Ведение современной войны не мыслимо без применения высокоточного оружия. В ходе СВО участники конфликта в большом количестве применяют корректируемые авиабомбы, снаряды с лазерным наведением, крылатые и баллистические ракеты. Их эффективность тем выше, чем выше точность попадания в цель. В современных условиях для наведения на цель авиационного вооружения используются спутниковые системы ГЛОНАС и GPS. Это позволяет штурмовой и бомбардировочной авиации применять оружие, не входя в зону действия ПВО противника. Прекрасные результаты на поле боя показали отечественные фугасные бомбы, оснащенные универсальным модулем планирования и коррекции. Россия быстрыми темпами исправляет те ошибки и недочеты развития фронтовой авиации, которые были допущены в последние десятилетия. Можно надеяться, что уроки СВО дадут импульс и для устранения других проблем, которые еще сохраняются в наших ВКС, например, в противолодочной авиации.
В середине 80-х годов прошлого века после окончания Московского авиационного института мне довелось участвовать в разработке авиационного вооружения для противолодочных самолетов. Хотелось бы поделиться своим мнением, о том, как проходила эта работа, какие возникали при этом трудности, и каких результатов удалось достичь. В то время морская противолодочная авиация столкнулась с той же проблемой, что и сухопутная – резкое усиление средств ПВО противника. На многоцелевых подводных лодках США появились зенитные ракетные комплексы, аналогичные ПЗРК «Стингер». Они применялись с глубины до 100 метров. Контейнер с зенитными ракетами всплывал к поверхности моря. Ракеты стартовали и, используя головку самонаведения, атаковали самолет. Противолодочный самолет подвергался серьезной опасности, когда, пролетая над подводной лодкой, сбрасывал на нее противолодочную торпеду.
Решение этой проблемы напрашивалось само собой. Сделать противолодочную торпеду планирующей, что позволит самолету сбрасывать ее, не входя в зону действия ПВО. Работы по этой теме в рамках НИР «Психологист-2» проводились одним из научно-исследовательских институтов Министерства авиационной промышленности, где я в то время работал, и 28 ЦНИИ ВМФ СССР. Казалось бы, задача создания планирующей торпеды не является сложной. В США в то время полным ходом шли работы по созданию планирующих авиационных бомб разного калибра и назначения. Аналогичные работы проводились и в СССР. Но попытка найти конструкторское бюро, которое взялось бы за проектирование планирующей торпеды сталкивалось почему-то с непреодолимыми трудностями. Мне, в ту пору молодому специалисту, было сложно понять почему это происходило, но сейчас по истечению многих лет многое становится ясным. И по-моему, эти трудности, невзирая на прошедшие годы и радикальную смену экономического уклада страны, продолжают существовать в российском ВПК и сейчас. Попробую их кратко описать в этой статье.
В 20-е годы прошлого века в СССР был популярен лозунг – «Кадры решают все!» Я думаю, что этот лозунг справедлив и для современной России. Советский ВПК, а я уверен, что и российский тоже, является закрытой корпорацией, попасть в которую и сделать в ней успешную карьеру, человеку со стороны бывает очень сложно. Это касается, прежде всего «мозговых центров» ВПК – научно-исследовательских институтов и конструкторских бюро. Приведу конкретный пример. В 1979 году я поступил на факультет «Космонавтика и ракетостроение» МАИ. В молодости я увлекался авиамоделизмом и выбор института у меня не вызывал сомнений. Несмотря на то, что среднюю школу я окончил с серебряной медалью, мне пришлось выдержать серьезный конкурс. Я сдавал все четыре вступительных экзамена и с большим трудом поступил в институт. Таких как я в нашей группе было всего несколько человек. Остальные студенты делились на две большие группы. Одна группа пришла с подготовительного отделения института. В нее входили бывшие военнослужащие и комсомольские активисты. Они поступили в институт без экзаменов, по направлению партийных и профсоюзных органов. В другую входили студенты, у которых, как я позднее узнал, родственники работали на тех предприятиях, куда мы должны были после окончания института распределяться. Они также фактически не сдавали экзамены. Переписывание со шпаргалок заранее известных решений задач, входящих в экзаменационные билеты, я экзаменом не считаю. Эти две группы потом очень плохо учились, редко посещали лекции и семинары, в основном развлекались и отдыхали. Студенты, входившие в первую группу, постепенно бросили учебу. Кто-то из них женился и обзавелся семьей. Кто-то ушел на общественную работу. Лишь два или три человека окончили институт. Когда на пятом курсе встал вопрос о распределении, выяснилось следующее. Наиболее интересные и перспективные места распределения получили представители второй группы (НИИ и КБ в Москве). Поступившим в институт самостоятельно и лучше всех учившимся в нем, на кафедре предлагали в основном работу на серийных заводах. Мне, закончившему МАИ с красным дипломом, предложили на выбор работу на заводах в Махачкале, Новосибирске или Алма-Ате. Пришлось заняться своим распределением самому. Я посетил Управления кадров нескольких министерств и в Министерстве авиационной промышленности мне сказали, что такой специалист, как я им нужен и предложили работу в одном из научно-исследовательских институтов в Москве. Несмотря на возражения кафедры я туда распределился. Придя в институт, я увидел все туже безрадостную картину. Основной контингент института составляли «блатные». Они быстро продвигались по карьерной лестнице, защищали кандидатские и докторские диссертации, но никакой полезной работы не выполняли. В группе, работающей по теме «Психологист-2», таких было большинство, что существенно сказалось на результатах этой НИР. Эти люди, как огня боялись новаторских решений. Предпочитали действовать по шаблону. Больше думали не о том, как решить ту или иную проблему, а о том, как бы потом чего не вышло. Чутко прислушивались к мнению руководства.
