Перевод статьи Wired с дополнениями автора
В этой статье представлена инновационная концепция оценки океанических существ как финансовых активов через триллионный аукцион. Рассмотрены преимущества такого подхода для спасения мира, а также анализированы возможные риски и предложены меры для их минимизации. Заключение обобщает идею оценки океанических существ и рассматривает ее потенциал в сохранении нашей планеты.
Аукцион на триллион долларов для спасения мира
Океанические существа впитывают огромное количество углекислого газа, выделяемого человечеством. Должны ли мы оценивать их как финансовые активы?
ВЫ СИДИТЕ в аукционном зале Christie's, где весь вечер наблюдаете, как люди в костюмах назначают цены на бесценные чудеса. Парад голландских масел и ваз эпохи Минг достался финансистам, судоходным магнатам и нефтяным фондам. Вы сделали несколько неудачных ставок, но рынок неприличен, и вам становится скучно. Вы подумываете о том, чтобы пораньше заснуть и отложить весло. Но тут появляется лот, который заставляет вас крепче ухватиться за него. Лот 475: Взрослый синий кит, самка.
Какова правильная цена этого шедевра биологии? В отличие от вазы династии Мин, Лот 475 никогда не оценивался. Можно с уверенностью сказать, что она стоит больше, чем 300 000 фунтов мяса, костей, кита и подкожного жира, из которых она сделана. Но откуда берется ее стоимость? Конечно, у нее есть биологическая ценность - крупная рыба поддерживает мелких, - но вы не знаете, как ее измерить. То же самое относится и к ее культурной ценности, благоговению и трепету, которые она вызывает у людей: она неизмерима. Вы можете прийти к выводу, что это занятие бесполезно. Лот 475 бесценен. Вы готовитесь к войне на торгах, опасаясь того, что люди в костюмах могут сделать со своим приобретением. Но ставки не поднимаются.
Ральф Чами предлагает стартовую цену за Лот 475. Он провел оценку шесть лет назад, после того, как на палубе исследовательского судна в Калифорнийском заливе произошло событие, похожее на религиозный опыт. Однажды утром синий кит всплыл так близко к кораблю, что Чами почувствовал его туманное дыхание на своих щеках. Я подумал: "Где ты был всю мою жизнь?" - вспоминает он. "Где я был всю свою жизнь?".
В то время Чами было 50 лет, и он взял перерыв в работе в Международном валютном фонде, где он провел большую часть десятилетия, поддерживая стабильность рынков в таких нестабильных местах, как Ливия и Судан. "Ты сам становишься хрупким", - говорит он. Когда он увидел кита, он почувствовал ее интеллект. Он подумал: "У нее есть жизнь. У нее есть семья. У нее есть история". Этот момент довел его до слез, которые он скрыл от остальных на борту.
В тот вечер Чами разговорился со своими хозяевами, которые рассказали ему несчастную историю морей. Океан, объяснили они, был брошен на произвол судьбы. Зажатый между границами, в значительной степени недоступный для закона и порядка, его изобилие разрушается с пугающей скоростью. Вода теплеет и закисляется. Более трети рыбного промысла чрезмерно эксплуатируется, а три четверти коралловых рифов находятся под угрозой разрушения. Что касается китов, то люди могут любить их, могут принимать законы о запрете их забоя и защите мест их спаривания, но люди также любят все то, что больше всего угрожает китам - нефть, бурящаяся с морских платформ, которая загрязняет их среду обитания, товары, перевозимые грузовыми судами, которые сталкиваются с ними, сигналы сонаров, которые нарушают их песни.
Чами всегда любил воду. Выросший в Ливане, он вынашивал идею стать океанографом, пока отец не сказал ему: "Мечтай". Когда он услышал рассказ исследователей, в нем что-то проснулось. Он почувствовал, что те же инструменты, которые он использовал для восстановления разрушенной экономики, могут помочь восстановить океаны. Разве они тоже не являются зоной кризиса?
Прежде чем заняться финансами, Ральф Чами вынашивал идею стать океанографом.
Хозяева Чами прислали ему научные статьи, из которых он узнал о роли кита в круговороте углерода. По его подсчетам, в своем огромном теле она хранит до 33 тонн углерода и удобряет океан своими экскрементами, богатыми железом, обеспечивая топливом триллионы фитопланктона, уничтожающего углерод. Это заинтересовало Чами. В мировой экономике, стремящейся к экологичности, способность компенсировать выбросы парниковых газов имела четко определенную ценность. Она измерялась в углеродных кредитах, представляющих собой тонны углерода, удаленные из атмосферы. В то время как сам кит не мог - не должен был - покупаться и продаваться, премия, полученная от его экологической роли, могла. Другими словами, она была меньше похожа на старую картину, чем на старовозрастный лес.
