Благодаря таким авторам как Валерий Замулин, Лев Лопуховский и Егор Щекотихин события Курской битвы описаны достаточно подробно. Мы же возьмем на себя смелость рассказать о нескольких днях этого эпического сражения глазами командования 18-й танковой дивизии Вермахта, на примере которой видно, что четкость и пунктуальность немецкого военного руководства сильно преувеличена как западными, так и некоторыми российскими историками.
18-я танковая дивизия не снискала боевой славы в Польском и Французском походах, боевым крещением для нее была операция «Барбаросса», будучи в составе 2-й танковой группы «Быстрого» Гейнца Гудерина, который, по совместительству, носил еще и титул «отца немецких танковых войск» дивизия, мягко говоря, с полна ощутила все мужество и стойкость бойцов РККА и для нее поход на Восток не был легкой прогулкой. Начав вторжение, будучи укомплектованной под завязку людьми - 17174 человека и танками – 212 машин, дивизия в течение первых 60 дней боев потеряла почти 6000 человек и просела до 11345 человек. Уже к 9 июля дивизия могла бросить в бой только 83 исправных танках, но «Советы» упорно не желали сдавать и число боеспособных танков к концу июля просело до 12 штук. При чем эти потери нельзя было списать на неудачное или нерадивое командование, так как «рулил» дивизией бывший начальник штаба «группы Гудериана» опытный танкист Вальтер Неринг. Когда 26 января 1942 года Неринг уходил на повышение в дивизии еще числились 10459 человек, но боеспособными из них были только 5443 чел.
Новый 1942 год не принес дивизии облегчение потери с января по март 1942 года составили 6787 бойцов, из которых 120 офицеры.
Летом 1942 года 18-я танковая дивизия оказалась в стороне от крупных событий, запланированных Гитлером на Юге, но попала в эпицентр замыслов советского командования на центральном направлении, при чем благодаря планам немцев на юге из нее изъяли два танковых батальона, которые были включены в состав 3-й и 60-й моторизованных дивизий идущих на Сталинград, а благодаря энергии советского командования она попала в полосу наступления 3-й танковой армии в августе 42 года в районе Сухиничи-Козельск, что не добавило радости ее личному составу.
Ну как бы там ни было, а 18-я танковая дивизия до воевала до лета 1943 года и стала одним из многих кирпичиков, на которых строилась операция «Цитадель» на северном фасе Курской дуги.
С 1 апреля 1943 года дивизию возглавил опытный полковник Карл-Вильгельм фон Шлибен, можно сказать, что полковник был «моторизованный» так как в начале своей военной карьеры водил в атаку 108-й моторизованный полк из состава сгинувшей в Сталинградском котле 14-й танковой дивизии, а потом командовал 4-й стрелковой бригадой в составе «легендарной» 4-й танковой дивизии. Учитывая, что 18-я танковая дивизия к лету 1943 года так и имела в своей составе всего один танковый батальон, который чтобы не путаться так и назвали «Panzer-Abteilung 18», то, по сути, танковая дивизия сильно походила на моторизованную дивизию Вермахта времен операции «Блау», поэтому появление в ней на руководящей должности фон Шлибена было вполне обоснованным.
Как известно, командующий 9-й армией Вальтер Модель построил свою ударную группировку следующим образом: на самом левом фланге наступал 23 армейский корпус генерала пехоты Фрисснера в составе трех пехотных дивизий, усиленных 185-м и 189-м дивизионами штурмовых орудий, далее ближе к центру шел 41-й танковый корпус генерала танковых войск Йозефа Харпе в составе 86-й и 292 пехотных дивизий, где во втором эшелоне и стояла 18-я танковая дивизия. Помимо 177-го и 244-го дивизионов штурмовых орудий (каждый по 22 StuG и по 9 StuH), корпус был усилен «экзотическим зверьем» в лице 656-го полка истребителей танков на «Слонах» и «Брумбэрах» и 313 и 314-й рот «подрывных» телетанкеток Боргвард B IV. В общей сложности 41-й корпус имел 304 танка и самоходки. Огневую мощь ему обеспечивали 182 ствола артиллерий, 36 Небельверферов калибра 150мм и 18 Небельверферов калибра 210мм.
