознания, да и просто для общения, без которого пропаганду вести не удастся, необходимы определенные условия. Мало быть в подразделении для того, чтобы в этом подразделении пропагандировать. Требуется и наличие доверия со стороны товарищей по оружию, нужные умения и навыки вести пропагандистскую работу у самого пропагандиста, и наличие доступа к необходимой для пропаганде литературе и информации, и самое главное — наличие, как у самого пропагандиста, так и у его сослуживцев свободного времени для ведения «задушевных бесед».
В условиях постоянной боевой работы по несколько месяцев подряд, изыскать возможности для пропаганды скорее всего не получится. Вряд ли, кто-нибудь на передке станет вдаваться в тонкости марксизма, в перерывах между сменами магазинов и залеганием от работы вражеской арты. Крайне сомнительна возможность агитации во время штурмов и рейдов, в дозорах и на «точках», на марше и во время недолгого отдыха между боевой работой.
Кстати, боевая работа — это крайне тяжелый, подчас изнурительный физический труд, к тому же сопровождающийся весьма высоким нервным напряжением. Человеческий организм в таких условиях вырабатывает такое количество гормональных стимуляторов, что нервная деятельность во время выполнения боевой работы весьма схожа с деятельностью нервной системы человека принявшего изрядную дозу транквилизаторов.
После того, как подразделение попадает в тыл, в течении некоторого времени происходит релаксация. Организм пытается адаптироваться к новым для него условиям относительного мира, когда выделение стимулирующих гормональных средств в таких количествах, как во время боевой работы, уже не требуется. Этот период обычно сопровождается самым обильным употреблением спиртных напитков и прочих горячительных веществ, заменяющих слабо выделяющийся адреналин к высокому содержанию в крови которого выработалась стойкая привычка.
Можно ли в таких условиях вести сколько-нибудь эффективную агитацию? Естественно нет. Ни агитатор, ни потенциально агитируемые не готовы к сколько-нибудь разумному восприятию агитационного материала. Если начать агитировать людей находящихся в таком состоянии, то максимальный положительный эффект будет в том случае, если такого горе агитатора не прибьют свои же однополчане. Причем не за то, что именно, он говорит, а за то, что он «зудит над ухом не по делу» тогда, когда вовсе не до «его побасенок».
Но ведь агитация в войсках Российской Империи велась. Как же это соотносится со всем сказанным выше?
Велась. Но велась чаще всего либо во время затяжных «окопных войн» - когда активной боевой работы не было неделями. Войска буквально гнили в окопах. Даже активные перестрелки бывали не часто. Тогда вполне было возможно завести беседу с товарищем по оружию о том, что, мол, задолбала эта война, задолбали эти начальнички, что дома дел невпроворот, а ты тут гибни невесть за что и т. д. Такие жалобы были уместны. Такая агитация могла найти отклик. А после уже — агитация за большевиков, против войны, против царя и помещиков, и т. п.
Другой вариант — это доукомплектация подразделений в тылу. Тогда тоже есть и время и возможности для проведения агитационной работы. Естественно, такую работу невозможно начинать с некой схоластической для однополчан чистой теории. Нужны обстоятельства. Нужен повод. Например, зуботычина от офицерства, тухлая еда, гнилое обмундирование.
Еще вариант — ремонтные работы на судне. Таким образом — во время ремонтных и затем приемных работ, были сагитированы матросы известного крейсера Аврора. Тут момент с ремонтными и приемными работами таков: матросы вынужденно контактировали с рабочими во время ремонта. Тесное общение приводило к более тесному знакомству.
Ни адреналина, свойственного боевой работе, ни абсолютного надзора начальства в этот момент не было, а матросы были в большинстве своем выходцами из крестьян, но достаточно обучены грамоте, для того, чтобы управлять такой сложной машиной, как боевой корабль.
То есть, их интересы и интересы рабочих в общих чертах совпадали, а уровень абстрагирования был достаточен для восприятия более абстрактных теоретических моментов, чем у солдат на фронте (солдаты были тоже в основном из крестьян, но в большинстве своем неграмотны). Этим и объясняется тот факт, что именно матросы во время революционного восстания в Петрограде в октябре 1917 года сыграли весьма выдающуюся роль.