Так сколько же кит стоил в углероде? Оказалось, что никто не произвел расчет. Чами загрузил свою актуарную программу и начал пересчитывать цифры снова и снова, пока не смог с уверенностью сказать, что кит будет приносить дивиденды с каждым своим вздохом и с каждым рожденным детенышем. Он пришел к выводу, что ценность кита для человечества, исходя из выбросов, которые он помог секвестрировать за свою 60-летнюю жизнь, составляет 2 миллиона долларов. Начальная цена.
Для Чами эта цифра представляла собой нечто большее, чем эксперимент прожженного экономиста. Она позволила бы осуществить своего рода капиталистическую алхимию: назначив цену за услуги кита, он считал, что сможет превратить его из пассива - благотворительного объекта для нескольких виноватых филантропов - в актив. Деньги, которые кит выручит за углеродные квоты, пойдут защитникам природы или правительствам тех стран, в чьих водах он плавает. Они, в свою очередь, могли бы финансировать усилия, направленные на то, чтобы кит и его сородичи продолжали поглощать CO2. Любая новая угроза окружающей среде кита - судоходная трасса, глубоководная буровая установка - будет рассматриваться как угроза его экономической продуктивности. Даже люди, которым на самом деле нет до нее дела, будут вынуждены заботиться о ее благополучии.
По мнению Чами, это "беспроигрышный вариант": эмитенты углерода получат помощь в выполнении своих обязательств по предотвращению глобального коллапса; защитники природы получат столь необходимые средства; а кит будет безмятежно плавать дальше, защищенный невидимой рукой рынка.
Более того, понял Чами, каждый дикий организм затронут углеродным циклом и поэтому может быть защищен с помощью ценника. Лесной слон, например, удобряет почву и расчищает подлесок, позволяя деревьям процветать. Он подсчитал, что стоимость этих услуг составляет 1,75 миллиона долларов, что гораздо больше, чем слон стоит как туристическая достопримечательность в неволе или браконьерская пара бивней. "То же самое для носорогов, и то же самое для обезьян", - говорит Чами. "Что было бы, если бы они могли говорить и сказать: "Эй, заплати мне, человек?"".
Цифры Чами не переставали вызывать реакцию, хорошую или плохую. У него брали многочисленные интервью и просили оценить растения и животных по всему миру. Он выступил с докладом на TED Talk. Некоторые люди обвиняли его в том, что он удешевляет природу, унижает ее, наклеивая ценник. Эксперты по китообразным указывали на огромные пробелы в их понимании того, как именно киты связывают углерод. Но Чами казалось, что, говоря, что синий кит должен оставаться бесценным, его недоброжелатели гарантируют, что он останется бесполезным.
В 2020 году Чами пригласили принять участие в работе целевой группы по поиску природных решений проблемы изменения климата, в которую входил Карлос Дуарте, испанский морской биолог из Университета науки и технологии имени короля Абдаллы в Саудовской Аравии. Дуарте широко известен в природоохранных кругах как отец "голубого углерода", области климатологии, которая подчеркивает роль океанов в очистке человечества. В 2009 году он стал соавтором доклада Организации Объединенных Наций, в котором были обнародованы два ключевых вывода. Во-первых, большая часть антропогенных выбросов углерода поглощается морем. Во-вторых, крошечная часть океанского дна - 0,5%, на которой находится большая часть мангровых лесов, соленых болот и лугов морской травы - хранит более половины углерода, содержащегося в океанических отложениях.
После заседания рабочей группы они разговорились. Дуарте рассказал Чами, что недавно ученые нанесли на карту то, что, по его мнению, составляет 40 процентов всех морских трав в мире, и все это в одном месте - на Багамских островах. Дуарте объяснил, что это растение является мощным центром секвестрации. И во всем мире оно находится под угрозой. Морские травы сокращаются в среднем на 1,5 процента в год, их убивают морские тепловые волны, загрязнение, развитие.
Чами был заинтригован. Затем он сделал приблизительную оценку стоимости всего углерода, поглощенного морскими травами по всему миру, и пришел в еще больший восторг. Все остальные цифры были просто позорными. По его расчетам, стоимость составила 1 триллион долларов.
Морская трава имеет долгую историю игнорирования. Хотя она растет у побережья всех континентов, кроме Антарктиды, в виде ковров, он является фоновым персонажем, редко привлекающим внимание человека, за исключением тех случаев, когда он цепляется за якорный линь, задевает винт или портит эстетику курортного пляжа. Дайверы посещают луг морской травы не для того, чтобы понежиться на его волнистых зеленых лопастях. Они приходят посмотреть на более харизматичных существ, которые проводят там время, таких как черепахи и акулы. Если в какой-то конкретной бухте или заливе морская трава редеет от одного десятилетия к другому, мало кто заметит это.
