Когда, находясь в безумном состоянии от страха, Ярослав из Киева «прiбѣгшю Новугороду», он «хотяше бѣжати за море» к варягам, куда угодно, лишь бы спастись. Толкуя об этом, храня княжеское достоинство, В.Н. Татищев сочинил версию, будто Ярослав, придя в Новгород с частью киевского войска, обратился к новгородскому посаднику Коснятину, чтобы «приготовили войско, если Святополк на него придет».[1]
Исторически, новгородцы не считаясь с расходами, всегда стремились оказывать финансовую и военную поддержку тем князьям, которых считали выгодными иметь на киевском княжении. Это касается и Ярослава, даровавшего Новгороду льготы и вольности.
По летописцу, чтобы привести в себя Ярослава, были приняты действенные меры. Для начала, посадник Коснятин, сын Добрыни, «расѣкоша (разбил) лодьѣ Ярославлѣ», чтобы он никуда не сбежал. Затем, новгородцы собрали продовольствие и весьма серьезные деньги: «отъ мужа по 4 куны, а отъ старостъ по 10 гривенъ, а отъ бояръ по 18 гривенъ».[2] Следует отметить, что сбор денег у новгородцев имел социально справедливый характер, по достатку богатые платили больше.
Собрав деньги и продовольствие, новгородцы дали знать варягам, что готовы хорошо заплатить им и кормить их, если они придут на помощь Новгороду и Ярославу. Весьма показательно, что свои начинания и действия, новгородцы вершили сами, оставив пока в стороне приходить в себя Ярослава в его резиденции в Ракомо.
Когда Ярослав, увидел варяжское войско и, самое главное, тысячи гривен серебра, поднесенных ему новгородцами, он «исцелился», вновь обретя сознание и летописную «мудрость».
При этом, выяснилось одно обстоятельство. Варяжские норманны, помятуя скандалы Ярослава с Эймундом по поводу оплаты, не доверяя его мнимой щедрости, через знатного варяга Рёнгвальда, родственника шведской принцессы Ингигерды, предложили Ярославу вступить с ней в брак, тем самым династически закрепить его финансовые обязательства. Ярослав, как всегда, юля, тем более, что он еще был женат, все же смог убедить варягов отложить его будущее супружество до той поры, пока он снова станет полноправным киевским князем.
Придя к взаимному согласию, новгородцы и варяги во главе с Ярославом дружно выступили в поход, по пути к ним присоединились, недовольные бесчинствами польских интервентов на киевской земле, псковичи и смоляне. Но, западные земли - Туров, Пинск и Брест стояли за своего князя Святополка.
В это время в Киеве царила тревожная обстановка горя и неуверенности, сменившая эйфорию изгнания польских интервентов с русской земли. Святополку не удалось отбить у Болеслава киевских знатных пленных, число которых исчислялось тысячами.[3] Никто не знал как их спасти. У Святополка не было денег на их выкуп, его казна была пуста. При этом, ему были нужны серьезные средства, чтобы заручиться поддержкой печенегов в наступавшей войне с Ярославом. Переговоры Святополка с Болеславом были невозможны, ведь он был смертельно оскорблен изменой своего тестя.
Множество оставшихся сторонников Ярослава в Киеве, узнав, что он выступил из Новгорода в войском, возликовали, убеждая киевлян, что именно Ярослав способен спасти из гнусного польского неволи их братьев, поскольку новгородцы не поскупились снабдить его серебром.
Святополк, оказавшись в сложном финансовом положении, чтобы нанять печенегов, решил использовать старый способ, в свое время успешно примененный князем Владимиром при финансовом общении с печенегами – на чеканить для них денежный фальсификат с низким содержанием серебра, а то и без него. Найденное большинство монет Святополка не являются серебряными, как и большинство сребренников Владимира.[4] Оба они вполне резонно считали, что тёмные печенеги их монетные «изделия» будут применять не как деньги и средство обмена при торговле, но, прежде всего, как украшения.
