Так и знал, что не надо было связываться, даже Михримах меня отговаривала. Ну разве мне было плохо? Занимался своими многочисленными поместьями, лавками, фабриками, благотворительностью. С удовольствием, причем. У меня одних рабов больше тысячи. Всех надо одеть, обуть, накормить, содержание уплатить. Я достойно оплачиваю труд своих рабочих и слуг. Жена рядом, дочь тоже. Что еще было нужно? Нет потянуло на правду.
Повелитель назначил меня Великим визирем. Вот тебе и благие намерения! Если кто думает, что это большие деньги, то ошибается, это ад на земле, а денег мне и своих хватает, и детям останется, и внукам. А войны? Как я не люблю эти походы…
Договорился с Габсбургами на мирный договор. Для казны 30 тысяч дукатов получил и отличного часовых дел мастера Повелителю. Без крови и войны. Султан давно хотел такого мастера. Во дворцах много закуплено часов, а мастеров нет. Да и Хюррем Султан любит вещи, которых ни у кого нет. Вот ей и захотелось часы, которые носить можно, а такие только этот человек может сделать. Я бы тоже любимой заказал подобное. В общем, всем угодил.
Внезапно Повелитель и его хасеки уехали в Эдирне. Мне переданы все бразды правления. Султан просил перед отъездом беспокоить его только в крайнем случае.
Я думаю, что смерть еще одного сына – Джихангира, подорвала здоровье родителей. Я и Михримах – то еле вывел из ужасного настроения, после потери любимого брата. Еще одна внучка осталась на воспитание Хюррем Султан. Она тоже не увидит своего отца, а мать, как и фаворитку шехзаде Мехмеда, выдали замуж по ее желанию. Огромное приданое собрала ей Госпожа Босфора.
Странно даже не то, что они уехали, а что даже мы с Михримах и Хюмашах не были приглашены погостить. Удивительно! Моя жена очень близка с матерью, а дочь – любимая внучка. Они каждый день с Хюррем Султан общались. Дела – то, все равно, заставят их нас принять, но уж очень странно!
Вот уже третий год длится добровольное затворничество Падишаха и его хасеки. За это время мы несколько раз пытались посетить их, но каждый раз был отказ. Лишь я по долгу службы добивался встречи с Повелителем. Мне он показался уставшим, а Хюррем Султан все такая же веселая, ее смех раздается по всему дворцу, но видел я ее издали. Михримах пишет чуть ли не каждый день ей письма и получает ответы. Только однажды они с матушкой встречались в Эдирне, и Михримах после этого была удручена, но на мой вопрос о причине не ответила, а перевела разговор на другую тему.
Я, как часто бывает, задержался в Топкапы по работе, а Михримах дожидалась меня в гареме. Теперь она управляет им, уже третий год. Неожиданно мне доложили, что прибыла карета из Эдирне. Я бегом бросился в сад. Из кареты выносили Хюррем Султан, она была очень плоха, даже глаз не открывала. Ее перенесли в покои Повелителя, были вызваны лекари. Мы с Михримах и Султаном не отходили от постели хасеки, на него было больно смотреть. Но к утру, не смотря на все усилия лекарей, Госпожа Босфора закончила свой земной путь.
Сказать, что моя жена и Повелитель горько переживали утрату, это ничего не сказать. Султан, кажется, умер вместе с любимой, и только его тело еще может двигаться, но его раздражает все: звуки, цветы, золото. Дорогие ткани уступили место простым и безликим, причем не только во дворце, но и сам Падишах оделся в какие – то рубища, а ведь он любит дорогую и красивую одежду, а еще и украшения. Украшений больше никто не носит, гарем Михримах от греха подальше отослала в Старый дворец, вся дорогая утварь заменилась на простую, а слуги стали немыми. Во дворце воцарился мрак, уныние и тишина.
Похороны были пышными. Сам Повелитель с сыновьями нес гроб с телом любимой до самой мечети Сулеймание, где она и упокоилась. Мимар Синан получил задание срочно построить усыпальницу для Хасеки, красивую, изящную, в ее вкусе, с райскими садами и множеством птиц, драгоценные камни должны стать неотъемлемой частью, ведь она их так любила при жизни. На улицах толпы народа провожали Госпожу Босфора, ведь она стольким людям помогла!
Я почти не вижу жену. Она то в Старом дворце, то занимается делами в вакфе матушки, то в Топкапы. Я не ропщу, я все понимаю. Михримах заняла покои Хюррем Султан по настоянию отца. Хюмашах расположилась в покоях рядом, а у меня с Османом покои в мужской половине. Наш дворец в Ускюдаре опустел.
Спустя год стараниями Михримах жизнь в Топкапы вернулась в свое русло. Гарем вернулся. Теперь мы могли жить в своем дворце. Михримах часто остается в гареме, но мы с детьми переехали к себе.
И тут произошло то, чего я так боялся всю жизнь…
Продолжение…