Когда Дуарте начал изучать морские травы в 1980-х годах, "даже неправительственные организации не интересовались" тем, что происходит на пляжах, вспоминает он. Но у него был уникальный взгляд на нелюбимую окружающую среду: еще со времен учебы в аспирантуре он бродил по болотам и топи и совершал погружения на подводные луга у острова Майорка. Чем больше он изучал растения, тем больше понимал, насколько ценными они могут быть в борьбе с изменением климата.
Морские травы - единственные цветковые растения на Земле, которые проводят всю свою жизнь под водой. Для распространения своих семян (которые, кстати, довольно вкусны) они полагаются на океанские течения и животных. В отличие от морских водорослей, морские травы не только пускают корни в морское дно, но и прорастают сквозь него горизонтальными корневищами, скрепляя себя в огромные живые сети. Один участок средиземноморской морской травы претендует на звание старейшего в мире организма, который непрерывно клонировал себя на протяжении 200 000 лет. Другое растение, растущее у побережья Западной Австралии, является самым большим в мире.
Эти массивные сети корневищ, погребенные под несколькими дюймами осадочного слоя, являются ключом к выживанию морских трав. Кроме того, благодаря им растения способны так быстро откладывать углерод - в 10 раз быстрее, как подсчитал Дуарте, чем зрелый тропический лес. И все же никого не удавалось убедить в том, что это волнует. Я прозвал морскую траву "гадким утенком" природоохранной деятельности", - сказал он мне.
Однажды в 2020 году Дуарте связался с морским биологом по имени Остин Галлахер, главой американской НПО под названием Beneath the Waves. Галлахер был специалистом по акулам, и морская трава была в основном фоном для его работы. Но его команда волонтеров и ученых потратила годы на изучение тигровых акул с помощью спутниковых меток и камер GoPro, и они заметили кое-что в огромных одиночных заплывах этих существ вокруг Багамских островов: Акулы приплывали туда, где могли найти морских черепах, чтобы поесть, а там, где приплывали морские черепахи, были луга морской травы. Судя по мельком снятым на камеру кадрам, ее было очень много.
Галлахер узнал о работе Дуарте по изучению углерода морской травы благодаря своей жене, коллеге-морскому ученому. Вместе они разработали план картографирования багамской морской травы, оснастив акул 360-градусными камерами. После того, как они определят площадь лугов, Чами поможет им оценить углерод и организовать продажу кредитов правительству Багамских островов. Этот проект будет уникальным в мире. В то время как некоторые группы пытаются получить углеродные кредиты за пересадку деградировавших лугов морской травы - кропотливый процесс, дорогостоящий, неопределенный и, как правило, ограниченный по масштабам - это будет первая попытка получить кредиты за сохранение существующей экосистемы. По масштабам она превзошла бы все другие усилия, связанные с выбросами углерода в океан.
Правительство охотно прислушалось. Багамские острова, как и другие малые островные государства, находятся под угрозой повышения уровня моря и усугубления стихийных бедствий - проблемы, в значительной степени вызванные историческими выбросами углерода крупными промышленно развитыми странами. В 2019 году ураган "Дориан" пронесся по островам, причинив ущерб на сумму более 3 миллиардов долларов и унеся жизни по меньшей мере 74 человек; более 200 до сих пор числятся пропавшими без вести. Для правительства идея глобальных эмитентов углерода перенаправить часть своего огромного богатства в местную экономику была вполне логичной. "Мы собирали мусор из воздуха", - сказал премьер-министр Филип Дэвис на саммите в прошлом году, - "но нам за это не платили".
Прошлой весной правительство официально оформило рынок углеродных кредитов, приняв закон, который предусматривает превращение Багамских островов в международный центр торговли голубым углеродом. Carbon Management Limited (компания специализируется на разработке и внедрении инновационных решений для управления выбросами углерода и снижения воздействия на климат.), партнерство между Beneath the Waves (ведущая научная исследовательская организация, посвященная изучению и защите океанских экосистем) и местными финансистами, будет заниматься всем, начиная от науки об углероде и заканчивая монетизацией. (Партнерство, совладельцем которого является правительство Багамских островов, будет получать 15 процентов дохода). Сначала эти планы пересекались с бурно развивающейся криптосценой на Багамах: велись переговоры о том, чтобы криптовалютная биржа FTX создала сервис для торговли углеродными квотами. Но после того, как FTX потерпела крах, а ее генеральный директор был экстрадирован для предъявления обвинений в США, организаторы сменили курс. По их прогнозам, багамская морская трава может генерировать кредиты на 14-18 миллионов метрических тонн углерода каждый год, что дает доход от 500 миллионов до более чем 1 миллиарда долларов. За 30 лет луга могут принести десятки миллиардов долларов. Не будучи гадким утенком, морская трава стала бы золотым гусем.