В этой пестрой компании 18-я танковая дивизия отправилась в «Цитадель». Если посмотреть на карту наступления, то видно, что замысел Моделя диктовался реалиями логистики – 23-й армейский корпус захватывал ж.д.станцию Малоархангельск и двигался максимально вперед дабы обеспечить безопасность снабжения и железнодорожных перевозок ударной группировки, аналогично и 41-й танковый корпус захватывал станцию Поныри, обеспечивая левый фланг ударной силы 9-й армии коим являлся 47-й танковый корпус генерала танковых войск Лемельзена в составе 6-й пехотной дивизии, а также 2, 9 и 20-й танковых дивизий. Корпус был усилен 505-м батальоном танков «Тигр» и 312-й ротой «подрывных» телетанкеток Боргвард B IV. Штурмовые орудия были представлены 904-м дивизионом – 31 StuG и 245-м дивизионом – 22 StuGи 9 StuH. Корпус имел 331 танк и самоходку. Огневую мощь ему обеспечивали 184 ствола артиллерий, 18 Небельверферов калибра 150мм и 36 Небельверферов калибра 320 мм.
В принципе на этих двух корпусах ударная мощь Моделя и закончилась. Следующим после 47-го корпусом был 46-й танковый корпус генерала пехоты Цорна. Корпус был ни разу не «танковый» имел 4-е пехотных дивизии усиленных 909-м дивизионом штурмовых орудий (27 StuG и 4 StuH) и дабы хоть немного оправдать свое название корпус накануне наступления по личной инициативе Вальтера Моделя получил 6-ю танковую роту из состава 12-й танковой дивизии, рота имела 8 Panzer IV long и одну Panzer III kurz.
Находящийся на самом правом фланге 9-й армии 20-й армейский корпус генерала артиллерии фон Романа состоял из 4-х пехотных дивизий, но активных задач в предстоящем наступлении не имел.
В резерве Моделя имелись 4-я и 12-я танковые дивизии, в которых было 168 танков, а также 10-я панцер-гренадерская дивизия. В случае необходимости Модель мог из состава 2-й танковой армии задействовать 25-ю панцер-гренадерскую, а также 5-ю и 8-ю танковые дивизии.
Несмотря на устоявшуюся в историографии аксиому о том, что дивизии Моделя пошли в бой довольно слабыми цифры говорят об обратном. 18-й танковый батальон имел 31 «тройку» (модификаций Panzer III long и Panzer III 75мм kurz) и 38 «четверок» (в основном модификации 75мм «long») - что конечно не дотягивало до штатной численности батальона 1943 года, но и не делало дивизию аутсайдером. Также в 18-й танковой дивизии было 8 противотанковых САУ «Мардер» и 20 буксируемых PAK-40, стволов дивизионной артиллерии было 29. За пехоту тоже было не стыдно на 1 июля 1943 года дивизия имела в боевых частях (Gefechtsstärken) 202 офицера, 962 унтер-офицера и 5414 солдат, а всего в дивизии на довольствии (Verpflegungsstärken) состояло 270 офицеров, 1674 унтер-офицера и 8171 солдат, из которых 560 чел. были из приданных дивизии для усиления частей. Есть и иные данные, где указано, что на 4 июля 18-я танковая дивизия насчитывала 12028 человек.
18-я танковая дивизия не имела самостоятельной полосы наступления, но ее 101-й панцер-гренадерский полк под командованием подполковника Пауля Фляйшауэра был выделен для усиления наступательного порыва и натиска 292-й пехотной дивизии генерал-лейтенанта Вольфганга фон Клюге – оно и понятно дополнительные 1150 бойцов в передовой линии для прорыва советской обороны не помешают. Тем более, что с зимы 1941 года 292-я пехотная дивизия дралась в двух полковом составе (507-й пехотный полк полковника Ганса Хане и 508-й пехотный полк полковника Георга Зиерхольда). Также и 88-й танково-артиллерийский полк 18-й дивизии участвовал в артиллерийской подготовке с первого дня наступления. В три решающих первых дня 88-й танковый артиллерийский полк со штабом, 1-м и 2-м дивизионом и батареей зениток переданы в подчинение 292-й пехотной дивизии. 3-й дивизион 88-го артиллерийского полка и 88-я батарея наблюдения переданы 86-й пехотной дивизии. Только 7 июля 1943 они вернулись в дивизию.
