Я снова и снова сталкиваюсь с одним глобальным свойством депрессии, которое мало видят и понимают даже специалисты.
Причём если посмотреть внимательнее, это непонимание отражается уже в самом списке симптомов депрессии — там перечисляется всякое «пониженное»: пониженное настроение, сниженная работоспособность, снижение концентрации внимания и тд.
Получается, речь идёт о количественных, а не качественных изменениях
Как будто человек в депрессии — такой же, как без депрессии, только на минималках.
Но это не так!
Так было бы гораздо проще, честно говоря.
Ведь тогда человек в депрессии по-прежнему мог бы жить свою жизнь, просто рассчитав, насколько снизился его ресурс, и несколько снизив свои притязания, свою «планку».
Условно говоря, раньше у меня было 10 единиц сил в день, я жил и работал, исходя из этого уровня, а теперь стало 5 или даже 3 единицы — да, это плохо, но я могу как-то перераспределить нагрузку, отказаться от части задач, и загружать себя в соответствии с этими новыми вводными.
В какой-то степени это даже работает, я и сама об этом писала: снижение нагрузки помогает в том числе меньше раниться о свою никчёмность и бесполезность, чем меньше задач мы себе ставим — тем меньше вины испытываем, когда их не можем выполнить.
Но крайне важно понимать, что в депрессии наши возможности не столько снижены, сколько ИЗМЕНЕНЫ КАЧЕСТВЕННО
Депрессия — это не когда ты можешь написать 6 деловых писем вместо 20.
Это когда не можешь ни одного.
Это когда не можешь совсем ничего, реально не можешь, непритворно.
Хотя при этом двигаешь руками и ногами, ходишь по комнате, чувствуешь себя виноватым, переживаешь отвратительное чувство бессилия, но не можешь, в прямом смысле разучился прилагать волевые усилия в правильном направлении.
Депрессия выражается как атрофия воли.
Поэтому невозможно делать какие-то довольно простые вещи.
Поэтому окружающие не могут понять депрессивных людей и осуждают их.
Поэтому даже у специалистов бывает некоторое подозрение к пациентам — а он точно не притворяется? Почему его невозможно уговорить делать даже такие простые вещи, как минимальная физическая активность, ведь он знает, что это полезно, и руки-ноги на месте вроде?
Это работает в прямом смысле как непреодолимый барьер, как стена, через которую другие люди почему-то с легкостью проходят, а ты не можешь, тыкаешься в неё вновь и вновь, а все остальные с недоумением пожимают плечами: «Чего это ты, это же так просто?»
Это как платформа 9 и ¾, на которой все радостно разбегаются и волшебным образом попадают сквозь стену в нормальную жизнь, а ты разбегаешься, надеешься, бежишь — и разбиваешь нос о кирпичную кладку, и падаешь.
В депрессии любой волшебник — бывший; сейчас он бессильный маггл.
Хорошая новость: это всё-таки проходит. Волшебство возвращается.