Дуарте рассматривает проект на Багамах как чертеж (по его словам, каламбур) для гораздо более грандиозной идеи, которая вдохновляет его работу на протяжении последних двух десятилетий: Он хочет восстановить все водные среды обитания и существ до их доиндустриальной обилия. Он говорит в терминах "голубого природного капитала", представляя себе будущее, в котором ценность природы будет учитываться при расчете экономической производительности стран.
Это отличается от прошлых попыток финансировать природу, подчеркивает он. Начиная с 19 века, защитники природы утверждали, что охрана бизонов, львов или лесов является разумным вложением средств, поскольку вымершие животные и вырубленные деревья больше не могут служить трофеями или древесиной. В последнее время экологи пытаются доказать, что менее популярные места обитания, такие как болота, могут служить человечеству лучше, как защитники от наводнений или очистители воды, чем как места для торговых центров. Но хотя эти усилия могут понравиться охотникам или защитникам природы, они далеки от переосмысления природы как "глобального портфеля активов", как описал природный капитал экономист из Кембриджа в отчете 2021 года, подготовленном по заказу правительства Великобритании.
Мы с Дуарте впервые встретились в залах переполненной выставки на Климатической конференции ООН 2022 года в Шарм-эль-Шейхе, Египет. Он проделал небольшой путь от своего дома в Джидде, где он курирует широкий спектр проектов, от восстановления кораллов и консультирования по проектам регенеративного туризма на побережье Красного моря Саудовской Аравии до глобальных усилий по расширению масштабов выращивания морских водорослей (используя, да, доходы от углеродных кредитов). В Египте Дуарте должен был выступить на 22 площадках, выступая в качестве научного лица плана королевства по созданию так называемой циркулярной углеродной экономики, в которой углерод рассматривается как товар, которым нужно управлять более ответственно, часто с помощью природы.
Чами тоже был там, одетый в строгий костюм и с подвеской в виде хвоста кита на шее. Он участвовал в конференции в составе багамской делегации, в которую входили премьер-министр Дэвис и различные защитники природы из организации Beneath the Waves. Они прибыли с предложением о том, как включить биоразнообразие в глобальные дискуссии об изменении климата. Морская трава была их шаблоном, который можно было бы воспроизвести по всему миру, в идеале с Багамскими островами в качестве центра природных рынков.
Встреча ООН была хорошим местом для распространения евангелия о морской траве. Темой конференции был вопрос о том, как заставить богатых загрязнителей платить за ущерб, который они наносят более бедным странам, переживающим такие бедствия, как ураган Дориан. Предполагалось, что в конечном итоге будет достигнуто соглашение ООН, но тем временем в воздухе витали другие подходы к перемещению денег. После Парижского соглашения 2015 года страны были вынуждены начать учитывать выбросы углерода в своих балансах. Крупные эмитенты выстраивали сделки с бедными деньгами и богатыми биоразнообразием странами, чтобы сделать инвестиции в природу, которые потенциально помогли бы загрязнителям выполнить свои климатические обязательства. Начальник Чами в МВФ предположил, что страны, имеющие долги, могут начать думать об использовании своих природных активов, оцененных в углероде, для их погашения. "Все эти бедные страны сегодня узнают, что они очень, очень богаты", - сказал мне Чами.
По словам Чами, на конференции, где основной посыл часто казался обреченным, проект на Багамах был историей надежды. Рассказывая о морской траве, он передавал свои идеи с неутомимой энергией. Он сказал аудитории, что в оставшееся у человечества время, чтобы исправить климат, "милые проекты" уже не помогут. Несколько миллионов долларов на посадку морской травы здесь, горстка углеродных кредитов для защиты мангровых зарослей там - нет, люди должны мыслить в тысячу раз шире. Чами хотел знать, чего ждут все собравшиеся в Египте. "Почему мы медлим?" - спросил он у толпы. "Так много разговоров. Так мало действий".
ОДНИМ ДНЕМ прошлой зимой бывший застройщик из Чаттануги, штат Теннесси, по имени Дэвид Харрис пилотировал свой личный самолет над Малой Багамской отмелью. Из окна его кабины вода внизу выглядела как палитра меланхоличного художника. Харрис направлялся на поросшую сорняками посадочную полосу в Вест-Энде, Большие Багамы, где он должен был сесть на рыболовецкое судно "Тигрица". Харрис и его команда, в которую входила его 10-летняя дочь, проведут остаток недели, исследуя луга морской травы для проекта Beneath the Waves.
