Обзор немецких медиа
🗞(+)Frankfurter Allgemeine Zeitung в статье «Пацифисты в Германии: они хотят, чтобы Украина сдалась» рассказывает, что радикальные пацифисты выступают против защиты собственной страны от агрессоров. Они говорят: украинцы должны просто сдаться [весьма примитивное объяснение, направленное на стигматизацию оппонентов, имеющих точку зрения, альтернативную менйстримной, замечу — прим. «Мекленбургского Петербуржца»]. Уровень упоротости: плащ Сарумана 🟤
Автор: Оливер Георги. Перевёл: «Мекленбургский Петербуржец»
Тем, кто в прошлом отказывался от военной службы, приходилось терпеть множество вопросов от районного военкомата. Самый неприятный из них заключался в том, что они заявляли, что не возьмут в руки оружие. Но что если бы кто-то угрожал вашим родителям, а вы могли бы предотвратить их смерть? Вы бы тогда всё равно не стреляли?
Поколения отказников по соображениям совести отвечали на этот нехитрый вопрос: нет, не стал бы. Это, конечно, была ложь. Но вы не хотели ползать в грязи из-за одного неверного предложения [жесть, конечно у автора эфемизмы — прим. «МП»].
Но есть люди, ярые пацифисты, которые с убеждённостью произносят такую фразу, даже сейчас, когда Путин жестоко вторгся на Украину. Такого количества нет ни в одной другой европейской стране, и это связано с историей Германии. Нигде нет таких ожесточённых споров о поставках оружия. Если долгожданное контрнаступление украинцев провалится и Киеву понадобится больше материалов с Запада, чтобы избежать наступления русских, эти голоса могут стать ещё громче.
Послушайте, могут сказать они, мы всегда это знали: вся эта военная техника не помогла Украине, наоборот. Она лишь продлила страдания всех, кто в ней участвует. Так почему мы должны посылать больше оружия?
Так считает, например, Олаф Мюллер, профессор философии из Берлина, который в прошлом году опубликовал книгу в «защиту пацифизма». Он считает: Запад не должен был поставлять Украине вообще никакого оружия, ни одного патрона, хотя бы из-за опасности ядерной войны.
По словам Мюллера, ему трудно придерживаться этой позиции, потому что он знает, насколько виноватым он выставляет себя перед украинцами. Но если бы войска Путина просто прошли маршем до Киева, если бы украинцы подняли белый флаг и сдались, то, возможно, не погиб бы ни один человек, считает он: «Мудрый сдаётся». Мюллер, дружелюбный человек, произносит такие фразы без колебаний, потому что, очевидно, искренне в них верит.
А как насчёт жестоких изнасилований, детей, вывезенных в Россию, резни, как в Буче, геноцида? [«…и тут Остапа понесло…» © — прим. «МП»]. Должны ли мы прятаться с глаз долой и надеяться, что они быстро пройдут? Главное - не стрелять в ответ?
Война, говорит Мюллер, порождает в людях самое худшее. Но если бы украинцы сдались сразу, они были бы избавлены от большей части этого, убеждён он. «Многие считают это наивным, но я верю в это: если вы не сталкиваетесь с сопротивлением, вы не стреляете в людей так легко. Это нечто совсем иное, чем война».
Затем Мюллер любит рассказывать историю жителей украинского города Славувич. В марте 2022 года они провели ненасильственную демонстрацию против захвата их города русскими и даже позволили им обыскать свои дома на предмет оружия. По крайней мере, согласно исследованию Международного каталонского института мира (ICIP), им якобы удалось заставить русских освободить мэра и через несколько дней снова покинуть город. Всё это не может быть проверено независимыми экспертами, но для Мюллера это, тем не менее, достаточное доказательство того, что ненасильственное сопротивление гораздо лучше обезоруживает, чем любая гаубица.
Томас Карл Шворер также любит много цитировать каталонское исследование. Он является национальным представителем «Deutsche Friedensgesellschaft Vereinigte Kriegsdienstgegner» (DFG-VK), старейшей немецкой пацифистской ассоциации, и он тоже произносит довольно жёсткие фразы в очень дружелюбном тоне, особенно для людей, чья страна только что подверглась вторжению.
Он не берётся рекомендовать украинцам, что они должны делать, говорит Шворер. Но если бы он был украинцем, он, вероятно, присоединился бы к украинскому движению за мир и предложил бы русским только «ненасильственное сопротивление, хорошо подготовленное всем обществом».
