С некоторыми историческими героями интересно получается. Какой бы насыщенной ни была их жизнь, настоящие приключения начинаются после смерти.
В нашем римском цикле такая участь постигла многих, но из числа убийц Цезаря - лишь Марка Брута. Да, конечно, мы все знаем и Кассия - но он лишь отражает свет настоящей заговорщицкой звезды.
А вот остальные и вовсе не известны. Каска, Цимбер, Требоний, Децим Брут - это еще самые популярные имена. А вот кто слышал о Лигарии?
Попробуем же дать оценку Бруту и компании, вернее, проследить, как эта оценка менялась с течением времени.
Конечно, объективно судить тут сложно - не забываем, что республиканцы проиграли битву своей жизни. Но и... даже сравнивая с тем, что было доступно античным авторам, мы, считайте, о Бруте не знаем ничего - ни одно из его литературных произведений не дошло до наших дней. Осталось лишь несколько писем в адрес Цицерона. Так что образ Брута - это, как говорится, "Рабинович напел".
Так что давайте начнем с античных Рабиновичей. Что именно они пели?
Парадоксально, но факт... Победа Октавиана вовсе не повредила имиджу Брута. Даже, наоборот - возвела его на пьедестал. Точнее, не скинула с него.
В Медиолане, что в Предальпийской Галлии, стояла бронзовая статуя Брута — прекрасной работы и точно передающая сходство. В более поздние годы Цезарь, находясь в Медиолане, заметил эту статую. Сперва он молча прошел мимо, но затем остановился, велел позвать правителей города и в присутствии многих, слышавших этот разговор собственными ушами, заявил, что Медиолан, как ему стало доподлинно известно, нарушил условия мира и укрывает у себя врага Цезаря. Медиоланцы, разумеется, клялись, что ни в чем не повинны, и недоуменно переглядывались, как бы спрашивая друг друга, что имеет в виду император. Тогда Цезарь обернулся к статуе и, грозно нахмурив лоб, спросил: «А вот этот, который здесь стоит, разве он нам не враг?» Главы города смешались еще более и умолкли, но тут Цезарь улыбнулся и, похвалив галлов, за то что они верны друзьям и в беде, приказал оставить изображение Брута на прежнем месте.
Эта история может показаться странной на первый взгляд. Но только на первый. Дело в том, что Октавиан - если и было что-то, в чем он был хорош, очень верно считывал настроения масс. И даже победив всех врагов, он не рискнул объявить, что Республика превратилась в какую-то там Римскую империю. Октавиан объявил - что вот, наконец-то, РЕСПУБЛИКА спасена. Теперь-то заживем! Счастливо, каквраньшии.
Но от кого Октавиан спас республику? А главным его антагонистом считался Антоний - с очень явными и вызывающими монархическими замашками. Антоний и Клеопатра были признаны главными злодеями. А Брут... Помните, ранее я упоминала, что в своей пропаганде заговорщики замкнули образ Республики на фигуре Марка Брута? Ну так вот... Октавиану это не мешало. Он как бы ПРИСВОИЛ этот образ, как ранее присвоил покровителя Брута - бога Аполлона. Был покровитель ваш, стал наш. Были друзья ваши, стали - наши.
Стратона (челоквека, что помог Бруту совершить самоубийство) Мессала, близкий товарищ Брута, привел впоследствии к Цезарю, с которым к тому времени успел примириться, и, заплакав, сказал: «Смотри, Цезарь, вот человек, оказавший моему Бруту последнюю в жизни услугу». Цезарь обласкал Стратона, и тот, в числе других греков из окружения Цезаря, отлично исполнял все его поручения во многих трудных обстоятельствах и, между прочим, в битве при Актии. А сам Мессала, когда Цезарь хвалил его за то, что он выказал так много рвения при Актии, хотя прежде, при Филиппах, храня верность Бруту, был столь ревностным в своей непримиримости врагом, — Мессала отвечал: «Да, Цезарь, я всегда стоял за тех, кто лучше и справедливее»
Так из-за чего же сыр-бор? Война, казни, проскрипции, самоубийства? А дело лишь в личном. Брут и ко убили "отца" Октавиана, Цезаря. За это он и мстил. Имел право, как говорится. Но в целом - все могло сложиться иначе. Просто не надо было Цезаря убивать.
Эта убаюкиваюшая политика с одной стороны и играла на руку Октавиану. С другой - она позволила идеологии и "республиканскому мифу" окончательно сформироваться. Вернее, переформатироваться.
Это как положительный "образ белогвардейца" в советском кино 70х. Эдакая официально разрешенная тоска о былом.
Так и тут - Мессала Корвин писал свои воспоминания, называя Кассия "мой генерал". Бибул, Волумний и греки-риторы из свиты Брута тоже писали мемуары - какой Брут замечательный был человек, какая идеальная любовь связывала их с Порцией... Кто помнил про саламинский займ? Да никто. Обществу, потерявшемуся в зеркальных лабиринтах спасительной августовской лжи, нужны были какие - то понятные (и приятные) герои. И общество их нашло - в фигуре Брута прежде всего. Некоторые из вполне высокопоставленных лиц отмечали дни рождения Брута и Кассия, как праздники. Ну и тд.
