Мой дед не воевал. Железнодорожников на войну не взяли.
По рассказам бабушки, в день отправки на фронт всех мобилизованных собрали во дворе депо на митинг. Женщины толпились у входа, дети висели на заборе, играла торжественная музыка и произносились напутственные речи.
Но в тот момент, когда уже прозвучала команда «По вагонам!», во дворе появился взмыленный телеграфист. От бега он не мог говорить, только тыкал в военкома каким-то листком. Это была срочная телеграмма с распоряжением железнодорожников на фронт не брать.
Дед
Так для моего деда мобилизация закончилась и начались трудовые будни. Всю войну он, машинист паровоза, водил составы с техникой и грузами к линии фронта, с эвакуированными и ранеными – в тыл. Составы шли сначала в Москву, потом – под Сталинград, за что он получил свою первую медаль.
Дед не любил рассказывать об этом. А однажды проговорился:
– Было очень страшно. Ревут самолеты, рвутся бомбы, по обе стороны вздымается земля, а я не могу ни свернуть, ни спрятаться – только вперед, без остановок. Под Сталинградом было особенно тяжело. Часто бомбили, у нас там погибли несколько паровозных бригад. В каждую поездку уходил из дома как в последний раз. Но мне повезло. Бог миловал…
Два его брата с войны не вернулись. Погиб и муж бабушкиной сестры: он так и не увидел ребенка, родившегося 30 августа 1941 года. А для деда напоминанием о войне стали три медали и очки сына.
Папа
Когда началась война, папе было 10 лет. Как и все пацаны, он мечтал попасть на фронт. Мальчишки частенько пробирались на территорию железнодорожной станции, разглядывали технику на платформах или считали проходящие составы. Но самым притягательным местом для них было стрельбище. Там они собирали стреляные гильзы и потом зачем-то их плавили.
В один из дней папа с добычей сунулся к голландке (цилиндрическая печь). Дед был дома, когда раздался взрыв. Пацану осколками посекло лицо и разворотило дверцу печи. Зрение удалось спасти, но с тех пор папа все время в очках. Без них я его никогда не видела. И рассказов о том случае от него никогда не слышала.
Бабушка
Бабушка рассказывала, как голодно жили люди в годы войны. А каково тогда было тем, кто не работал на железной дороге и не имел собственного огорода?
Мы привыкли скептически относиться к домашним запасам соли, мыла и спичек. Но ведь такая привычка появилась не просто так! Бабушка не раз вспоминала, как приходилось готовить без соли. Ее не было. Женщины и дети собирали просыпанную соль с насыпи возле вагонов. С землей и в мазуте каждая крупинка была на вес золота.
Многих продуктов не было вообще, но при этом жители городка умудрялись как-то подкармливать пленных немцев, которые работали на строительстве комбината. Бабушка рассказывала, что они ходили по улице замотанные в какие-то тряпки, очень худые и голодные. Люди их жалели: давали кто кусок сухого хлеба, кто – картошку, кто – ложку крутой каши на воде. А ведь еще шла война…
Мама
Маме в год начала войны было всего 6 лет. Я с детства знаю слово «голод». Потому что для нее между войной и голодом стоял знак равенства.
Моя вторая бабушка, учительница начальных классов, устроилась работать посудомойкой в станционную столовую. Там платили не больше, чем в школе, зато была возможность забрать недоеденную еду и накормить детей.
Мама рассказывала, как выбирала в баке с отходами возле столовой листья от капусты и картофельные очистки, а бабушка стеснялась сказать, что это ее дочь…
На что жили? В отличие от папиной семьи, они занимали полдома в пяти минутах от вокзала. Сада своего не было, а огородик – такой куцый, что даже картошку не посадишь. Поэтому бабушка сдавала одну комнату приезжим, а в другой они ютились втроем – маминому брату на начало войны было 14 лет.
Брат после окончания семилетки пошел работать в депо, откуда приносил в качестве платы за работу ведро угольной пыли. Так топили печь.
Наш семейный мем «пополи расколам» (расколи пополам) родился в те самые времена. Когда бабушка посчитала, что сын взял слишком большой кусок вареного сахара...
«Синдром блокадника»
С тех самых пор мама страдала «синдромом блокадника». Так, никакая еда не выкидывалась, макароны и каши варились в трехлитровой кастрюле, с картошки счищалась тончайшая шкурка, а у капусты никогда не было отходов.
Пусть простая еда, но ее должно быть много, считала мама. В ее холодильнике не было свободного места, в кладовке всегда стояли банки с гречкой и сахаром, лежали несколько упаковок спичек и мыла. Когда она приезжала ко мне в Ташкент, первым делом запасалась спичками, солью, сахаром, стиральным порошком и хозяйственным мылом.
Туалетным мылом перекладывались все вещи и постельное белье в шкафу и стенке. Делалось это для запаха и от моли, конечно же. Но мамы нет уже три года как, а мылом ее до сих пор пользуюсь. Война в ее голове осталась на всю жизнь…
#Что я знаю о войне
Несколько дней назад я обратилась в Команду поддержки «Дзена» с вопросом: можно ли сразу нескольким авторам опубликовать тексты с таким названием, но содержание у них будет различаться. Ведь та война зацепила всех, а воспоминания близких бесценны для нас, их внуков и правнуков.
В КП сказали, что такое возможно, но лучше использовать разные названия. Поэтому от инициативы пришлось отказаться. А этот текст – лишь маленький вклад в копилку воспоминаний о Войне и Победе.
Если захочется узнать что-то новое о жизни в те годы, зайдите в гости на Канал "АНиМАЦия" и почитайте воспоминания бабушки автора в блоге 🫖Аринкины посиделки🥞.
С Днем Победы! Мира и счастья!