На вопрос о предполагаемых преступлениях, совершенных оккупантами, об угнетении, терроре и тоталитарной индоктринации «неорусского братского народа», Шворер отвечает: «Оккупация, которая сопровождается этим, конечно, имеет трудности, которые плохи. Но если бы вы терпели их, у вас, по крайней мере, была бы перспектива избавиться от оккупации в какой-то момент». Это была бы не капитуляция Украины, а «очень болезненная, но более мудрая альтернатива всё новым и новым поставкам оружия, огромным разрушениям и сотням тысяч смертей».
Итак, позволить врагу сначала получить своё, а затем оказывать гражданское сопротивление, пока агрессор не выдохнется - вот как Шворер представляет себе оккупированную Украину. Если сначала журналисты и государственные служащие, а затем водители автобусов, врачи и уборщики мусора откажутся работать; если страна сделает своё завоевание настолько чёрствым, насколько это возможно для узурпатора, тогда Россия поймёт, что оккупация должна закончиться.
Шворер говорит, что для этого Запад должен будет оказать большую поддержку не только украинскому, но и российскому гражданскому обществу в его сопротивлении Путину - например, предоставляя без проблем убежище российским дезертирам и отказникам по соображениям совести. Шворер даже предполагает создание международного мирного плана, возможно, даже с участием китайских солдат «голубых касок» - потому что каждый день без прекращения огня и переговоров увеличивает опасность ядерной войны. Запад, считает Шворер, должен сделать гораздо больше для продвижения посреднической роли Пекина. «Российские солдаты не стали бы стрелять в китайских солдат».
Однако критики, которые сильно сомневаются в готовности Пекина к сотрудничеству, считают такое отношение невыносимо наивным. Они спрашивают: если пацифистам наплевать на свободу украинцев, почему бы им хотя бы не побороться за свою собственную? Они опасаются, что если предоставить Путина самому себе на Украине, он, возможно, продолжит в Молдове, Литве или Польше. Тогда его пример станет прецедентом для всех деспотов мира, и Европа, которую мы знаем, перестанет существовать.
Шворер считает, что это преувеличение. Как и скандальный американский политолог Джон Миршаймер, он не хочет видеть в речах Путина никаких доказательств того, что он хочет сделать всю Украину частью территории России, а затем аннексировать другие территории. «Путин хочет создать российскую зону влияния по образцу американской доктрины Монро, которую я отвергаю, или хотя бы нейтральную Украину, потому что он чувствует себя окружённым НАТО. Но эта потребность в безопасности сама по себе не является империалистической гегемонией» [ну вот же, есть на Западе адекватные понимающие люди — прим. «МП»].
Действительно не является? А чем ещё должны быть эссе и речи ненависти Путина, в которых он называет Украину естественной частью России [а что не так? 🤔— прим. «МП»], подстрекает против якобы «нацистского правительства» [якобы? Вообще-то это откровенные наци — прим. «МП»] в Киеве и якобы воинственного «коллективного Запада», который планирует уничтожение России?
Это диалектика «да, но», за которой закрепились такие пацифисты, как Олаф Мюллер или Томас Карл Шворер. Нередко несоответствие между мировоззрением и реальностью также выглядит непреднамеренно комичным. Например, когда борец за мир Франц Альт, который пишет книги с такими названиями, как «Мир ещё возможен», а также подписал «Манифест» Алисы Шварцер и Сары Вагенкнехт, недавно предложил Путину своё место жительства, Баден-Баден, в качестве места проведения мирных переговоров под руководством Далай-ламы, Папы Римского или Генерального секретаря ООН. Ответ из Кремля ещё не получен.
Альт - «реалпацифист», как он говорит; в отличие от Олафа Мюллера или Томаса Карла Шворера, он, по крайней мере, выступает за поставку оборонительного оружия на Украину. Но в этом он практически одинок среди пацифистов. Многие, кто, как Альт, являются выходцами из христианского движения за мир, с трудом переносят мысль о том, что то, за что они боролись десятилетиями - лучший мир без холодной войны и ядерной угрозы, - оказалось иллюзией. Поэтому они держатся за это, вызывающе выпятив подбородок: оружие не может быть решением, потому что то, чего не может быть, не может быть.
Даже бывший председатель ЕКД Маргот Кессманн продолжает придерживаться этого мировоззрения. «Как христиане, мы можем только призывать к миру и не легитимизировать насилие», - говорит она. Она осознает, что эта позиция также подразумевает вину. «Но так же, как и позиция в пользу поставок оружия». Кессманн, как и многие пацифисты, остаётся довольно туманной, когда её спрашивают, как конкретно может выглядеть мир с жестоким диктатором.