Дивизия была полностью сосредоточена и готова к выполнению приказа. В соответствии с ним 18-й танковый батальон (комбат – капитан Отто) должен был по западной дороге поддержать атаку 292-й пехотной дивизии и пробить дыру для прорыва этой дивизии. Если прорыв удастся, то, не ожидая подхода других сил 18-й танковой дивизии, необходимо прорываться дальше к высоте 260,5 и там ожидать подхода усиленного 18-го танкового разведбата майора Фридрихса. С ними вместе необходимо ударить далее на высоту 258,5. Усиленный панцер-гренадерский полк Фляйшауэра после успешного прорыва в полосе 292-й пехотной дивизии должен перейти в резерв корпуса. Штаб дивизии должен переместиться в Поныри 1.
Во второй половине дня 4 июля 1943 года подготовка к наступлению была окончена. Штаб дивизии считал, что 101-й полк Фляйшауэра будет так хорошо поддержана артиллерией 292-й пехотной дивизии, что его прорыв удастся.
Генерал-полковник Модель посетил после обеда командный пункт дивизии в лесу у Стар. Горохово и генерал-майор фон Шлибен ознакомил его с расстановкой войск перед наступлением и дальнейшим управлением боем.
В предрассветные часы 5 июля началось грандиозное немецкое наступление - в случае с 41-м танковым корпусом основным направлением удара были Поныри.
292-я пехотная дивизия пошла в атаку имея 10880 чел. из которых 3714 человек это боевой состав ее родных частей, а также сюда следует добавить и более 1000 бойцов приданного 101-го панцер-гренадерского полка. 244-й дивизион штурмовых орудий должен был обеспечить дивизии быстрый взлом обороны…но не судьба. Дивизион попал на минное поле, которое было усилено вкопанными фугасами и сразу же после начала атаки самоходку командира 2-й батарей лейтенанта Ганса-Дитриха Раде разнесло на куски мощным взрывом - лейтенант чудом уцелел, хотя был тяжело контужен и потерял глаз. Дивизион понес потери и сбавил темп наступления. 101-й полк в районе деревни Озерки сошелся в схватке с 676-м стрелковым полком подполковника Николая Николаевича Оноприенко из состава 15-й стрелковой дивизии и понес тяжелые потери, при чем Фляйшауэр проявил нерасторопность и полк пролежал под огнем противника, даже не пытаясь разведать обходные пути. Что бы спасти 101-й полк части 292-й пехотной дивизии были вынуждены прекратить наступление на юго-восток и свернуть в тыл к 676-й полку, однако, здесь тоже гренадеры не особо хотели без брони штурмовать советскую оборону и решили дождаться 244-й дивизион «штугов», который, то ли нервы в порядок приводил после прогулки по минно-фугасному полю, то ли реально пополнял боекомплект всем дивизионом сразу, но в итоге атака в тыл русским задержалась, а практически окруженный 676-й стрелковый полк выскользнул из наметившегося «колечка» и отошел в боевые порядки своей 15-й стрелковой дивизии (комдив - полковник Владимир Николаевич Джанджгава).
Нерешительность немцев в полосе 292-й пехотной дивизии объяснялась еще и тем, что тогда же был окружен и 467-й стрелковый полк (комполка – подполковник Рыбченко Анемподист Демидович) из состава 81-й стрелковой дивизии (комдив - генерал-майор Александр Борисович Баринов), однако, приданный 467-у полку 65-й гвардейский минометный полк как раз проявил активность, командир полка майор Александр Петрович Кочуланов выдвинул один дивизион и разгрузил реактивный залп по боевым порядкам полков 292-й пехотной дивизии, к сожалению, отважный майор погиб 27 июля 1943 года. Комкор Харпе был вне себя от ярости и 7 июля подполковник Пауль Фляйшауэр был снят с должности и заменен майором Петерсеном. Странно, что виноват оказался один Фляйшауэр, ведь и генерал-майор фон Шлибен прибыл в тот день на командный пункт полка, чтобы самому ознакомиться с ситуацией и никаким образом ее так и не разрешил.