На чеканив массу денежного фальсификата, Святополк нанял печенегов и почувствовал себя более уверенно при вести о подходе к Киеву войска Ярослава. Учтя печальный опыт битвы при Любече, когда печенеги ничем не могли помочь ему в бою в лесу возле озере, Святополк решил выйти из Киева и навязать решающее сражение Ярославу на открытом пространстве на берегу реки Альты, где в свое время был убит князь Борис. По мнению В.Н. Татищева, Святополк ушел из Киева поскольку боялся киевлян, ведая, что они Ярослава больше любят.[5]
Если исходить из летописной версии «окаянства» Святополка, то выбор им места нового сражения при Альте понятен. Это место было символически удачное для Святополка в плане его борьбы с конкурентами за киевское княжение. А для Ярослава, наоборот, здесь был злодейски убит его брат Борис, ради мести которой он и начал с новгородцами праведную войну с «окаянным» Святополком. Именно на это обращает внимание летописец, который пишет, что Ярослав перед боем: «въздѣвъ руцѣ на небо, рече: «кровь брата моего вопьет к тобѣ, Владыко! Мьсти отъ крове праведнаго сего».[6] Еще более эффектно переписал это сообщение летописца Н.М. Карамзин, по которому Ярослав перед началом сражения «стоял на месте, обагренный кровию святого Бориса».[7]
Затем, летописец приводит весьма впечатляющую картину самого сражения: «двинулись противники друг на друга, и покрыло поле Альтинское множество воинов. Была же тогда пятница, и всходило солнце, и сошлись обе стороны, и была сеча жестокая, какой не бывало на Руси, и, за руки хватаясь, рубились, и сходились трижды, так что текла кровь по низинам. К вечеру же одолел Ярослав, а Святополк бежал».[8]
Символически, победитель Ярослав и побежденный Святополк восприняли итог Альтинского сражения как некое знамение, связанное с трагической гибелью здесь же, в свое время, Бориса. Поэтому, вернувшись в Киев, Ярослав распорядился найти останки его брата князя Глеба, брошенные на произвол судьбы где-то возле Смоленска. Тело Глеба, почти за год поисков, случайно нашли звероловы, после чего останки Глеба торжественно похоронили рядом с братом Борисом в Вышгороде у церкви Святого Василия.
Святополк, по летописцу, после Альтинского поражения, впал в пароксизм ужаса: «напал на него бес, и расслабли все члены его, и не мог он сидеть на коне, и несли его на носилках. И бежавшие с ним принесли его к Берестью. Он же говорил: «Бегите со мной, гонятся за нами. Отроки же его посылали посмотреть: «Гонится ли кто за нами?». И не было никого, кто бы гнался за ними, и дальше бежали с ним».[9] Святополку мнилось, что именно чудом воскресшие Борис и Глеб помогли Ярославу, и теперь, на конях, они неустанно гонятся за ним. Но, слуги реально этого навязчивого кошмара Святополка совершенно не видели.
Если отвлечься от символически религиозных предположений, то итоги Альтинской битвы очевидны. Сражение было настолько кровопролитным и ожесточенным, что обе враждующие стороны после боя уже ничего не могли предпринять друг против друга. По В.Н. Татищеву, Ярослав «едва побѣди», а Святополк ушел через Днепр, и так устал при бегстве, что не мог усидеть на коне и велел нести себя на носилках. Когда его принесли в Берестье (Брест), то слуги решили немного отдохнуть, но Святополк, вопя от страха, приказал бежать дальше в пустыню (? – Авт.) между Польшей и Богемией. [10]
Ярослав не смог добить Святополка, даже помешать его бегству, не только на конях, но медленному его уходу на носилках со слугами и охраной . Причина здесь не в "милосердии" Ярослава, ведь он до этого коварно истребил в Ракоме тысячу новгородцев. Можно не сомневаться, что эта же судьба ожидала и Святополка, но войско Ярослава понесло такие потери в битве с печенегами, что утратило боеспособность. А охваченному ужасом Святополку все мнилось, что погоня несётся вслед за ним, как он, в своё время, преследовал Святослава Владимировича до самой Венгрии.