Она предпочитает рассказать историю. Однажды ей в руки попал молитвенник времён Второй мировой войны, предназначенный для солдат вермахта. В нём говорилось, что умереть за Бога на поле боя - это геройство, что ты никогда не был ближе к Богу. «Далее идут десять заповедей, и под пятой, «Не убий», в скобках написано: «Не применяется в случае войны». Нет, говорит Кессманн, так не бывает. «Мы не можем так упростить себе жизнь своей верой».
«Зелёный» Ральф Фюкс, напротив, убеждён, что пацифисты слишком облегчают себе жизнь. Их позиция отказа - это не что иное, как отказ от помощи под прикрытием якобы более высокой морали. «Многие принципиальные пацифисты очень боятся, что война придёт и к ним, и поэтому смутно желают мира, вне времени и пространства», - говорит Фюкс, который вместе со своей женой Марилуизой Бек много лет активно участвовал в движении за мир, но уже давно перестал питать иллюзии.
Фюкс считает, что те, кто категорически отвергает любые поставки оружия и любое участие в военных миссиях, не обращают внимания на то, кто несёт ответственность за войну и ради каких целей она ведётся. «Это стирает всякое различие между агрессией и обороной, между оправданной и несправедливой войной». Соответственно, этот «аполитичный пацифизм» может быть легко использован людьми с популистской повесткой дня, такими как левый политик Сара Вагенкнехт.
Фюкс и Бек не принимают и другой аргумент: что смерть, вызванная немецким оружием, хуже, чем смерть, вызванная другими. Многие пацифисты считают так, потому что не хотят интерпретировать фразу «Никогда больше» после Освенцима и преступлений Третьего рейха иначе, чем буквально. Поставки танков из США и Великобритании, например, как сказал однажды Кристоф Баттервегге, исследователь бедности из Кельна, представляют собой нечто совершенно иное, чем поставки из Германии. «Более 25 миллионов погибших советских граждан во Второй мировой войне в результате нападения нацистской Германии являются напоминанием о том, что никогда больше нельзя позволять немецким танкам убивать русских». Даже такая жестокая агрессивная война, как на Украине, не оправдывает отказ от этого табу.
Олаф Мюллер, пацифист из Берлина, выражается еще более радикально: Гитлер, говорит он, был единственным исключением, против которого защита силой оружия была оправдана, поскольку чудовищность преступлений была столь необычна. В Украине, однако, это измерение ужаса все еще далеко, несмотря на все ужасы и массовые убийства, такие как в Буче.
Ральф Фюкс считает эту аргументацию исторически и морально крайне сомнительной. «Предложение «Никогда больше» первоначально означало: «Никогда больше не будет агрессивной войны с немецкой земли». Затем оно было изменено на: «Никогда больше мы не будем участвовать в военных операциях, даже если это будет защита международного права или предотвращение геноцида». Теперь это означает: «Мы не будем поставлять оружие нации, борющейся за своё выживание и свободу». Это извращение исторической ответственности Германии».
Многие безусловные пацифисты, считает Марилуизе Бек, обеспокоены не только Украиной, но и чем-то другим: они не готовы пережить собственный страх перед войной и не хотят брать на себя ответственность за решения, которые могут сделать их уязвимыми. Поэтому они предпочитают опираться на свою якобы высшую моральную позицию.
«Фундаментальные пацифисты отказываются принимать двойственность, например, в вопросе о том, не следовало ли бомбить пути в Освенцим или не следовало ли бойцам Варшавского гетто иметь как можно больше оружия для самозащиты». Парадоксально, говорит Бек, но именно исключительность национал-социализма и немецкая вина заставляют многих людей сегодня не брать на себя ответственность за то, что необходимо с военной точки зрения.
«Но мы, как сыновья и дочери преступников того времени, обязаны встать на сторону жертв преступлений против человечности и геноцида, даже с оружием в руках». Германия, в частности, которая была освобождена от национал-социализма военной силой союзников, должна понимать это лучше всех, говорит Бек. «Этот факт в очередной раз дискредитируется позицией пацифистов в ретроспективе».
@Mecklenburger_Petersburger
P. S. от «Мекленбургского Петербуржца»: несмотря на то, что автор пытался вымазать героев статьи самой чёрной краской, ничего кроме симпатии к ним не испытываешь. Данная статья как раз напоминание о том, что в Германии очень много адекватных и здравомыслящий людей даже среди элиты.
Мекленбургский Петербуржец в:
