Мальчик-одуванчик, кудрявые волосы обрамляют его румяное лицо словно лепестки. Он хмурится и часто облизывает пухлые губы, когда я хватаю его за шею и прижимаю к стене.
— Ты задолжал опасным людям, Игорь Вячеславович, — рычу я. Из-за его низкого роста наклоняться неудобно, поэтому я со вздохом опускаю колени на бетонный пол. — Думаешь, сможешь снова сбежать?
Он начинает хныкать. Ему не больше пяти лет — я работаю быстро. Шеф должен быть доволен.
— Тетя, я не знаю кто Вы. Я домой хочу. К ма-аме, — протягивает он, бегая глазами по крыше заброшенной стоянки. Здесь все серое и промокшее от моросящего дождя, его взгляду негде зацепиться, и он скользит по темному бетону так же, как мои колени.
— Тетя? — я хмыкаю, поправляя свободной рукой лямку рюкзака. — А из-за кого, позволь спросить, я тетя? Может, из-за дружка твоего зло...козненного?
Его руки безвольно опускаются. Он склоняет вихрастую голову, будто смирившись, а затем вытаскивает нож из кармана шорт и всаживает его мне в бедро. Я не кричу, только шиплю и хватаю пальцами воздух там, где раньше была шея Игоря, но тот уже в паре шагов от края крыши.
— Только попробуй, — хриплю я. Длинные волосы падают мне на глаза и мешают рассмотреть его последний жест. Впрочем, я и сама догадываюсь о том, что он хочет мне показать перед тем как раскинуть руки и, весело взвизгнув, броситься вниз.
— Шеф меня убьёт, — с нервным смешком констатирую я и осторожно укладываюсь на спину, слыша, как рюкзак тихо хлюпает. — Хотя потеря крови справится быстрее. Ну вот и отлично, давно собиралась в отпуск.
***
— Что произошло? — высокий нескладный парень лет пятнадцати нервно ходит по комнате, неосознанно переставляя вещи.
— Шеф? — я неспешно прихожу в себя. Мои руки связаны, а семья, скорее всего, убита. Жаль, мне нравился мелкий братишка. Он в прошлой жизни был известным актером и постоянно ныл из-за того, что в этой получил ужасно кривые зубы. — Как вы меня... Нашли?
— А ты постаралась хорошо спрятаться, да? — парень чешет щербатую щеку с подростковыми прыщами. Брат точно был бы в ужасе. Надеюсь, в следующей жизни он будет красивым.
— Каждый имеет право на отпуск, — я хочу пожать плечами, но связанные сзади руки болезненно тянет, и я оставляю попытки. — Четыре жизни за этим Игорем гоняюсь, сколько можно.
— Что произошло? — повторяет вопрос шеф, зачем-то убирая плюшевого слоника в морозилку. — Он сказал, где мои деньги?
— Нет, он пырнул меня ножом и скинулся с крыши, — мрачно докладываю я. — Полагаю, Вам тоже несладко пришлось? Раньше Вы выглядели... Не так.
— Кербер, предатель эдакий, в спину выстрелил на переговорах. И бросил помирать посреди поля, а там знаешь сколько ворон было? Я боялся, они выклюют мне глаза до того, как я умру, — шеф содрогается, выставляя чайный сервиз из шкафа на диван. — Ужасные несколько часов, врагу не пожелаешь.
Он кивает кому-то у меня за спиной и стяжки на запястьях ослабевают. Я прикрываю глаза от удовольствия и с хрустом разминаю руки.
— Ты снова девушка, — подмечает шеф. — Полоса твоих неудач явно началась после того, как тебя убил подельник Игоря.
— Я не против, — я осторожно поднимаюсь с пола. — Есть в этом некоторые... Преимущества.
Шеф прекращает перестановку чашек и посылает мне неожиданно долгий и настороженный взгляд.
— Твое задание то же — найти Игоря, — наконец произносит он. — Приведи его ко мне, сам с ним разберусь.
— Серьезно? Его ещё никто не нашёл? — раздражённо выдыхаю я. — Хотя неудивительно. Если вы, имея полный мой отпечаток, семнадцать лет меня искали...
Мимо моего уха со свистом пролетает расписная чашка.
— Будет сделано, — я ускоренно направляюсь к выходу, но останавливаюсь у двери. — Только вытащите Тони из морозилки, — я указываю в сторону холодильника с плюшевым слоником внутри. — Там холодно.
***
Ему семнадцать. Он только закончил школу, из его окна доносится неспешная и сладко-грустная фортепианная музыка.
— Добрый вечер, — вежливо улыбаюсь я немолодой женщине, открывшей мне дверь. — Вы мама Жени?
Она хитро улыбается в ответ, прежде чем кивнуть. Оглядывает меня с ног до головы, останавливает взгляд на пряди волос, которую я смущённо заправляю за ухо.
— Я училась с ним в музыкальной школе, — поясняю я. — Могу ли я?..
Эта встреча с ним не такая, как все предыдущие. Раньше он находил меня на стройках, парковках — везде, где мало свидетелей и помощи ждать неоткуда. Но сейчас, в этом милом доме с широкими коридорами и обоями в мелкий красный цветочек, я чувствую себя в гораздо большей опасности.
Он открывает дверь почти сразу, неожиданно заспанный, со взъерошенными наэлектризованными волосами. Я вспоминаю его прическу из прошлой жизни и весело хмыкаю. Его пряди липнут к гладкой поверхности белой двери, но он не замечает этого. Как и его мать.
— Женя, — она шикает, выразительно переводя на меня взгляд. — Оденься!
А, ну да. Ещё он без штанов.
Женя захлопывает дверь и открывает ее через пару минут. Штаны на нем надеты задом наперед.
— Спасибо, — я вежливо киваю женщине, приветственно поднимаю руку и чуть ли не насильно влезаю в узкую щель приоткрытой двери. Женя явно пускать меня не хочет, он делает страшно удивлённые глаза, но его мать лишь похихикивает и удаляется. Забавная. Хорошо, что не придется ее убивать.
— Ну, — Женя поверженно закрывает дверь и неловко выдыхает. — В общем, я тут музицировал и... Ты кто вообще?
Комната удивительно опрятна. На полу — пушистый синий ковер, рядом стоит фортепиано. Я стараюсь не замечать еле прикрытую одеялом огромную кучу барахла на кровати и осторожно прохожу к окну.
— Сейчас тихо, — я поворачиваюсь к Жене и вытаскиваю электропистолет из кармана кожаной куртки. — Тихо, понял?
Его взгляд мгновенно теряет сонливость. Он знает, что электропистолет — самое опасное оружие для таких как он. Не убивает и не даёт убиться самому. Просто парализует. И больно. Очень больно.
— Кто... — он сглатывает, поднимая руки. Волосы на его затылке все ещё смешно тянутся к поверхности двери.
— Ты, скорее всего, знаешь об отпечатке души, — я указываю оружием на кровать и Женя повинуется, медленно направляясь к ней. — После реинкарнации мы получаем абсолютно рандомное тело, поэтому кажется, что скрыться легко. Начать новую жизнь... Но это не так.
Женя осторожно присаживается на постель, руками отодвигая вещи к стене.
— Остаются привычки... Какие-то мелкие детали. Поведение, предпочтения... То, чего мы сами не замечаем, но что очевидно для окружающих. Сопоставив все нюансы, найти нужную душу довольно просто.
— Ты искала меня? — его глаза уже не бегают беспокойно, он закидывает ногу на ногу, забывая, как забавно надуваются спереди неправильно надетые пижамные штаны. — Для чего? Кто ты?
Мне ужасно интересно, как он отреагирует. Ладони потеют от напряжения. А может, от волнения? Я беру оружие одной рукой, а вторую незаметно вытираю о джинсы.
— Однако не все понимают, насколько непрочен этот метод. Если мы найдем человека по отпечатку души, как мы узнаем наверняка, что он — это он? Мы можем полагаться только на его слова.
— Если он отрицает, можно пытать его, — вдруг вырывается у Жени. — Пока не...
— А если соглашается, выдавая себя за другого? — он замолкает. — Конечно, об этом ты не думал. Ведь чаще всего должники всё отрицают, не так ли?.. Ищейка.
Его глаза расширяются снова. Очевидно забытое имя ударяет по нему слишком ощутимо, и Женя морщится. Совсем немного, но я замечаю. Я давно изучила все его повадки.
— Полагаю... Бывший Игорь Вячеславович? — он выталкивает эти слова так, словно они мешают ему дышать.
Мое волнение усиливается. Я говорю быстро и почти лихорадочно:
— Я давно хотела это сделать. Ещё в позапрошлой жизни, когда ты забрал моего напарника. Запытать тебя руками твоего же шефа... Звучит романтично, да? И пока ты всеми силами пытался вести себя не так, как обычно, я была лучшей твоей копией.
Пауза становится слишком ощутимой.
— Шеф послал тебя за мной, — наконец задумчиво говорит Женя. Такая реакция мне не нравится. Ни истерики, ни страха, ни восхищения. Я бы, честно говоря, восхитилась. План изящен, хоть и трудоемок. — Но почему семнадцать лет? Почему не раньше?