По летописцу, Святополк, как и после поражения при Любече, бежал в Берестье, в свою княжескую резиденцию. По Яну Длугошу в то время было самостоятельное Берестовское княжение, и когда Святополк правил в Киеве, Берестье подчинялось польскому королю Болеславу.[11]
Летописец решил окончательно и навсегда изгнать Святополка с русской земли неизвестно куда: «и пробежал он через Польскую землю, гонимый Божиим гневом, и прибежал в пустынное место между Польшей и Чехией, и там бедственно окончил злую жизнь свою».[12] Князь М.М. Щербатов добавляет свою весьма живописную подробность о кончине Святополка: якобы в месте, где он был погребен, учинилась пропасть, откуда исходит смрадный дух.[13]
Но так ли это было в действительности? Когда и где умер Святополк на самом деле? То, что он бежал по летописцу через Польскую землю маловероятно, ведь там в это время правил его враг Болеслав. В весьма населенной Европе исчезнуть просто так бесследно со слугами и охраной было непросто, дремучих и глухих лесов было мало, а тем более, как пишет Н.М. Карамзин, «пустынь богемских».[14] Ян Длугош по поводу гибели Святополка сообщает, что он «по дороге, застигнутый внезапным недугом, умирает, и спутники его хоронят в неизвестном пустынном месте».[15]
М.М. Щербатов высказывает такую версию. Святополк, лишенный всякой надежды, побежал в Берестье, откуда, не взирая на свою измену, поехал к тестю своему Болеславу, еще у него помощи просить: «сей честолюбивый Государь ему не отказал, более для своей, нежели для его пользы [но, вскоре Cвятополк умер]».[16] По мнению С.М. Соловьева, Святополк, вероятно, умер от ран в Бресте, полученных в битве при Альте.[17]
По поводу смерти Святополка, неизвестно когда и где, в саге об Эймунде приводится знаменательный разговор между Эймундом и Ярославом: «Но знаете ли вы наверное, что Бурицлав умер? – «Думаю, что это правда» – говорит Ярослав. Эймунд спросил: «Его, верно, похоронили с пышностью, но где его могила?» Ярослав отвечал: «Этого мы наверное не знаем». Эймунд сказал: «Подобает, господин, вашему высокому достоинству знать о вашем брате, таком же знатном, как вы, - где он положен. Но я подозреваю, что ваши воины неверно сказали, и нет еще верных вестей об этом деле».[18]
Действительно, скоро к Ярославу в Киев поступили вести о Святополке, что он находится в Берестье, засев в местной крепости. Польский Болеслав, решил благоразумно не вмешиваться, дожидаясь, когда русские "братья" окончательно не сожрут друг друга. Но Болеслав этого не дождался, он умер в 1025 году.
По летописцу, после войны с полоцким Брячиславом, в 1022 году Ярослав двинулся походом на Святополка в Берестье, но потерпел неудачу. В это время, воспользовавшись отсутствием Ярослава, двинулся на Киев из Тмутаракани, другой его брат Мстислав. Пришлось Ярославу с войском немедленно возвращаться в Киев.
Не смог Ярослав уже вместе с Мстиславом взять Берестье и в 1031 году. И лишь в 1044 году Берестье окончательно отошло к киевскому княжению. Именно с этого года можно утверждать, что Святополка, сына Ярополка и внука славного Святослава, не стало в живых.
[1] Татищев В.Н. История Российская. - М., 1773, Том II, с. 99.
[2] Летопись по Лаврентьевскому списку. - Спб., 1872, с. 140.
[3] Лишь в конце 30-х – начале 40-х годов XI века, после женитьбы польского князя Казимира на сестре Ярослава Марии-Добронеге, в знак дружественного союза, в Киев из плена вернулись 800 человек – Авт.
[4] Сотникова М.П. Древнейшие русские монеты X-XI веков. - М., 1995, с. 196.
[5] Татищев В.Н. История Российская. - М., 1773, Том II, с. 100.
[6] Летопись по Лаврентьевскому списку. - Спб, 1872., с. 140-141.
[7] Карамзин Н.М. История государства российского. - М., 2004, том II, гл. I, с. 93.
[8] Летопись по Лаврентьевскому списку. - Спб., 1872, с. 141.
[9] Там же.
[10] Татищев В.Н. История Российская. - М., 1773, Том II, с. 100.
[11] Щавелева Н.И. Древняя Русь в «Польской истории» Яна Длугоша (книги
I-VI). - М., 2004, с. 235, 245.
[12] Летопись по Лаврентьевскому списку. - Спб, 1872, с. 141
[13] Щербатов М.М. История Российская. - Спб., 1770, том I, с. 303.
[14] Карамзин Н.М. История государства российского. - М., 2004, том II, гл. I, с. 94.
[15] Щавелева Н.И. Древняя Русь в «Польской истории» Яна Длугоша (книги I-VI). - М., 2004, с. 245.
[16] Щербатов М.М. История Российская. - Спб., 1770, том I, с. 302.
[17] Соловьев С. М. Сочинения в 24 томах. - М., 1988, том I, c. 203.
[18] Джаксон Т.Н. Исландские королевские саги о восточной Европе. - М., 1994, с. 110.
=====================================================
Полный авторский курс лекций по древнерусской истории можно найти в поисковике по адресу: Яндекс-Дзен-Сергей Михайлов. Там же открыт клуб любителей истории Ленинграда (1924-1991). По каждому году будет представлено 100 уникальных фото.