До обеда 6 июля генерал-полковник Модель прибыл на командный пункт дивизии и приказал создать мобильную боевую группу. Она должна быть выдвинута вперед в восточную часть Верандровки в распоряжение корпуса. Остальная часть дивизии выдвигались в район сосредоточения между Верандровкой и старым переднем краем линии обороны.
Все маневры и перемещения сильно задержались потому, что переправа через р. Джерка была сильно затруднена. Сначала использовался вспомогательный временный мост 292-й пехотной дивизии, который провалился. Строительство 24-тонного моста должно было закончиться после обеда. В действительности же он был закончен только к 2 часам ночи следующего дня.
Тем не менее, дивизия смогла сосредоточить силы в указанном районе.
6 июля в 21:10 корпус передал по связи приказ: «18-я танковая дивизия готовится в течение первой половины дня 7 июля атаковать танками через правое крыло 292-й пехотной дивизии вдоль шоссе и захватить участок Полевое – Сафонова. Для этого дивизия (без 101-го полка) с 52-м панцер-гренадерским полком должна быть готова к 11:00»
А между тем на пути 292-й пехотной и 18-й танковой дивизий встала 307-я стрелковая дивизия (комдив – генерал-майор Михаил Александрович Еншин) из второго эшелона 29-го стрелкового корпуса генерал-майора Афанасия Никитовича Слышкина. Дивизия насчитывала 7593 чел., однако активных штыков было только 2167 чел. Дивизия была насыщена автоматическим оружием: 2029 пистолет-пулеметов, 172 «ручника», 70 «станкачей», 210 ПТР. Минометов: 120мм – 20 штук, 82мм – 75 штук, 50мм – 33 штуки. Артиллерия: 8 гаубиц 122мм, 20 «дивизионок» 76мм, 12 «полковушек» 76мм и 29 «сорокопяток». Поддерживала действия дивизии 129-я танковая бригада подполковника Николая Васильевича Петрушина (бригаде было чем огрызаться - на 5 июля 1943 года насчитывала 10 КВ, 21 Т-34, 10 Т-60 и 8 Т-70).
7 июля, в третий день битвы за Курск 18-я танковая дивизия, наконец то, была введена в бой, но, то как ее вводили, заслуживает отдельного разговора.
В соответствии с журналом боевых действий ранним утром между 4:00 и 6:00 была большая активность авиации. Командир дивизии и начальник оперативного отдела побывали в разведбате, приказав снова провести разведку в юго-восточном и южном направлении. Необходимо было разведать дорогу на Поныри 1. Саперному батальону капитана Вальтера Ковица приказано построить 20-тонный мост. В 10:00 пришел приказ из корпуса - 52-й панцер-гренадерский полк должен как можно быстрее перенять плацдарм 9-й танковой дивизии восточнее Поныри 1 и дальше ударить в южном направлении для захвата высоты 240,5.
Но приказы приказами, а бардак бардаком - продвижение полка проходило очень медленно, в том числе и подготовка к атаке на высоту 240,5. Командир полка не хотел наступать без поддержки артиллерии, а до обеда не было понятно в распоряжении ли дивизии ее собственный артиллерийский полк для поддержки наступления или на него не стоит рассчитывать. Перегруппировка дивизионной артиллерии (88-й танковый артиллерийский полк был возвращен дивизии приказом 7 июля) продолжалась до 21:00 и до начала темноты в связи с вражеским огнем не удалось выдвинуть вперед батареи наблюдения, также не была проложена связь к батареям.
Строительство моста в занятой части Понырей задерживалось. По этому месту велся сильный артиллерийский огонь и огонь гвардейских минометов. В связи с этим работы были прерваны. Тут же возникли новые сложности для 52-го панцер-гренадерского полка, который не имел возможности провести по мосту тяжелое вооружение.
Целый день командование дивизии не могло организовать наступление одного полка.
Конечно, и без 18-й танковой дивизии у 307-й стрелковой хватало забот. «Здесь разгорелась одна из самых жестоких битв за время восточного похода», — пишет офицер 292-й немецкой пехотной дивизии Ниц. Бой длился более 5 часов и порой доходил до рукопашной. Северная окраина Понырей несколько раз переходила из рук в руки. В контратаках участвовали два батальона 1023-го полка и 129-я танковая бригада.