Они осматривали огромные просторы. Хотя общая площадь суши Багамских островов составляет всего 4 000 квадратных миль, острова окружены мелководными подводными платформами примерно в 10 раз большей площади. Эти берега - дело рук кораллов, которые строят высокие карбонатные цивилизации, громоздящиеся друг на друга, как римские империи. Когда первые морские травы появились здесь около 30 миллионов лет назад, они нашли идеальный ландшафт. Лучше всего растения чувствуют себя на мелководье, ближе к свету.
Харрис, который говорит с теплой интонацией и ободряющим голосом бейсбольного тренера, уже много лет ездил на Багамы в поисках погружений, рыбы и случайных сделок с недвижимостью. Он познакомился с Галлахером на рыбалке и вскоре начал помогать ему в защите тигровых акул. Эта работа представляла собой захватывающее сочетание научных исследований - включая погружения рядом с печально известными агрессивными животными - и работы в качестве принимающей стороны для съемочных групп телепрограммы "Неделя акул" и их знаменитых гостей. В конце концов Харрис продал свою компанию, вышел на пенсию и полностью посвятил себя волонтерской деятельности.
Он не ожидал, что будет проводить свои дни, рассматривая морскую траву. Но вот он здесь, возглавляет экспедицию по добыче голубого углерода. С помощью Дуарте организация Beneath the Waves создала свою карту морских трав с поддержкой акул. Группа привлекла шведскую фирму для сканирования региона с помощью лидарных камер, прикрепленных к небольшому самолету, что позволило им смотреть сквозь воду и, используя машинное обучение, определять по пикселям плотность лугов.
Теперь Харрис и его команда проверяли данные, полученные с воздуха, - кропотливый процесс, требующий десятков часов съемок морского дна и взятия сотен кернов осадочных пород. Эти кадры должны были подтвердить прогнозы лидара, который отделял морские травы от слоев пустого песка и водорослей. Керны будут отправлены в лабораторию в подготовительной школе под Бостоном, альма-матер Галлахера, где их проверят на содержание органического углерода. Когда все данные будут объединены, выяснится, сколько углерода содержат луга.
"Тигрица" была настроена на автопилот по прямой линии, при этом камеры GoPro были установлены по правому борту. С этой точки зрения масштаб задачи было легко оценить. При скорости в 5 узлов каждая линия занимала около часа. Этот участок моря - один из 30, которые Beneath the Waves планировала обследовать вокруг берегов, - потребует около 20 линий. Дочь Харриса считала морские звезды и зарисовывала их в дневнике, чтобы оправдать несколько дней отдыха от школы. Ее отец обследовал берега в надежде найти акулу. В конце каждой линии команда извлекала камеры, с которых капала вода, и меняла карты памяти.
Команда Харриса в конечном итоге представит свой протокол оценки потенциала морской травы по накоплению углерода компании Verra, некоммерческому регистру углерода. Verra разрабатывает стандарты, чтобы убедиться, что там есть реальная ценность, прежде чем продавать кредиты. Чтобы соответствовать требованиям организации, Beneath the Waves должна доказать две вещи: во-первых, что морская трава действительно поглощает углерод в тех объемах, которые она оценивает; во-вторых, что луга будут накапливать больше углерода, если их защитить. Никто не будет платить за защиту поглотителя углерода, который прекрасно справляется сам по себе, считают специалисты. Возможность на миллиард долларов требует соразмерной угрозы.
Харрис сказал мне, что Beneath the Waves все еще находится на "исследовательской стадии", когда речь идет о количественной оценке угроз. У них были различные идеи - добыча полезных ископаемых вблизи берега, незаконный траловый лов, якорная стоянка, проблемы качества воды. Однако в том, что касается подсчета углерода, Харрис и его команда были уверены в своем подходе. Перед выходом в море на судне Tigress, Beneath the Waves уже создала коммерческую компанию, чтобы применить свои инструменты и методы в других проектах "голубого углерода". Она вела переговоры с правительственными чиновниками из стран Карибского бассейна, Европы и Африки. (Галлахер сказал мне, что компания будет передавать прибыль обратно некоммерческой организации для продолжения своей пропагандистской и исследовательской деятельности).
Морская трава - это "гадкий утенок природоохранной деятельности", - говорит Карлос Дуарте. Он подсчитал, что это растение может откладывать углерод в 10 раз быстрее, чем зрелый тропический лес.