Говорят, Октавиан, умирая - задал близким вопрос: "А ведь я неплохо сыграл свою роль?" У меня на это ответ отрицательный... Однако, объективности ради, роль Октавиана оказалась вполне успешной. Проблема заключалась в том, что написана она была конкретно под Октавиана. Все другие исполнители отчаянно фальшивили.
Это стало ясно уже при Тиберии. Сам он происходил из вполне республиканского рода, и даже был - через свою мать Ливию, родственником Брута. Однако Тиберий, понимая, что в качестве императора, за его плечами уже нет страха людей перед гражданской войной, нет общественного компромиса - как у Октавиана. Нет осознания, что глава государства ДОКАЗАЛ свое право на власть. Поэтому Брут и Кассий, как символы республики и вооруженной борьбы за нее, были для него более опасны. И он их больше боялся.
Когда (в возрасте 90+) умерла Юния Терция, супруга Кассия и сестра Брута, Тиберий не оспорил ее завещания- в котором она оставила что-то практически всем римским ВИПам... кроме императора. Тиберий разрешил устроить публичные похороны. Но Тиберий запретил, чтобы в процессии проносили изображения Брута и Кассия. По этому поводу Тацит сказал знаменитое - "они блистали своим отсутствием".
БОльшие несчастья постигли историка Кремуция Корда. Тот весьма благосклонно отзывался в своих сочинениях о Бруте и Кассии - чем навлек недовольство Тиберия. Когда Корду сообщили об этом - тот, наивная душа, искренне удивился. Как же так... Почему Мессале МОЖНО было хвалить их, а ему нельзя? Что изменилось-то? Или мы уже не при республике живем? - недоумевал Корд. Где свобода слова? От осознания печальной реальности историк покончил с собой.
Чем больше безумствовали и тиранствовали Юлии-Клавдии, тем сильнее разгорались идеологические войны.
Одно крыло представлял ловкий царедворец и монархист по убеждениям - Сенека.
мне кажется, что хотя Брут во многом вел себя как великий человек, в этом конкретном случае совершил ошибку. Он боялся титула царя, хотя нет иного государственного устройства кроме как под властью Справедливого царя. Или он надеялся вернуть государству свободу? - хотя все возможности в нем были связаны со служением и подчинением. Или думал, что можно вернуть древнюю конституцию, хотя древние нравы исчезли? Или он верил в права граждан и равенство перед законом-хотя видел, как тысячи людей решают не то, быть ли им рабами, а к кому в рабство попасть! Как он мог забыть о ситуации в собственном городе?!
Родственник Сенеки, поэт Лукан, оказался куда более романтичным и радикальным республиканцем.
«Знает ли кто, что мечи нам даны, чтобы не было рабства» - эту фразу и во времена Великой французской революции помнили.
Попыткой Лукана переосмыслить национальную трагедию эпохи Гражданских войн (и после) , стала эпическая поэма "Фарсалия". Брут, разумеется, там положительный герой. Для Лукана это, разумеется, ничем хорошим не кончилось - его при Нероне обвинили в заговоре и принудили к самоубийству. Монархиста Сенеку кстати тоже.
Но "Фарсалия" некоторым образом окончательно расставила идеологические акценты. Сам исторический Брут, как мы помним, вряд ли мог считаться революционером - на фоне "революции Цезаря" они с Кассием были настоящей контрой - олигархами против народного вождя.
Однако при режиме Нерона римский народ как-то уже подзабыл, что он обожает демагогов и царей. Да царь царю рознь, и театральные перфомансы Нерона в золотых стрингах - это совсем не великие деяния Цезаря...
В общем, Брут из контры внезапно стал символом революции - любой борьбы с тиранией, проводимой насильственными методами. Но верно и другое - в любой ситуации, когда общество тяготело к консолидации вокруг сильного лидера - Бруту тут же возвращался статус " олигархической контры". И саламинское дело тут же доставалось из пыльного подвала. И вообще.
Но это все развлечения последующих 2х тысяч лет.
А вот в античном мире вскоре нашелся консенсус. Ранее сформулированный Сенекой. Кто-то из авторов мог больше симпатизировать Бруту, кто-то меньше - но все признавали, что он совершил не то что даже преступление, а ошибку. Централизация власти в одних руках была предопределена историческими процессами. Тут не особо важно, каким человеком был Брут, и каким - Цезарь, все признавали, что оба они вполне приятные люди с массой достоинств. Все понимали, что Цезарь по факту тиран и узурпатор. Но его убийство было бессмысленно. А роль личности переоценена. На месте Цезаря мог оказаться кто угодно. Поэтому Брута с Кассием умеренно ругали - в том смысле, что они они отдали жизни за призрачное и безнадежное дело, а могли бы их прожить более продуктивно - учитывая таланты обоих.
Продолжение следует
