Батина любимая Ласточка обгоняла запах сухой полыни – летела по степной дороге, чуть касаясь земли звонкими копытцами. Ласточкой молодую, тёмно-рыжую с белою грудкой лошадку маманюшка назвала. Была лошадка быстрой, весёлого и ласкового норова, и батя, как мальчишка, обрадовался придуманному маманюшкой имени. Впрочем, какое бы слово ни молвила маманюшка, даже самое обычное, – оно делало отца несказанно счастливым…
Ласточкины копыта звенели по камешкам, и в этом звоне слышалось Сергею Сашенькино имя.
-Какое имя славное!.. – так маманюшка сказала про Сашенькино имя. Как хорошо, что оно ей понравилось! И… Как жаль, что в этом стремительном Ласточкином полёте нет рядом Саши!
После рассказа Атарщикова Сергей впервые подумал… и счастливо представил, как отец его, совсем молодой парень, – моложе, чем сейчас он, Сергей… – сильными руками подхватил свою Аксиньшку, и умчались они до самого края степи…
И ещё под топот копыт думал Сергей о том, что есть какая-то незримая, но сильная и счастливая связь – между ним самим, отцом и маманюшкой и… почему-то Агатой Ермолаевной, а самое непостижимое – с Александрой Григорьевной. Всем гаданиям-предсказаниям будущий горный инженер Туроверов по-прежнему не верил, – они вызывали у него лишь насмешливую улыбку.
-Тянет меня к тебе. Не пойму лишь, что нас связывает… либо связывало… или свяжет, – вспомнил Сергей Агатины слова.
И только сейчас, в этом полёте через степь, сквозь горьковатый запах сухой полыни, послышалась Сергею какая-то тревожная тайна. И была эта тайна несравненно выше всех гаданий.
Над Луганкой ласковый вечер неслышно взмахивал тёмно-синими крыльями, когда Сергей спешился у калитки на тихой улице Луганского завода, где они с Фёдором и Тимохой снимали комнату в доме заводского кузнеца Евграфа Хлебникова. Федька с Тимофеем, как деревенские ребята, обрадовались Ласточке. Фёдор взялся выводить лошадь по двору: после такого полёта Ласточке это было необходимо. Тимоха метнулся в дом, вынес густо посыпанную солью горбушку хлеба, спросил у Евграфа Матвеевича, где бы для Ласточки сенца взять. Хлебников, сам большой любитель лошадей, не только вынес из сарая охапку душистого сена, – расщедрился на осьмушку овса. Ласточка вздохнула, благодарно скосила Евграфа Матвеевича добрые тёмно-коричневые глаза…
Тимоха с Федькой наперебой восхищались Ласточкой. А Сергею не терпелось отправиться на Каменный Брод. Догадывался, как удивятся Фёдор с Тимофеем: куда это Серёгу несёт об эту пору, – ночь на дворе?.. Поэтому за калитку вышел незаметно.
Сергей не знал, о чём собирается рассказать Агате Ермолаевне… Наверное, про Сашу. Про мать с отцом, про Атарщикова… А вошёл в знакомый Агатин двор – неожиданно для себя самого совсем другие слова сказал… Ничуть не удивился, что Агата будто ждала его, – шагнула из темноты ему навстречу… А Сергей сбил на затылок форменную фуражку… вдруг в своих сильных руках закружил Агату по двору – так, что в небе и весенние созвездия закружились:
-Погадаешь, Агата Ермолаевна?.. Нагадай мне… нагадай, чтоб такой вот ночью кони летели, – до самого счастья!.. Нагадай полёт, – до головокружения стремительный. И чтобы рядом… чтоб в объятиях моих… она. Кого всем сердцем люблю.
- Поняла уж, – усмехнулась Агата. – Отпусти. И рассказывай.
В непонятном волнении рассказывал Сергей про маманюшку, – как она до срока родила его в монастыре, куда привёз её Атарщиков… Про то рассказывал, как распорядился Степан Панкратович забрать у дочери недоношенного новорождённого младенца ,– с тем, чтоб оставить его в монастырском сиротском приюте… Перевёл дыхание, усмехнулся:
- Ты вот, Агата Ермолаевна, всё про какой-то туман над моею головой гадала… А про то не знала, что я мог вырасти не у своих матери с отцом… а у чужих людей…
Сергей умолк на полуслове… Далёкое звёздное сияние невесомо струилось на землю, чуть заметным светом разбавляло ночь. И в этом сиянии рассмотрел Сергей, как вздрагивают полуопущенные Агатины ресницы… Встревоженно склонился к ней… А она подняла глаза, медленно, очень бережно провела ладонями по его лицу, по сильным плечам. За долгим, прерывистым вздохом – почти неразличимые, счастливые и горестные слова:
- Выырос… Каким же ты вырос!.. А был… Таким крошечным был, – на отцовской ладони помещался… Значит, вот ты чей… Сергей Туроверов.
Сергей недоверчиво усмехнулся:
- Ты знаешь про монастырь?