Между тем, глава Carbon Management, научного и финансового партнерства, стоящего за проектом, сказал мне, что он предлагает инвестиции своим клиентам, в основном "состоятельным людям", которые хотят диверсифицировать свои портфели, борясь с изменением климата. Нефтяные компании и сырьевые трейдеры тоже заинтересованы, сказал он мне, а также круизные линии и отели, которые ведут бизнес на Багамах. Багамское правительство пока не сообщило, как оно будет распределять деньги, полученные от проекта по выращиванию морской травы. В список могут быть включены мероприятия по восстановлению и подготовке к ураганам, а также сохранение морской травы.
Экипаж "Тигрицы" работал до тех пор, пока свет не стал меркнуть, а затем отправился обратно в порт. Харрис сказал, что он был рад внести свой вклад в работу на воде. Все эти деньги будут полезны для Багамских островов, считает он, особенно когда страна планирует на будущее более сильные ураганы. В дни после урагана "Дориан", который обрушился на Большую-Багаму со 185-мильными ветрами и обрушил мелководье отмели на сушу, Харрис прилетел на остров, чтобы помочь другу, который выжил, прижавшись к дереву вместе со своими детьми. Наследие урагана до сих пор проявляется в малых и больших формах. В ресторане рядом с причалом "Тигрицы" не было свежего хлеба - "со времен Дориана", когда затопило печи, - со смехом сказала мне официантка. Потом она перестала смеяться. Восстановление шло медленно. Молодежь и туристы не возвращались. Аэропорт не был отремонтирован. Она задавалась вопросом, куда уходят ее налоговые доллары.
В тот вечер за ужином в ресторане без печи Харрис показал мне фотографию своего старинного Шевроле Блейзер. Он сказал, что надеется, что проект по выращиванию морской травы принесет достаточно углеродных квот, чтобы компенсировать стоимость старого бензовоза. Это, конечно, была шутка, но она выражала более глубокое желание. Обещание углеродных кредитов заключается в том, что, если использовать их в самой идеальной форме, они будут спокойно вычитать выбросы, которые люди продолжают добавлять к атмосферному счету. Каждый ход поршня, каждый оборот реактивного двигателя, каждая скотоводческая ферма и нефтехимический завод - каждая зависимость, от которой люди не могут отказаться, или не хотят, или еще не успели - может быть сведена к нулю.
Для правительств придание природе конкретной ценности может принимать различные формы. Они могут поощрять развитие устойчивого экотуризма и аквакультуры, где ценность экосистемы заключается в доходах, которые она создает. Или же они могут наделить природу юридическими правами, фактически давая экосистемам право подавать в суд за ущерб и стимулируя загрязнителей не наносить им ущерб. Но за 30 лет работы Дуарте в защиту таких существ и растений, как морские травы, политика встала на пути защиты биоразнообразия. Только торговля квотами на выбросы углерода "сделала природу инвестируемой", говорит он, причем в таких масштабах и с такой скоростью, которые могут изменить ситуацию.
Это не значит, что он любит эту систему. Углеродные кредиты возникли в результате "неспособности контролировать жадность", говорит Дуарте. Кроме того, они не предназначены для защиты природы; скорее, они используют ее как средство достижения цели. Любое растение или существо, которое накапливает углерод, например, дерево или луг морской травы, а может быть, слон или кит - это инструмент для достижения климатических целей. Оно чего-то стоит. Любое существо, которое этого не делает, включая тех, кого любит Дуарте, например, коралловые рифы, предоставлено само себе.
Дуарте также беспокоят "углеродные ковбои", которые пытаются заработать на проектах по секвестрации, не имеющих реальной научной основы, или приватизировать то, что должно быть государственными природными ресурсами. Даже проекты, которые, казалось бы, строго следуют правилам рынка, могут развалиться при более тщательном рассмотрении. В начале этого года, через несколько недель после отплытия "Тигрицы", газета The Guardian опубликовала анализ методологии Verra, который поставил под сомнение 94% проектов реестра тропических лесов. Репортеры обнаружили, что некоторые разработчики получили "фантомные кредиты" для защиты лесов, которые в итоге привели к уничтожению одной долины, или использовали неправильные ссылки для измерения того, сколько обезлесения удалось избежать благодаря их проектам. (Verra оспаривает эти выводы).
Когда дело доходит до арифметики углерода, деревья должны быть относительно простым делом: сложение за счет сжигания ископаемого топлива, вычитание за счет фотосинтеза. Лесная промышленность отточила инструменты, позволяющие измерять углерод, хранящийся в стволах и ветвях деревьев. И все же математика по-прежнему нарушается, потому что люди пользуются несовершенными методами.