С наступлением темноты 52-й полк был готов к атаке. Генерал-майор фон Шлибен потребовал, чтобы высота 240,5 была взята и незадолго до полуночи в командный пункт дивизии пришло сообщение о том, что высоту панцер-гренадеры взяли. Изнурённые непрерывными 14-часовыми боями, части 307-й стрелковой дивизии отошли на рубеж южнее Баженова, южная половина Понырей. Здесь 52-й полк был остановлен и перешел к обороне. Ему удалось продвинуться всего лишь на 2—3 км.
Известный автор Вернер Хаупт даёт такую оценку действиям бойцов 307-й стрелковой дивизии 7 июля 1943 года: «Левому флангу 47-го танкового корпуса, действовавшего на направлении главного удара, продвинуться дальше не удалось, хотя к этому времени прибыла 18-я танковая дивизия генерал-майора фон Шлибена и выдвинулась в район западнее Понырей справа от 292-й пехотной дивизии, чтобы предпринять атаку вдоль речки Снова в южном направлении. Но именно здесь стояла храбрая советская 307-я стрелковая дивизия».
Четкие действия дивизии и приданных частей полностью заслуга комдива М.А. Еншина. Дисциплина насаждалась драконовскими мерами – одна рота 27-го гвардейского танкового полка (танки КВ-1С) без приказа отошла с позиций в районе высоты 248,9. Комдив роту вернул, а ротного приказал расстрелять
Несмотря на то, что 7 июля танки 18-й дивизии активных боевых действий не вели был потерян один Panzer IV long, который так неудачно подорвалась на мине, что его пришлось отправить на ремонт в Магдебург.
8 июля 1943 года в 6:50 вышел приказ по дивизии № 27:
«Перед фронтом дивизии противник с высоты 240,5 был отброшен ночью в Березовый Лог. Справа: 9-я танковая дивизия достигла передовыми частями дороги Ольховатка - Поныри 2. Слева: 292-я пехотная дивизия отбивает многочисленные контратаки русского 3-го танкового корпуса, с акцентом на южную часть Понырей. 8 июля необходимо ожидать здесь сильные танковые атаки. 18-я танковая дивизия в составе 41-го танкового корпуса 8 июля переходит к временной обороне, чтобы дать 3-му русскому танковому корпусу выйти и уничтожить его танковые части».
В соответствии с журналом боевых действий день протекал так:
Утром 8 июля дивизия была временно подчинена 292-й пехотной дивизии, чтобы создать единое управление обороной западнее железной дороги и закрепить достигнутую линию. Поскольку 307-я стрелковая дивизия силами 1023-го и 1019-го стрелковых полков уже с 7-30 «окучивала» боевые порядки 292-й пехотной, было принято решение 18-й танковый батальон, усиленный ротой самоходных противотанковых орудий и 1-й ротой 18-го танкового разведбата подтянуть за левым крылом 292-й пехотной дивизии, чтобы исключить возможность вражеского прорыва через железнодорожную линию на север.
Подтянутый туда танковый батальон в ожидании выполнения задания понес большие потери от минометных и артиллерийских обстрелов.
Около 11:00 генерал-полковник Модель прибыл на командный пункт дивизии и приказал правое крыло дивизии продвинуть вперед, разгрузив левый фланг 9-й танковой дивизии.
После обеда началась атака, оставшегося на правом фланге 292-й пехотной дивизии 52-го панцер-гренадерского полка. Полковник Фридрих фон Зейдлиц был вынужден наступать без танков, которые понесли потери на левом фланге 292-й пехотной, поддержка частей разведбата была слабым утешением для фон Зейдлица.
Панцер-гренадерам удалось ворваться на советские позиции, но «не долго музыка играла», наши части провели артналет и сами пошли в контратаку. О том, что случилось дальше расскажут сами немцы - из журнала боевых действий:
«Около 18:00 началась паника, поскольку одна рота разведбата вместо того, чтобы искать прикрытия от артиллерийского огня в достигнутой системе обороны побежала назад. При этом были также атакованы части батальона Шёнбека (II./52-го панцер-гренадерского полка), да так, что все с таким трудом завоеванные территории пришлось сдать обратно. Тут вышло из строя большое количество техники и были понесены тяжелые потери, поскольку противник сосредоточил по отступающим частям артиллерийский огонь и огонь стрелкового оружия. Без соответствующего информирования дивизии 52-й полк попытался отбить утерянные позиции. В связи с этим снова были понесены потери»
Вечером 8 июля корпус приказал на следующий день совместно с 292-й пехотной дивизией взять Поныри.