Агата кивнула:
- Знаю. Теперь я всё знаю.
Но Агате Ермолаевне лишь показалось, – про то, что она теперь всё знает. В накинутой душегреечке на крыльцо вышла Агатина дочка… На мгновение замерла… Тоненьким стебельком качнулась к Сергею, упала в его руки. А он целовал её непокрытые волосы… брови, глаза… А потом – бесстыдник! – губы её нашёл. Агата опомнилась:
- Александра?!.. Сергей?!..
Сергей не отпускал Сашу. Говорить ничего не надо было, – Агата и так поняла, что Сергей никуда не отпустит её дочку. И всё же сурово свела брови, кивнула Александре:
- В избу ступай!
На Сергея взглянула:
-И ты домой иди! Ночь-полночь, а они!..
А они одновременно сказали:
- Маманя!.. Агата Ермолаевна!..
Агата гневно перебила:
- До утра ничего не хочу слушать! Мне сколько раз повторить вам?..
Бесстыдник этот ещё раз поцеловал Сашу. В какой-то совершенно немыслимой строгой нежности велел ей:
- Иди. Мать права: поздно уж… и холодно. Завтра я тебя встречу, – после уроков.
Александра взбежала по ступенькам, быстренько, не дожидаясь матери, улеглась в постель, счастливо притихла…
Агата ни о чём не расспрашивала дочку. А сама до зари не сомкнула глаз. Как же так вышло-то... как же встретились они, что ж за тропинки-то такие узкие, – что не разминулись они, что привелось им встретиться… – после той ночи в монастырском приюте, когда они рядышком лежали в колыбели, – её дочь, которую она уже дважды пыталась бросить… и новорождённый мальчишечка, такой крошечный, что в ладонях умещался… В глазах много повидавшей за свой век повитухи Агриппины Петровны мелькнуло удивление… и – надежда, что родившаяся до срока кроха выживет: вон голосистый какой!.. И крепенький… А, может, и потому выжил мальчишечка, что рядом с ним билось тогда сердечко Агатиной дочушки… может, согрела она его своим дыханием…
Агату жгла вина… За те давние слова, сказанные ею в батюшкином саду холодной предрассветной теменью… За узелок, что – не зная, для кого предназначена порча, – отдала она незнакомой женщине… За то, что своими пожеланиями и действиями укрепила отцовское проклятие молодым, – лишь за то, что они любили друг друга…
Утром Саша не поднимала на мать стыдливых и счастливых глаз… Быстро собралась, убежала в школу. А когда вернулись вдвоём с Сергеем, за твёрдыми словами Агата скрыла свою беспросветную горесть:
- Не будет вам моего благословения.
Сергей взял Сашину руку, чуть нахмурился:
- Отчего же, Агата Ермолаевна?
Откуда ж ему знать, в какой тоске и боли забилось Агатино сердце… Откуда ж знать ему, что ещё до рождения столько бед накликала Агата на его головушку!.. Правда, ничто его не сломило, – ни преждевременное рождение, ни детские обиды из-за дедовых проклятий, ни горькая запретная любовь, что навсегда унесла с собою часть его сердца… И как же теперь – с такою виной! – дочь свою отдать за него замуж…
- Не пара вы.
Саша растерянно и умоляюще смотрела на мать, а Сергей сказал:
- Что ж. Значит, мы просто уедем. На Красную горку обвенчаемся. Я буду работать на руднике в Лисьей Балке. И у нас маленький родится.
Агата на миг застыла… Потом укоризненно головой покачала:
- Всё ж согрешили…Оба, до венца…
Сергей серьёзно и как-то горько согласился:
-Оба. До венца. Не о чём говорить тут: наш ответ.
Александра упала перед матерью на колени:
- Матушка! Не серчай на Сергея, – нет его вины! Я одна виновата!
- Ну, где ж ему виноватым-то быть, – раз ты без него дышать не можешь, – усмехнулась Агата.
Сергей бережно поднял Александру. Строго повторил:
- Я сказал, – говорить не о чём. Справимся.
- Уж справились, – кивнула Агата. – Отец с матерью знают, – о твоём решении жениться?
- Знают. Завтра сватов ждите.
Агата спрятала улыбку: вот, значит, каким ты вырос!..
… А на свадьбе к Агате подошёл Фрол Картамышев, мастеровой с литейного завода:
- Сказать хотел бы, Агата Ермолаевна.
Агата удивлённо вскинула ресницы:
- Говори.
-Люба ты мне. Я такую, как ты, всю жизнь искал. Выходи за меня. Подумай, – сколько там вам положено думать. Я подожду.
- Подумаю, – сдержанно пообещала Агата.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Часть 11 Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15
Часть 16 Часть 17 Часть 18 Часть 19 Часть 20
Часть 21 Часть 22 Часть 23 Часть 24 Часть 25
Часть 26 Часть 27 Часть 28 Часть 29 Часть 30
Часть 31 Часть 32 Часть 33 Часть 34 Часть 35
Навигация по каналу «Полевые цвет