Морская трава также сложнее, чем может показаться. После первоначальной волны энтузиазма по поводу ее способности накапливать углерод, все большее число морских биологов выражают озабоченность, когда обсуждение переходит к углеродным кредитам. По их мнению, тот факт, что морская трава выводит CO2 через воду, а не через воздух, затрудняет оценку ценности секвестрации конкретного луга. В Южной Флориде биогеохимик Брайс Ван Дам измерил поток CO2 в воздухе над лугами морских трав. Он обнаружил, что во второй половине дня, когда фотосинтез должен был бы бурлить и всасывать больше CO2 в растения, вода вместо этого высвобождала CO2. Ван Дам предположил, что это результат того, что морская трава и другие существа, живущие на лугах, изменяют химический состав воды. (Дуарте утверждает, что предположение Ван Дама было ошибочным).
Другая проблема заключается в том, что в отличие от тропического леса, который накапливает большую часть углерода в своих стволах и листьях, луг из морской травы большую часть углерода накапливает под землей. Когда София Йоханнессен, геохимический океанограф из Fisheries and Oceans Canada, проанализировала распространенные оценки накопления углерода в морской траве, она пришла к выводу, что многие из них основаны на слишком мелких образцах. Несмотря на то, что этот углерод считался постоянно запертым, отложения могли быть легко нарушены животными или течениями. Когда Йоханнесен увидела, как некоммерческие организации и правительства подхватывают эту науку, словно евангелие, она была ошеломлена. Я не знала о "голубом углероде", поэтому, наверное, неудивительно, что они не знали о геохимии отложений", - сказала она мне.
Решение, которое Чами предлагает для устранения этих досадных научных неопределенностей, заключается в том, чтобы сосредоточиться на глобальной картине: Морские луга Земли находятся на вершине огромных запасов углерода, и разрушение может нанести ущерб всем этим лугам. Он сравнивает природный капитал с ипотечным рынком. Когда потенциальный домовладелец получает кредит в банке, банк затем продает этот кредит, который обменивается и объединяется с другими кредитами. Каждый кредит содержит уникальные риски, но объединенный актив контролирует эту неопределенность. Финансисты не имеют проблем с неопределенностью, отмечает Чами; она является источником прибыли. Деньги, которые они вкладывают, возвращаются на ипотечный рынок, позволяя банкам выдавать больше кредитов. Характеристики отдельных домов и заемщиков не имеют большого значения. "Нельзя расширять масштабы, когда каждый случай уникален", - говорит он. "Чтобы создать рынок, нужно унифицировать продукт". Масштаб - это оплот против разрушения. Один луг морской травы можно игнорировать; рынок морской травы, который охватывает множество лугов и представляет собой крупную инвестицию, - нет.
Когда каждая экосистема рассматривается одинаково, в зависимости от того, сколько углерода она сохранила, вопрос количественной оценки угроз становится проще. Чами приводит в пример Габона (расположен на западном побережье Центральной Африки), который в прошлом году объявил о продаже 90 миллионов углеродных кредитов, основанных на недавней защите тропических лесов. Скептики указывали на то, что никто не планирует вырубать деревья. Правительство ответило, что если оно не найдет покупателя на кредиты, то ситуация может измениться. На Багамских островах премьер-министр Дэвис прибегнул к аналогичной идее. По его словам, защита морских трав может быть преобразована в плату за то, что нефтяные компании не будут бурить на берегах в течение следующих 30 лет. С одной стороны, это не слишком завуалированные угрозы. С другой стороны, они свидетельствуют о фундаментальной несправедливости углеродных рынков: Почему те, кто уже хорошо управляет природными поглотителями углерода, не могут тоже получить свои кредиты?
Многие ученые, изучающие морские травы, с которыми я разговаривал, выразили общее желание, чтобы упрощенная математика углерода Чами оказалась правдой. Морская трава отчаянно нуждается в защите. Но вместо этого они постоянно возвращались к неопределенности. Ван Дам сравнивает стандартные методы оценки углерода морских трав с оценкой бизнеса только по его доходам. Чтобы понять полную картину, вам также необходим полный учет утекающих денег. Вам необходимо разобраться во всех деталях. Именно поэтому поспешная монетизация лугов и оправдание дополнительных выбросов углерода его беспокоит. "Теперь, когда к этому добавились деньги, - сказал он мне, - у людей будет мало стимулов сказать "стоп"".