Дивизионный приказ № 28 от 8 июля 1943 23:50 :
«1. Вражеские атаки на Поныри в тяжелых боях отбиты. Перед нашим фронтом удалось удерживая левое крыло провести улучшение линии фронта в качестве исходной позиции для атаки на 9 июля, правый сосед достиг дороги Ольховатка – Поныри 2.
2. 18-я танковая дивизия захватывает 9 июля линию Дерловка – высоту 256,9»
Вместе с померанской 292-й пехотной дивизией Поныри должны были быть взяты целиком. Оттуда тогда появлялась возможность подняться на ступень высот перед Ольховаткой, которая давала возможность уже видеть Курск.
Согласно немецким данным 8 июля в районе железнодорожной станции Поныри советским огнем были уничтожены: три Panzer III 75мм kurz, две Panzer III long и один Panzer IV long. Еще один Panzer III long и один Panzer III 75мм kurz, оставлены подбитыми на территории противника. Еще один Panzer IV long и одна командирская «тройка» получили такие повреждения, что были отправлена на ремонт в Магдебург. Количество подбитых машин и отремонтированных силами ремфонда дивизии неизвестно.
Потери 307-й стрелковой дивизии за 7 - 8 июля составили убитыми и раненными 1306 человек. Потери матчасти: уничтожено три 45мм орудия, три 76мм орудия, одно ПТР, пулеметов ручных и станковых 12 штуки и один миномет 82мм. Повреждено одно 76мм орудие.
Ночь на 9 июля для 18-й танковой дивизии прошла спокойно, за исключением маленького факта, который не сразу стал известен, но возможно имел тяжелые последствия - советская разведгруппа подстрелила вестового из 52-го панцер-гренадерского полка с приказом о начале наступления в 6:15…
С 4:00 до 6:00 вражеские самолеты провели бомбардировки и атаковали позиции из бортового вооружения. 6:15 потрепанный 52-й панцер-гренадерский полк выступил в атаку. Атака под сильным оборонительным огнем противника продвигалась медленно.
В приложении оперативного отдела к журналу боевых действий подполковник фон Клюге (не путать с фельдмаршалом) описал ситуацию и дополнил журнал:
«Получилась неприятная ситуация, когда танковый батальон стоял не как было приказано за левым крылом дивизии, а попытался пройти южнее овраг. При этом они развалили мост и сами не прошли туда, куда хотели»
В связи с этим левое крыло полка фон Зейдлица не получило той помощи, которая была необходима, чтобы батальон бросить вперед и одновременно с этим потянуть за собой правое крыло 292-й пехотной дивизии.
Только персональное активное вмешательство командира дивизии способствовало тому, что танковый батальон прошел через Березовый Лог в Поныри 1.
Общая атака внутреннего крыла 18-й танковой дивизии и 292-й пехотной дивизии была взаимно оговорена и начало атаки, сначала назначенной на 10:30 перенесено на 10:45»
Поскольку правое крыло 292-й пехотной дивизии после начала быстрого продвижения уже через 500 метров залегло атака практически не продвинулась.
Подполковник фон Клюге: «Длительное время нет контакта с танковым батальоном, поскольку у них вышла из строя командная машина. 2-я рота 18-го танкового батальона дралась на правом крыле 292-й пехотной дивизии».
2-я рота оставалась подчиненной 292-й пехотной дивизии с 8 по 10 июля. В этот период она уничтожила семь Т-34, пять пушек, множество противотанковых орудий и взяла в плен 15 человек.
