Мы помним, что в Великую Измерительную экспедицию были включены два врача. Молодой, подающий надежды ботаник Жозеф Жуссье, и, за компанию к нему, был поставлен уже оформившийся как практикующий хирург Жан Саньержи (Саньер - в другой интерпретации). Вот он то и стал главным героем невыдуманной трагедии, разыгравшейся под конец всех измерений.
Пока основная команда занималась измерениями, то есть капалась в грязи, ходили в джунглях, лазили по горам, наши врачи были в Кито предоставлены самим себе. Не то чтобы о них совсем забыли, ведь когда заболел Купле, Жан Синьержи лечил его как мог. Бедняга Купле умер. Жозеф Жуссье был отпрыском известной в Париже семьи и его интересовала в основном ботаника. А у Жана Саньержи в Кито образовалась своя практика. Ибо больных везде и всегда хватает. А тут врач-хирург из самого Парижу!
Практика врачевания Саньержи была успешной, и однажды настолько, что он стал знаменитым человеком в Кито. Он провёл удачную операцию на катаракте одному благородному горожанину. После этого дела его пошли в гору настолько хорошо, что у него затупился ланцет и скальпель, а порошки иссякли. Поскольку из-за этого у доктора образовались лишние песо, он решает поехать в Картахену за новыми инструментами. Картахена в те времена был центром торговли - порт хаб по-нашему, куда приплывали и приходили торговцы со всего колониального света. Конечно же там Жан прикупил товару, разного сукна, галантереи и прочего, не порожняком же ехать обратно. В то время все так делали (а сейчас нет?).
Заодно он завёл нужное знакомство за бутылочкой испанского вина (тогда и так тоже делали) с испанским генералом Бласом де Лесо. Знакомство оказалось настолько дружеским, что генерал даже ссудил Саньержи пару тысяч песо, по-дружески. Так неожиданно на доктора сваливается какое-никакое богатство. Он покупает в Кито дом пару рабов и даже пытается спонсировать обнищавших товарищей.
В августе 1739 года вся компания собирается в Куэнке. Доктора мало интересуют дела геодезистов. Зато он, на этот раз удачно и без всякого лимона, вылечивает от малярии местного дона, Франсиско Кесада. Кесада был очень благодарен, но беден и, заметив, как благосклонно месье Жан поглядывает на его единственную дочь Мануэлу, решил поведать ему страшную (скандальную) семейную тайну. Хотя для местных жителей, конечно же, никакой тайной это не являлось.
К дочери Кесадо посватался обер-прокурор Диего де Леон, и поскольку дело оказалось решённым, обер-прокурор, с молчаливого согласия родителей, лишил девушку невинности. Увы, как говорится: обещать - одно, а жениться совсем другое дело. Через какое-то время де Леон нашёл себе другую невесту по статусу и доходам. А опозоренной девушке обещал выделить щедрое приданое.
Но вот уже прошло два года, а у него то дела, то неурожай. В общем приданное задерживалось. Учитывая тёплое отношение доктора к дочери, Кесадо предложил ему самому стребовать достойную награду за лечение с обидчика. Поэтому если доктор Жан направит дону Диего счет за лечение несостоявшегося тестя, то приличия будут соблюдены, и свои люди сочтутся. Как-то это не правильно по-моему. Но Саньержи согласился.
В ответ на выставленный счёт доктора в дом Кесадо пришла рабыня прокурора, залепила пощёчину Мануэле и простым трёх этажным лексиконом высказала всё, что она, дон Диего и пол города о них думают. Саньержи обиделся и поколотил рабыню, отправив с ней вызов её господина на дуэль. И вправду, хотя никаких материальных доказательств горячей любви доктора к дочери Кесадо не было, но они часто появлялись вдвоём на публике держась за ручки, чем возбуждали негодование многих жителей города. А верховный инквизитор призывал власти арестовать негодяя и, за аморальные действия, сжечь на костре. Жизнь в небольшом городке очень скучна, а тут назревает скандал вселенского масштаба. Никто не остался равнодушным.
Через два дня Жан Саньержи подстерег Диего де Лиона на главной площади и потребовал немедленной сатисфакции. Обидчик лишь посмеялся в ответ. Тогда доктор выхватил пистолет и выстрелил в него. Пистолет дал осечку. Саньержи обнажил шпагу и упал, запутавшись в плаще. На счастье подоспели друзья французы и увели Жана подальше от площади. Дуэль - это благородное дело. Но угрожать шпагой должностному лицу, на площади, при всём честном народе - это уже преступление.
А тем временем в Куэнке шла неделя чествования Девы Марии Снежной. Окончание празднования венчала воскресная коррида. Пять дней народ праздновал кто как мог, разумеется не без возлияний. Громкого скандала с доктором не получилось, поэтому все жители с нетерпением ждали корриду - хоть какое-то развлечение. Все члены французской экспедиции были приглашены на бой быков и даже их испанские коллеги. Правда места на трибунах им дали порознь, чтобы не смущать местных.
Саньержи пришёл на корриду с Мануэлой и её отцом. Они сидели отдельно и о чём-то шептались. И вот, перед самым началом действия, один подвыпивший родственник Кесады стал выкрикивать недвусмысленные фразы отцу девушки и требовать выйти разобраться по-семейному. Прекрасная Мануэла подняла крик «Убивают», а доктор с воплями «Сюда иди!» порвал на себе сорочку. Урезонить обоих не получилось, пришлось вызвать шерифа. Когда Саньержи, кстати, тоже подвыпивший, отказался сдаться шерифу, мэр объявил, что «кина не будет». Электричество (то есть его терпение) кончилось. Это послужило спусковым крючком к дальнейшим стремительным событиям. Ох, и горячие эти латинос.
ㅡ Как не будет?! Кто сказал?!
Простой перуанский народ не затем, не жалея сил, праздновал всю неделю, чтобы из-за наглого иностранца лишиться любимого зрелища. Толпа вывалила на арену. А в руках появились палки, ножи и даже, неизвестно откуда взявшиеся, вилы. Кому-то в голову пришла блестящая мысль - проткнуть сразу всех французов и их испанцев за одно. Учёным пришлось прыгать с трибун и спасаться бегством. Во время побега Бугеру прилетело камнем по голове. Он упал, а один из преследователей воткнул ему нож в спину. Увидев кровь преследователи успокоились и ретировались.
А на арену пришлось вызывать гвардию. Доктора от толпы пытались защитить его друг Нейра, мэр и шериф, но им скоро пришлось самим защищаться от Саньержи. Доктор вошёл в раж и размахивал шпагой не различая свой-чужой. В результате Нейра получил удар шпагой, за что в ответ пырнул Саньержи, который даже не заметил этого. Когда гвардия разогнала толпу Жан понял, что обречён. Удар кинжала Нейры пришёлся в печень и был смертельным.
Доктор скончался 2 сентября 1739 года на руках у друзей. Священник отказал в последнем причастии известному грешнику и прелюбодею. Мэр города начал следствие по делу об убийстве. Бугеру повезло больше. Его рана была не глубокой, и за его жизнь оставшийся доктор Жуссье не переживал.
Поскольку расследование преступлений в колониальной Америке проводились путём письменного опроса местного населения, а решение по делу, он же вердикт, выносил Судья, долго думав и рассуждая с самим собой, единолично, то дабы справедливость восторжествовала, отстаивать честь потерпевшего берётся наш вездесущий Лакондамин. И в этом деле он, однако, преуспеет и настоящие виновники будут наказаны. Но это не входит в рамки научных измерений. А то что входит, будет уже в следующей статье.