Через несколько месяцев после вылазки "Тигрицы" члены багамского природоохранного сообщества получили приглашения на встречу в Нассау. Среди приглашенных были ученые из местного отделения организации Nature Conservancy и Багамского национального треста, некоммерческой организации, которая курирует 32 национальных парка страны, а также более мелкие группы. Галлахер начал встречу с обзора того, чего добилась организация Beneath the Waves в своей работе по составлению карт. Затем он перешел к проблеме: ему нужны данные о том, что может убивать багамскую морскую траву.
Эта проблема не была тривиальной. Правительственный закон о "голубом углероде" требовал, чтобы проект соответствовал стандартам, как у Verra, что означало выяснение того, как природоохранные мероприятия увеличат количество накопленного углерода. Beneath the Waves составляла скрупулезную карту морской травы и ее углерода в том виде, в котором они существуют сегодня, но у группы не было скрупулезной карты пятилетней или тридцатилетней давности, которая показала бы, растут или сокращаются луга и является ли причиной этого человек.
Галлахер сказал мне, что он уверен, что многомиллиардная оценка стоимости морской травы отражает консервативные предположения. Но сам план находится в руках правительства Багамских островов, сказал он. Официальные лица мало говорят об этой части процесса, несмотря на раннее волнение по поводу впечатляющих оценок и быстрых сроков получения доходов.
Некоторые из местных природоохранных групп восприняли приглашение на встречу с удивлением. Среди многих жителей Багамских островов, с которыми я общался, зрело разочарование с тех пор, как Beneath the Waves впервые объявила о своем "открытии" морской травы, которую она назвала "потерянной экосистемой, которая пряталась на виду". Многие местные жители сочли эти слова смехотворными, если не оскорбительными. Рыбаки знали морскую траву досконально. Специалисты по охране природы нанесли ее на карту и разработали планы защиты. "У вас было много белых иностранных исследователей, которые приходили и говорили, что это полезно для Багамских островов, не ведя диалога", - сказала мне Марджан Финлейсон, багамский климатолог (Галлахер сказал, что, поскольку группа, обладающая большими ресурсами, представила правительству результаты исследования морской травы, вполне логично, что именно их выбрали для выполнения этой работы).
Не было ясно, что какая-либо из групп может предложить то, в чем нуждается Beneath the Waves. Во-первых, большинство местных жителей считают, что морская трава находится в относительно хорошем состоянии. Угрозы, конечно, есть, и вмешательство необходимо, но, как сказал мне Ник Хиггс, багамский морской биолог, они, вероятно, варьируются в зависимости от огромного разнообразия 3 100 островов, скал и бухт страны. Хиггс привел пример промысла омаров - отрасли, которую многие люди упоминали мне как одну из наиболее потенциально значимых угроз для морской травы. Его собственное исследование выявило незначительное воздействие на изучаемые им территории. Но если рыболовство вредит морским травам в других местах, кто будет решать их судьбу от одного сообщества к другому? Защита морской травы - благородная цель, сказала мне Адель Томас, климатолог из Багамского университета. Вопрос для багамцев, сказала она, заключается в том, "есть ли у нас возможности поддерживать эти вещи, которые мы пытаемся защитить?". Одни деньги не решат проблемы морской травы, какими бы они ни оказались.
Существо, являющееся центром этой дискуссии, кажется находится в своего рода лимбе. Перспектива установления цены привлекла внимание к морской траве, привлекла премьер-министров и вызвала долгожданные обсуждения ее благополучия. Возможно, если спросить Чами, это помогло людям оценить растение иными способами — за его способность смягчать силу бури, поражающей острова, за создаваемую им среду обитания для других животных, а может быть, и за его врожденное право продолжать расти еще 30 миллионов лет.
Но может ли математика углеродного рынка обеспечить это? С одной стороны уравнения, где углерод добавляется в атмосферу, цифры не могут быть более четкими: Они исчисляются в баррелях, одометрах и счетах часто летающих пассажиров. С другой стороны, где углерод вычитается, существует неопределенность. Неопределенность в том, как углерод перемещается через луг морской травы, или кита, или слона, и как перемещаются деньги на защиту этих видов. Что происходит, когда уравнение не уравновешивается? Больше углерода, больше тепла, больше ураганов Дориан. Подарок загрязнителям. Как сказал Финлейсон: "Вы забираете у нас что-то, бросаете на это пару долларов, а потом все равно подвергаете нас риску".
Чами верит, что в конце концов все уравновесится. Конечно, он хочет, чтобы люди заботились о природе по своей природе. Но для заботы нужен катализатор. И на данный момент таким катализатором является наша зависимость от углерода. "Я обманываю, я подкупаю, я соблазняю нынешнее поколение оставить природу в покое", - сказал он мне. Возможно, тогда, по его словам, следующее поколение вырастет и будет ценить природу для себя.