Фон Клюге: «В дивизии сложилось впечатление, что танки уже пробились в низину Карпуневки. В действительности же этого не случилось, поскольку танки при пересечении склона высоты восточнее 240,2 попали под сильный фланговый огонь с железнодорожного полотна. Были большие потери. Изначально дивизия планировала использовать атакующую динамику и при поддержке танкового батальона развить атаку до высоты 248,6 и позже, прорвавшись через Карпуневку, создать плацдарм на линии Карпуневка – высота 248,6 – южная части Поныри. Однако вскоре стало понятно что правое крыло 292-й пехотной дивизии в результате сильного оборонительного огня с хорошо укрепленных оборонительных пунктов и с железной дороги залегло и не смотря на хорошую поддержку артиллерии дальше не продвинется.
После обеда приехал командир корпуса генерал Харпе и провел совещание, где обсуждались возможности взятия южной части станции Поныри. 292-я пехотная дивизия больше не пригодна для этого, поскольку всю вторую половину дня и вечер она отражала сильные вражеские контратаки.
Необходимо тем не менее любыми способами захватить южную часть Поныри, поскольку в противном случае не удастся предотвратить просачивание сил противника. В качестве предварительного приказа дивизии было приказано разведбат сменить, чтобы на следующий день использовать его для атаки на южную часть Поныри. 101-й полк между тем переброшен в лес у Ржавец. Чтобы заменить разведбат выделен II-й батальон 101-го полка капитана Курта Винклера. Остальная часть 101-го полка переводится маршем в резерв корпуса в северную часть Поныри 1. Вечером пришло решение, что все атаки отменяются и все силы переводятся в оборону».
Корпусной резерв (I-й батальон 101-го панцер-гренадерского полка капитана Фрица Хартвича) должен создать линию за фронтом на случай советского прорыва.
Для того, что бы поддержать наступательные возможности командованию дивизии пришлось солдат из запасного батальона раскидать по линейным батальонам 101-го и 52-го панцер-гренадерских полков. Так если на 4 июля запасной батальон насчитывал 575 человек боевого состава, то к 9 июля, не ведя никаких боев, он просел до 156 чел. День 9 июля закончился - потери 18-й танковой дивизии с начала наступления составили 925 человек. Потери в технике за 9 июля были следующими: три Panzer III 75мм kurz и две Panzer IV long были уничтожены. Количество подбитых машин и отремонтированных силами ремфонда дивизии неизвестно.
Для сравнения приведем потери и 292-й пехотной дивизии, которая с начала наступления и также на 9 июля потеряла 1696 человек. 86-я пехотная дивизия имела при прорыве советской обороны более существенную поддержку и потеряла до 9 июля 1167 человек.
Общие потери 307-й стрелковой дивизии за 9 июля составили 620 человек, потери в матчасти по окончанию дня были не установлены.
С 10 июля 1943 года 18-я танковая дивизия находилась в обороне. Цели операции «Цитадель» достигнуты не были. Возникли сложности и с организацией обороны. Части стоят на позициях, малопригодных для обороны:
- полку фон Зейдлица было приказано все ненужные машины вывести из опасной зоны. Также штаб I-го батальона 52-го полка (комбат - капитан Карл Зигенхорн) еще со вчерашней атаки находился вплотную на переднем крае. Сам батальон находился на склоне где все перемещения просматриваются противником.
- подполковник фон Клюге приказал командиру 88-го танкового артиллерийского полка провести рассредоточение наблюдательных батарей 1-го дивизиона. На высотах восточнее Ржавец позиции наблюдателей расположены ошибочно на склоне и плотно.
Боеспособными в 18-м танковом батальоне остались только половина танков начинавших наступление: два танка Panzer III long, семь Panzer III 75мм kurz, пять Panzer IV kurz, тринадцать Panzer IV long, два командных танка и один Panzer IV kurz находящийся в 88-м противотанковом дивизионе.
По мнению штаба дивизии ситуация с танками плохая: «...потери очень высоки, пополнение танков можно ожидать из Брянска, но это будет не скоро. В танковый батальон прибыл специально назначенный корпусом для оценки ситуации с танками офицер, которого в дивизии восприняли как соглядатая. Он постоянно должен был быть информирован о ремонте и готовности танков».
