Он, Алексей, свое 18-летие встретил в партизанском отряде. А вскоре был уже в действующей армии – полковым разведчиком. В 19 лет был удостоен двух боевых медалей «За отвагу». Одну и вторую – за взятие «языка», очень важного для успешного наступления наших войск.
...Назавтра должна была начаться артподготовка, и им с вечера объявили – нужен «язык». Алексей, как всегда, подготовился тщательно, но надо же было случиться, что, когда брали "языка", автомат отказал. Перед самой траншеей, где тот находился. Пришлось забрасывать гранатами, врага взяли раненым, но, как положено, живым.
Алексей совсем немного не дошел до Кенигсберга. Был ранен в плечо, и пока добрался до медсанбата, сапог доверху наполнился кровью. Затем – полгода в госпитале, после выписки решил ехать в Витебск, где до войны учился в школе ФЗО. В дороге, а конкретно: в Москве, и застала его весть о победе...
ххх
Она, Лидия, в 15 с половиной лет откликнулась на сталинский призыв: воевать каждому, кто может держать в руках оружие. Так из своей деревни попала в Гродно, где полгода училась на радиста. Затем была действующая армия, точнее, летная часть. Дошли с ней до Кенигсберга.
Вспоминается казус, который произошел в армии и был связан с фамилией Лидии. После передачи шифрованного сообщения сказала, как обычно:
- Передала Секунда.
В ответ раздалось:
- Принял минута.
А начальник был строгим. Услышав диалог, подошел:
- В чем дело? Что за шутки?
- Никак не шутки, – ответила Лида. - Моя фамилия действительно Секунда, а вот его – не знаю.
Шутник, такой же юный, как она сама, получил взыскание. Война не делала скидок на молодость, и шутить радистам не полагалось.
ххх
Теперь вы понимаете, что для них обоих, Алексея и Лидии, 9 мая было особым днем. Однако не только потому, что оба воевали. Они и пожениться умудрились спустя год после Победы. И именно 9 мая. Совсем юными по нынешним меркам – Алексею было 20 с небольшим, Лидии 18. Более того, взаимное чувство вспыхнуло за ... 10 дней.
После войны Лида вернулась в родную деревню. Здесь же снимала квартиру и мать Алексея (сами были из Горького). А встретиться молодым людям было суждено на одной из вечеринок.
Навсегда запомнили: большая деревенская хата, надрывается гармошка и полным-полно молодежи. Девушек, конечно, больше, как это обыкновенно было после войны.
- Девчонки вдруг зашушукались, – вспоминала Лидия, – появился новый малец (а это был Алексей). Одна сказала: «Кому из нас сегодня повезет?», а вторая в ответ: «Лиде, конечно. Ей всегда на мальцев везет». А я, правда, была девушкой видной, хотя и маленького роста. Одета хорошо, из Кенигсберга привезла себе платье.
В нем была похожа на городскую барышню, и Алексей, как горожанин, на это клюнул. Напросился после танцев в провожатые, вот только, проводив Лиду, сам потом целую ночь бродил вокруг да около и не мог найти домик на станции, где снимала угол мать. Еще не знал деревню хорошо, потому и заблудился.
Но назавтра, как штык, был у Лиды в гостях. В доме, естественно. Самое любопытное, пообщавшись с ним совсем не долго, ее мать потом сказала:
- Выходи за него замуж. Хороший.
Ей вторили и соседка, и другие бабы из деревни. И как будто в воду глядели.
Свадьбу справили скромную. Достали самогонку, соседка дала ведро картошки. Но веночек для невесты был куплен всамделишный.
- Весь стоячий такой, – рассказывала Лидия много позже, – а цветочки дрожат-трясутся. Тонкая работа.
Свекровь, увидев маленькую, хорошенькую, как картинка, невестку, даже охнула:
- Кого ты берешь?! Ее ж только усадить за божницу или на полочку да любоваться.
Это только казалось. Юная жена все умела: и жать, и даже косить. Пришлось и это делать, хотя совсем недолго.
- Я увезу тебя из деревни в город, – пообещал Алексей и слово сдержал.
Устроился на работу в Гродно, снял квартиру и забрал жену. Идти работать, правда, не разрешил. Ревновал, боясь, что кто-нибудь обратит на нее внимание да еще полюбит. Всю жизнь помнил случаи, когда она с кем-нибудь стояла и шутила!
Пошла на работу, когда переехали в Витебск, где открылся мелькомбинат. У них уже был сын, так что Алексей меньше опасался потенциальных Лидочкиных кавалеров.
- Привязал к себе, – счастливо смеялась она.
На мелькомбинате оба и работали. Он – мастером, целых 29 лет был в этой хлопотной должности. Она – весовщицей. Родили еще сына и ... не могли надышаться друг на друга. Ни на одну гулянку порознь не сходили, даже на море и то ездили только вдвоем, оставляя детей под присмотром тетки.
Лидии завидовали, и она знала – было за что. Всегда была за мужем, как за каменной стеной, а он был ответственным за нее и сыновей. Когда было особенно туго, шил сапоги, туфли – на это дело мастак. Иногда за деньги, иногда за кусок баранины.
Думаете, не ссорились? Неправда, бывало. Все больше по мелочам, а по-крупному – никогда. И ссоры у них были какие-то необычные, из серии «Милые бранятся – только тешатся»: надуются друг на друга и дня два ... не едят. Потом она возьмет ложку супа, следом – он.
Но чтобы в семье когда-нибудь стояла ругань, чтобы муж завалился домой пьяным – боже упаси. Да разве могло быть по-другому, если спустя 60 лет совместной жизни Алексей говорил:
- Я ее всегда любил и сейчас люблю. Отношусь к ней, как тогда, в 46-м, хотя оба стали старыми. Нам бы пожить еще немножко. Да чтоб Лидочкины ноги поправились...
- Чтобы я побежала от тебя?! – поддела Лидия.
И тут же прикусила язычок: муж смотрел на нее с такой нежностью, что все слова – и смешливые, и серьезные – были попросту неуместны. Чудеса, подумалось мне тогда. Видно, время для этих людей пошло вспять.
