«Эта мрачная страница человеческой истории была написана людьми, и только люди могут построить светлое будущее». Томас Гив
11 апреля отмечается Международный день освобождения узников фашистских концлагерей. Он посвящен людям, которые погибли в фашистском плену. Этот день отмечается во многих странах мира, в том числе и в России. Событие приурочено к восстанию пленников Бухенвальда, которое произошло 11 апреля 1945 года.
Томас Гив – выдающийся документалист, один из тех, кто сразу после войны попытался рассказать о шокирующих подробностях произошедшего. Первые наброски он сделал в Освенциме в 1944 году, а в 1945 году их продолжила серия из более чем 80 рисунков. Его рисунки – исторический документ, проливающий свет на события, которые заставили содрогнуться весь мир.
Томас Гив родился 27 октября 1929 года в Бойтене. В 1939 году вместе с мамой переехал в Берлин. В 1943 году мама и сын были депортированы в Освенцим. Мама погибла в лагере. Томас оставался в лагере до дня эвакуации, пережил марш смерти, концентрационные лагеря Гросс-Розен и Бухенвальд.
«В своих воспоминаниях я проливаю свет на жестокость и зло мира, о котором никто ничего не должен был узнать – но историческая справедливость восторжествовала. Однако самое главное то, что в них рассказано о жизни в лагерях. Как мы, узники, выживали и старались не падать духом, хватаясь за каждый проблеск человечности и доброты в ближних и в самих себе, окруженных тотальной жестокостью. В центре всего этого разворачивалась уникальная история о нас, молодых, которым было суждено повзрослеть и сформироваться в лагерях, лелея силу единства, дружбы и надежды».
Считалось, что люди, пережившие Холокост, после окончания Второй мировой войны замолчали. И в этом есть доля правды, многие просто не могли вспоминать о столь тяжких страданиях, а некоторые не могут и по сей день. Но были и те, кто хотел говорить. Они обещали другим узникам, многие из которых погибли, что засвидетельствуют случившееся перед всем миром. И они пытались, но мир не мог, а порой и не хотел их слушать. Свидетели Холокоста не молчали. Их заставили замолчать.
Благодаря врожденной любознательности Томас понял, что злодеяние было настолько невероятным, что в него действительно можно не поверить, и придет день, когда детали забудутся. Он оказался прав: в тщательно спроектированных газовых камерах лагеря Аушвиц-Биркенау, который был сердцем отлаженной машины смерти нацистского государства, более миллиона евреев были отравлены газом. По сей день эти события остаются беспрецедентными и заслуживают нашего внимания, но ведь это далеко не все, что там происходило. Вокруг конвейеров уничтожения развернулся настоящий садистский механизм ежедневных пыток и издевательств. Все это нашло отражение в первых рисунках, а затем и в тексте Гива.
«Постепенно мы разобрались в устройстве немецкого концлагеря. Пришлось быстро заучивать обозначения для идентификации узников. У каждого на форме в области сердца и на верхней части правой штанины был нашит треугольник определенного цвета, за которым следовал номер. Черный треугольник нашивали на форму те, кого принято было называть «тунеядцами» (обычно их носили русские, украинцы и цыгане). Евреи носили перевернутые красные или зеленые треугольники, которые накладывались поверх желтых, и получалась Звезда Давида».
Каждый из пленников мечтал о свободе. Но побег был практически невозможен. Оставалось только ждать прихода союзников и освобождения лагеря извне. Томас отмечает, что многие пленные надеялись на советских бойцов, о которых слагали настоящие легенды.
«Как-то раз в нашем отсеке появился коренастый узник – советский военнопленный. Он искал кого-нибудь, с кем можно поиграть в шахматы, и пришел как раз по адресу. Постепенно мы завоевали доверие коренастого шахматиста и подружились с ним. Шахматист был настоящим бойцом, союзником, таким, какими мы их себе и представляли. В 19 лет он уже летал на небольшом советском самолете. Мы завороженно слушали, когда он рассказывал о воздушном бое, в котором его сбили. Расставленные руки превращались в крылья самолета, гортанное клокотание имитировало рев мотора, а тесное пространство между койками становилось открытым небом. Несомненно одно, прежде чем попасть в плен, этот малый отважно сопротивлялся.
– Только не думайте, что в Красной армии все такие, как ваши соседи, – прошептал он. – Будь так, мы бы давно проиграли войну. Не тревожьтесь, Советский Союз – страна большая. Наши современные истребители с легкостью одолеют люфтваффе».
Тяжелая работа на стройплощадках, скудный пищевой паёк, постоянная угроза жизни и здоровью – через все это прошел Томас, мечтая о встрече с мамой. Он узнал, что она находится в женском лагере Биркенау и через неделю группа женщин, в одной из которых будет мама, пройдет мимо лагеря Томаса.
«Маме не было еще и сорока, но она выглядела такой же изможденной, как и остальные. Не сбавляя шаг, мы соприкоснулись руками. Мне тайком удалось поцеловать ее. Я вновь держал маму за руку – немыслимое чудо. Наше общение не продлилось и 15 секунд».
Это был последний раз в жизни Томаса, когда он видел свою маму. Впереди был тяжелый 1943 год, который довел многих узников до истощения и отчаяния. Лагерь тем временем все больше расширялся. Нацисты готовились к приезду еще одного миллиона рабов, состоящего из представителей всех «низших европейских» рас. Освенцим ждало стремительное расширение.
Вскоре в лагере Буды, одном из дополнительных лагерей Освенцима, рабочий отряд, состоявший из ста русских и евреев, поднял восстание и совершил побег. Одновременно с ними другие узники подожгли крематории Биркенау, «Крем IV», чтобы отвлечь внимание эсэсовцев. Узники Буды через лес пробирались к Карпатам, контроль над которыми удерживали партизаны. К несчастью, на всех мостах и перекрестках были расставлены блокпосты. Почти все повстанцы были жестоко убиты. Но надежда на саму возможность освобождения сильно воодушевила других узников.
«Как-то раз по дороге на стройплощадку мы повстречали отряд девушек из Биркенау. Стоило им выкрикнуть нам несколько лозунгов, как сразу стало понятно, что они русские. Мы ощутили прилив сил и ответили с еще большим энтузиазмом. Они принялись размахивать платками, мы – шапками, и на мгновение нас объединили общие надежды. И неважно, родились ли мы на берегах Атлантики или на равнинах Монголии, пылкая и неугомонная юность была одна на всех. Раздавались крики:
– Да здравствует Красная армия! За Сталина!».
С наступлением 1945 года по лагерю поползли слухи о скорой эвакуации на запад, но никто точно не мог сказать, когда и как она произойдет. Эвакуация началась без предупреждения. Но свобода оставалась лишь мечтой – узников просто переводили в другой лагерь. Этот пеший марш смерти осилил далеко не каждый – узников заставили идти до Лослау по маршруту протяженностью 65 км. Томас оказался в лагере Гросс-Розен. В конце января 1945 года последовала новая эвакуация – в Бухенвальд. Это был уже третий концентрационный лагерь в жизни юного Томаса.
11 апреля 1945 года между тремя и четырьмя часами дна на смотровой вышке Бухенвальда вместо фашистского креста развевался белый флаг.
«Желанный миг свободы, которого мы ждали столько дней и ночей, настал. У всех в глазах стояли слезы радости и ликования. Мы, полумертвые узники, обрели свободу. После этого судьбоносного момента все словно погрузилось в туман. Некоторые испытали настоящий шок, их трясло, по впалым щекам ручьями лились слезы. Над Бухенвальдом развевался белый флаг. Это был не флаг капитуляции, это был флаг победы. Но победу одержала не армия, пришедшая из-за океана, победу одержали мы».
Когда в Бухенвальде произошло восстание, Томас был слишком слаб, чтобы уйти самостоятельно. Он стал записывать лагерную жизнь на рисунках. Вскоре его отправили в лагерь в Швейцарии, а после в Англии нашелся его отец. В 1950 г. Томас Гив переехал в Израиль, в Хайфу.
«Мальчик, который нарисовал Освенцим» – это правдивая история о Холокосте, нарисованная ребенком, сумевшим выжить в чудовищных условиях концентрационных лагерей.
Резник Марина Васильевна, главный библиотекарь отдела городского абонемента