Потери 307-й стрелковой дивизии за весь период боев с 5 по 10 июля включительно составили: 546 человек убито и 1300 ранено. Потери в матчасти: гаубица 122 мм – одна, 76мм орудие – одно, орудий 45 мм – 12, минометов 82мм – 14, ПТР – 34, «станкачей» – 18, «ручников» – 49, автоматов – 234, винтовок – 94. Дивизия выводилась во второй эшелон армии.
По состоянию на 13 июля 307-я стрелковая дивизия насчитывала 6232 чел, из них активных штыков 1379 чел..
Немецкие дивизии тоже понесли большие потери:
18-й танковой дивизии с 5 июля по 10 июля потеряла 1011 чел. (из них 47 офицеры).
292-й пехотной дивизии с 5 июля по 10 июля потеряла 2013 чел. (из них 44 офицеры).
86-й пехотной дивизии с 5 июля по 10 июля потеряла 1553 чел. (из них 30 офицеры).
6 дней наступления обошлись 9-й армии в 21 316 человек (из них 748 офицеры).
11 июля - воскресение прошло для 18-й танковой дивизии спокойнее, чем предыдущий день. Ну а 12 июля 1943 года началось советское наступление на Орловской дуге. В этот день стало понятно, что советское командование создало перед фронтом 18-й танковой дивизии хорошие укрепления, а позиции самой дивизии находятся под постоянным обстрелом. Подполковник фон Клюге обсудил с начальником оперативного отдела вновь прибывшей 10-й дивизии подполковником де Майцире взаимодействие частей. 10-я панцер-гренадерская дивизия (комдив – генерал-лейтенант Август Шмидт) заменила совершенно обескровленную 292-ю пехотную. При чем обескровленную в прямом смысле слова – для сравнения: I./507 гренадерского полка на 4 июля имел 394 активных штыка уже 9 июля их было всего 165 чел. Больше всех потерял II./507 гренадерского полка - на 4 июля батальон имел 410 активных штыков, но уже 9 июля их осталось всего 100 чел. В 508-м гренадерском полку было не лучше, например, III./508 гренадерского полка на 4 июля имел 388 активных штыков, а 9 июля их осталось всего 125 человек.
Тут же немецкие командиры на совещании в батальоне Шёнбека (II./52-го панцер-гренадерского полка) оценили картину боевых действий последних дней - их интересовало почему батальон в последние дни не оправдал надежд, хотя такое можно было сказать про многие батальоны и роты дивизии. Тут же на совещании выяснилось, что батальон почти все время действовал сам, ввиду отсутствия связи с командованием полка. Батальон оказался не достаточно устойчив в обороне и фактически был склонен к отступлению, особенно если вдруг кто-то рядом такие попытки начинал, как в случае с соседней ротой из разведбата. Все это приводило к тяжелым потерям.
В 18:30 начальник штаба 41-го корпуса передал по связи командиру дивизии сообщение о том, что 18-я танковая уже сегодня первыми моторизированными частями и до 14 июля остальными частями на повозках выводится с фронта и переводится в район Болхова для другого применения.
Командир дивизии и начальник оперативного отдела 13 июля после обеда были вызваны в штаб 2-й танковой армии в Орел, после чего должны были предстать в штабе 53-го армейского корпуса в Ягодной в 7 км северо-западнее Болхова.
Поскольку 18-й танковый батальон по переходу к обороне так и не вытащил свои подбитые машины с переднего края, было приказано сделать это любыми средствами до отправки на новый участок фронта. Основная масса подбитых машин стояла за немецким передним краем под постоянным огнем советской артиллерии и минометов.
Из боевой истории 18-й танковой дивизии: «…панцер-гренадеры впервые не внесли тот вклад, который от них ожидался. Их потери были очень высоки. 101-й полк при атаке 5 июля попал в тяжелую ловушку и после этого уже был небоеспособен. 52-й полк не был поддержан танками в нужном объеме и даже один раз впал в панику…Шел третий год войны в России….Инициатива на востоке после поражения у Курска перешла однозначно и окончательно в руки Красной Армии….Те из солдат, кто был там больше никогда не говорили о победе….».
На примере действий мотопехоты 18-й танковой дивизии мы видим, как сильно упало качество немецкого пополнения после 1942 года. Дивизия, имевшая на начало наступления почти 70 бронированных машин – потеряла 40 танков за два дня боев, из которых 16 было списано …. и не смогла ничего.