Можно конечно вспомнить бунты на кораблях Российского Военного Флота, например, восстание на броненосце Потемкин, или на крейсере Очаков. Но эти восстания не были заранее спланированными акциями и начинались со стихийного матросского бунта против неестественных для людей условий в которых содержались нижние чины, против реакции охранки на предыдущие действия матросов с того-же броненосца Потемкин, да и на бунт на самом Очакове.
Да, например восстание на крейсере Очаков возглавил легендарный лейтенант Шмидт, который был настоящим революционером и несомненно отважным и честным человеком. Но утверждать, что именно Шмидт, а не реальная обстановка стала причиной бунта — это впадать в махровый идеализм.
Реальность же такова: восстания на кораблях военного флота России были ответом на объективные факторы иногда подкрепленные агитацией, а не следствием чистого подстрекательства агитаторов. Аналогичная ситуация и на сухопутных фронтах.
Мы — коммунисты, знаем, что существует всего три формы ведения классовой борьбы: экономическая, идеологическая и политическая. Но только политическая форма из всех трех, имеет шанс на изменение общественно-экономической формации. Это означает, что и экономическая и идеологическая борьба должны быть подчинены целям политической борьбы. Быть инструментом последней.
Агитация и пропаганда — это части идеологической борьбы. Но ни идеологическая борьба, ни борьба экономическая сами по себе не приведут к достижению цели коммунистов — коммунистическим революционным преобразованиям. Поэтому, и во времена Первой Империалистической войны и в любое другое время, вести агитацию и пропаганду не имея серьезной политической силы необходимо только с тем расчетом, чтоб такую политическую силу создать. Без достижения такой ближайшей цели, агитация и пропаганда становится чистейшего рода аферой.
Само же ведение агитации в войсках, как план построения политической силы имеет вспомогательный, но никак не основной смысл: войска занятые боевой работой имеют весьма мизерные шансы быть сагитированными и в дальнейшем политически подкованными на поле боя настолько, чтобы стать сразу полноценной политической силой. Для этого, кроме условий проведения агитации, которых нет на поле боя, требуется наличие крепкого костяка — сплоченной революционной партии, которой в настоящее время также нет.
Войска находящиеся на отдыхе, в относительном тылу, подвержены агитации в большей степени. Но сила такой агитации существенно уменьшается тем обстоятельством, что опять-таки, нет крепкого революционного костяка, без которого вся агитация сведется по большей части к «хотелкам».
Нужно ли вести агитацию в войсках? Нужно. Но относиться к такой работе следует не как к основной текущей задаче, а как к заделу на будущее, сосредотачивая свое внимание на более актуальном нынче вопросе - созданию предпосылок для организации революционного костяка, путем вначале вхождения, а после — после создания по настоящему революционной партии — преодолению, этапа кружковщины.
И не нужно вослед за замунистами прикрывать свой оппортунизм тем, что, мол, мы по заветам Ильича идем на фронт, чтобы на фронте агитировать. Это, либо обман, либо глупость. Причем, и обман и глупость, которые отвлекают от основной неотложной задачи: создания революционной партии. Без такой партии любая агитация в войсках — это потеря кадров, разочарование масс, благие пожелания за счет трудящихся.
Что делать тем коммунистам, кто уже на фронте, или тем, кто вскоре туда попадет? Вот им, как раз, и нужно наводить максимальные связи с колеблющимися и сочувствующими. Входить в контакт с кружками и группами революционно настроенных людей на местах своего прохождения службы. Попытаться максимально сохранить жизни своих товарищей по оружию.
То есть, делать ту работу, которая возможна в данных условиях. Делать-то ее вскоре все-равно придется и оказавшись в армии от нее, тем более, нельзя отказываться. Но специально идти добровольцем, чтобы агитировать в войсках в настоящее время— это несусветная глупость, если не классовое предательство. Наша задача — это привести трудящихся к системе, когда будет максимальное благо для каждого человека труда — к коммунизму, а не спровоцировать очередное «Кровавое Воскресенье», но теперь среди военных. Поэтому, товарищи, гоните нехорошими тряпками замунистов, которые призывают идти добровольцами в армию, дабы там вести агитационную работу: они не кто иной, как новые попы Гапоны.
Канделаки Сергей