Очень похожую картину я увидел, когда начались поиски конструкторского бюро, которое должно было проектировать планирующую торпеду. Первый вопрос, который нам задавали при их посещении, был – «А в США такая торпеда есть?» Узнав, что мы будем первыми в ее разработке, руководители КБ старались любыми способами отказаться от этого проекта. Несмотря на мои заверения, что совместно с военными моряками мы провели тщательные аэродинамические и прочностные расчеты торпеды, разработали компоновочную схему, подобрали оборудование, двигатель и систему управления, меня не хотели слушать. Один из руководителей КБ, отведя меня в сторону назидательно сказал, что он слишком долго ждал своей должности, чтобы иметь хоть малейшую угрозу ее потерять. Видя бесплодность наших поисков, я предложил руководству НИИ создать молодежный коллектив, аналогичный студенческому конструкторскому бюро, в котором во время учебы в МАИ я работал. Но руководство НИИ не поддержало эту идею. Моя работа на проекте «Психологист-2» и работа в научно-исследовательском институте закончилась после посещения КБ «Радуга», расположенного в городе Дубна. Я час рассказывал о проекте одному из заместителе главного конструктора этой фирмы. Он заявил, что проект технически не реализуем. Я ему возразил, основываясь на проведенных совместно со специалистами ВМФ расчетах. Заместитель главного конструктора грубо оборвал меня, заявив, что я, как сотрудник отраслевого НИИ должен поддерживать сторону КБ, а не сторону заказчика, и таким как я не место в институте. Его слова оказались пророческими. Через два месяца я был вынужден уволиться из института. Мое место, как потом я узнал, занял родственник одного из руководителей авиационного КБ, видимо для того, чтобы поддерживать его в спорах с представителями Министерства обороны. Не найдя фирму-исполнителя проекта, Министерство авиационной промышленности НИР «Психологист-2» закрыло. И насколько я знаю планирующей торпеды в арсенале российского ВМФ в настоящее время нет.
Что касается нашего противника, то в начале 2000-х годов в США была создана планирующая торпеда HAAWC. Ею вооружается патрульный противолодочный самолет Р-8А «Посейдон». Применение такой торпеды значительно упростит поражение наших подводных лодок. Но видимо эта проблема руководителей нашего ВПК не беспокоит.
Что самое интересное… Схема торпеды HAAWC аналогична схеме, предложенной в проекте «Психологист-2». Не удивлюсь если при ее создании были использованы результаты этого проекта.
Другие публикации на эту тему:
1. Армейский рукопашный бой. Уроки СВО…
2. Уроки СВО… Почему приходится закупать для российской армии квадрокоптеры?
3. Уроки СВО… Гонка за «искусственным интеллектом»
4. Уроки СВО... Как нам утолить "снарядный голод"
5. Уроки СВО... Сможет ли российский ВПК выиграть технологическую гонку с Западом?
6. Уроки СВО... Каким быть российскому ВПК - частному или государственному?
7. Возможна ли новая индустриализация в России?
8. Уроки СВО... Кто заплатит за победу?
9. Что не так с ракетой "Шквал"...
10. Как рождался российский гиперзвук...
11. "Изделие 55". Можно ли создать полностью автономный БПЛА?