Позже я узнал, что наша сторона пригласила для поддержки серьезного человека из криминала: Дурнов был авторитетом одной из бригад города. Приехал он с другом, и когда они увидели колонну из пятнадцати машин, то поняли, что разговора не будет, - так и остались сидеть в своем авто. Когда толпа кинулась на «дедов», «старшие» выскочили из укрытия, но быстро оценив ситуацию, стали спасаться бегством. Также выяснилось, что помимо людей на машинах, было еще человек двадцать «пехотинцев» - молодняка, которые направились во двор школы, к месту нашего сбора. И там в их лапы попал один из наших убегающих тренеров. Они с остервенелостью забивали его лежачего, и тому пришлось просить их о пощаде, и только это остановило их. В результате, тренер попал в больницу и ему удалили селезёнку из-за повреждений. Другому тренеру арматурой проломили череп, и врачи делали трепанацию, чтобы спасти ему жизнь. Когда наши разбежались, бандиты попрыгали в машины, и рыскали по району, в поисках беглецов, а потом разъехались. Таковы были наши потери, и думаю, что мы еще легко отделались.
Спустя три года, став бандитом, я и сам участвовал в подобной акции устрашения. Я понял ошибку наших лидеров, приведшую к этой бойне. «Деды» и «старшие», далекие от криминального мира, жили еще старыми дворовыми понятиями, и они не понимали последствий наездов на члена бандитской группировки. Для бригады это означало посягательство на ее авторитет, а его подрыв означало потерю всего, а в некоторых случаях и жизни. Поэтому с их стороны и последовала такая жесткая, бескомпромиссная реакция на спортсменов-выскочек, бросающих тень на их имя.
После этой передряги, недели две я передвигался по улицам в напряжении, внимательно всматривался в каждую подозрительную машину. Поножовщина и «стрелка» без спроса ворвались в мою еще детскую жизнь, и я осознал, что мир взрослых, в который я вхожу, таит в себе опасность, и мне придется с этим жить.
В дальнейшем, моя психика стала адаптироваться к подобным опасным ситуациям. Я становился взрослее, а жизнь вокруг меня всё больше открывала свою жестокость. Моих двух знакомых, которые были года на четыре старше меня, застрелили. Закончив школу, они попали в денежную тему, где стали финансово подниматься, и это привело к столкновению с чужими интересами. Я внутренне притерался к таким поворотам судьбы, и к мысли, что и сам могу погибнуть молодым.
На следующий год я выпустился из школы. Десятый и одиннадцатый класс я учился плохо, поэтому куда-то поступать в «вышку» не было ни желания, ни понимания куда, ни денег. Родители сами жили в долг, их завод катился к банкротству и зарплату они не получали. Ремеслу, работать руками, меня не научили, да и от неверного воспитания матери во мне укоренилось убеждение, что мои руки из заднего места выросли. Не было также со мной рядом никакого старшего, кто бы мог меня поддержать, дать мудрый совет и направить мою судьбу в доброе русло. Я оказался один на один с этим миром, и проблемами взрослой жизни. Диман поступал в школу МВД, а я решил пойти в армию, хоть и не любил дисциплину и безоговорочное подчинение. Шла первая чеченская компания, военкомат приписал нас с Ходиным в спецназ, и я думал получить там навыки убивать, благодаря которым у меня появлялся шанс попасть в денежную струю, … или могилу.
Я еще был юнцом, и не сформированной личностью, но стартовал во взрослую жизнь с готовностью нарушать закон ради успеха. Мой отец был честный, совестливый человек. Он не мог воровать, таскать что-нибудь с завода, как это делали его коллеги, и за это был постоянно попрекаем матерью.
А если поддавался её давлению, то совершив воровство, было видно, что он был сам не свой. Мать же жила по принципу «выживай любой ценой» и «цель оправдывает средства». Глядя на это противостояние жизненных взглядов, я выбрал её позицию. С одной стороны я чувствовал правильность принципов отца. Но с другой стороны, мне надоело постоянное прозябание в бедноте: есть одну картошку с солёными огурцами, ходить в одном и том же колхозном спортивном костюме, носить вещи отца, которые были не по размеру и не по возрасту, считать каждый рубль и радоваться, если поел в гостях у кого-нибудь. Хотелось выбраться из этого и покончить с проклятием неудачника, доказать миру и себе что я ценен, достоин уважения окружающих, и внимания красивых девушек.
Спецназ меня, к сожалению или счастью, не дождался. Дурнов решил помочь Дендику, и устроил его работать директором в одном из центровых баров города, который они курировали. Бару в очередной раз понадобился вышибала, и Сергей вспомнил про меня. Все из наших куда-то поступали учиться, а я готовился к осеннему армейскому призыву. И я согласился, всё равно сидел дома без дела, а это была возможность войти в новый для меня мир, и прикоснуться к красивой жизни, к которой я стремился. Это была моя первая работа, и это было не простое дело для молодого, не имеющего жизненного опыта юноши, как я.