— Э... — я оборачиваюсь на окно, бросаю взгляд на улицу, где в декоративной изгороди по периметру дома сидят лучшие бойцы банды шефа. — Понимаешь ли...
Я думала, что смогу с этим справиться. Увидев его, я пойму, как смешно было это едкое чувство единения, и с лёгким сердцем пошлю Ищейку на медленные мучительные пытки длиною в жизнь. Но такое бывает, если ты семнадцать лет каждый день думаешь об одном человеке. Копировать поведение невозможно бездумно. Мысли о нем становились ритуалом, чем-то неотъемлемым. И в рамках одной жизни, возможно, это было бы незначительно, это можно было бы легко выбросить в последующих, но... Эта жизнь была не такой, как другие.
— Ты хорошо помнишь свои предыдущие жизни? — неожиданно для себя спрашиваю я. Женя хмурится, окидывая взглядом мою напряжённую фигуру.
— Предыдущие семь-восемь — да, — протягивает он. — Дальше все стирается.
— Каристы верят, что у каждой души есть определенное количество перерождений, — я спиной чувствую вопрошающий взгляд из кустов — шеф ждёт, когда я дам сигнал к захвату. Но уже слишком поздно. Меня несёт не туда. Хотя, возможно, так оно и должно быть? — И после этого количества перерождений душа... Уходит. Непонятно куда. Может, в Небытие.
— Я атеист, — бросает Женя.
— Я знаю, — парирую я. — Но, послушай... Может, ты не помнишь предыдущих жизней потому, что их не было? Ты откуда-то взялся. Значит, куда-то и уйдешь.
— Прекрасно, — соглашается Женя. — А может, ты уберешь электропушку? Не получается настроиться на философские рассуждения.
Он не понимает меня. Не хочет вдуматься. Теперь уже отчаяние увлажняет мои ладони. Оружие становится держать сложнее.
— Тебя разве не пугает то, что когда-то твоя смерть может стать последней? А ты даже этого не узнаешь, ты будешь думать, что вскоре переродишься, но все, что тебя будет ждать — это ужасная, бесконечная тьма. Я... — сотни прожитых жизней накрывают меня с головой, я задыхаюсь в духоте гробницы, пески накрывают мое тело, мое тело вмерзает в лед, его разрывают огромные хищники своими длинными желтыми клыками. — Я боюсь.
Женя молчит. Взгляд с улицы прожигает спину, и я отхожу от окна, поворачиваюсь спиной к двери и опускаю электропистолет. Женя не шевелится.
— Я ведь взяла деньги у твоего шефа не просто так, — тоскливо продолжаю я. — Мне было скучно, я думала... Как-то развлечься. Но сейчас я понимаю, сколько потратила жизней бездарно, сколько смертей были напрасны. Я бы хотела... Я хотела все сделать по-другому. Но слишком поздно, слишком... В эту жизнь я вдруг поняла, почувствовала, что она последняя. Я боролась с этим страхом, думала, что за бред, потратила целых семнадцать лет на то, чтобы убедить себя в том, что это все глупости. Но мне все равно страшно. Понимаешь?
Лицо Жени меняется, и это отвлекает меня от звука открывающейся двери. Я подаюсь вперед, желая услышать только сочувствие, только понимание, глупо, я знаю, но страх делает меня иррациональной, и все, что я могу — только протянуть свою руку в надежде, что меня вытащат. Сейчас мои мысли о мести, о деньгах и красивых поступках становятся далекими, почти недосягаемыми. А получить спасение от того, кого мечтал уничтожить — звучит как смысл, который я нашла слишком поздно. Женя привстает с кровати, его рот приоткрывается, он хочет что-то сказать, но его слова остаются неуслышанными. Боль вдруг разливается по моему телу, спускается к ногам, и я падаю, зажимая ладонями живот.
— Мама, — выдыхает Женя. — Мама, что ты....
Улыбчивая женщина подходит ко мне, держа наперевес дробовик.
— Женя не учился в музыкальной школе, — высокомерно произносит она. — Он умеет играть на пианино с прошлых жизней.
Женя медленно подходит с другой стороны и присаживается, наблюдая за тем, как я захлёбываюсь кровью. Он отбрасывает волосы с моего лица, но мама хватает его за плечо и приподнимает.
— Нечего на бандиток всяких смотреть. Давай приберемся здесь, и ты поможешь мне с ужином. Соседка просила, чтобы ты не музицировал слишком поздно.
Автор: Рэм Кеплер
Источник: https://litclubbs.ru/duel/1330-tolko-sochuvstvie-tolko-ponimanie.html
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также:
