Если кто-то считает, что гонорар судье — «узаконенная взятка», то тем самым он расписывается на собственном testimonium paupertatis в области уголовной юстиции:
- взятка, во-первых, уплачивается кем-либо за получение какой-либо выгоды,
- во-вторых, взятка не может быть дана тому, кто не является государственным служащим или должностным лицом,
- в-третьих, за взяткой всегда лежит какое-то явное или неявное обещание названной выгоды,
- а в-четвёртых, гонорар третейскому судье не подпадает даже под определение коммерческого подкупа, поскольку третейский судья не действует на собственный риск вообще, его деятельность не направлена на получение какой-либо выгоды, его деятельность никаким образом не сводится к оказанию услуг или производству работ в чью-то заранее оговоренную пользу, а следовательно, не является и предпринимательской деятельностью; ко всему же прочему, третейские суды вообще несубъектны — у них отсутствует такой важный признак субъекта, как собственная свободная воля.
Я помню совершенно анекдотичный случай, когда один следователь эдак строго с нажимом задал мне вопрос: «А Вы получили денежные суммы с... <далее была названа сторона процесса, бывшего у меня в производстве>?» — «Нет» — «А рассчитываете получить?» — «Да, причём вне зависимости от исхода дела, кроме его прекращения — с той стороны, не в пользу которой будет вынесено решение или пропорционально такой вот „непользы“ с обеих» — «Ишь, ловко Вы выкрутились!» — заметил следователь. По-видимому, он просто не посмотрел в закон. Бывает.
Если же кто-то полагает, что гонорар судье — пусть и по признаваемому законом праву, но всё-таки нечто совершенно несправедливое, то очень бы хотелось напомнить таким щепетильным «искателям справедливости», что этот самый гонорар никак не более несправедлив, чем всякая иная денежная плата вообще, поскольку, хоть и можно себе представить людей, принявших обет бессребреничества, но само по себе наличие таких людей никак не означает полное упразднение существующей системы товарно-денежного обращения.
Если кто-то вполне согласен содержать третейского судью в условиях коммунизма, а этот третейский судья согласен на такой modus vivendi и взял на себя обет жить подаяниями, то только тогда он может предъявлять к такому вот третейскому судье, получающему гонорар, претензии по поводу некоторого излишества. Да, верно, что в СССР гонорар судье не предусматривался и вообще было прямо указано, что третейское разбирательство производится бесплатно. Однако, простите, разница между социалистическим нормативным полем и капиталистическим — просто колоссальна. В социалистическом государстве всё-таки некоторый минимум для жизни человека в принципе обеспечивало государство (ууж насколько эффективно — другой вопрос), в капиталистическом государстве человек полностью свободен от заботы о нём государства.
Да, верно, что honorarium в Риме был лишь нравственно необходимым подарком, не обусловленным законом (lex), и его нельзя было истребовать по суду, однако, давайте не забывать, что на деятельность, которая вообще предусматривала именно honorarium, как-то: врачевание, адвокатура, судебное следствие и обвинение, заседание в суде, геометрия, вообще имели право только квириты, а последние, между прочим, имели право на бесплатное получение от Рима пропитания согласно Cura Annonae и по крайней мере на одно бесплатное посещение гладиаторских боёв между календами. Вот-вот, да-да, panem et circenses в связи с этим, если, конечно, верить Ювеналу, как раз требовали именно хозяева жизни Рима, которые во всяком случае могли любому неримлянину заявить: «Noli me tangere. Civis Romanus sum», а вовсе не особо угнетённые.
Если же есть кто-то, кто и всему вышесказанному не внемлет, а продолжает бубнить о «грязных деньгах» гонорара третейским судьям, то пусть он вернётся к Федеральному закону «О третейских судах в Российской Федерации» и Федеральному закону «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации» и читает их самостоятельно до посинения, заткнувшись и не мешая другим. Иными словами: с ослами дискуссии бесполезны и идут они... знаете куда? Вот-вот, именно туда, да.
Итак, избавившись от надоедливых лицемеров, которые, хоть сами и не монахи с обетом нестяжания, от других этого требуют (кстати, монахи-то, принявшие обет нестяжания, как раз ничего от других и не требуют), рассмотрим как само право третейского судьи на получение гонорара, так и некоторые вопросы, которые возникают в связи с осуществлением такого права.
Перво-наперво, следует ответить на вопрос чьё это право? В принципе, вариантов ответа на такой вопрос немного:
- юридического лица, при котором состоит суд;
- самого человека (или, как изволят на макаронический греко-славянский лад выражаться наши гг. законодатели и юристы: «физическое лицо»), осуществлявшее или осуществляющее функции третейского судьи
Представляется даже без особенного критического рассмотрения (пусть поправит, кто может), что первый вариант ответа неверен. Иначе можно было бы допустить, что гонорар судьи есть деньги, на которые имеет право не лицо, которое является или являлось третейским судьёй, а иное лицо. Что несколько противоречит представлению о значении слов и падежей в русском языке.
Тогда остаётся признать, что право на получение гонорара третейского судьи есть право человека, который являлся или является третейским судьёй. Тут, обычно, никаких споров и недоразумений не случается. Бывают, правда, рассуждения на тему, что право на гонорар третейского судьи есть право юридического лица, при котором образован третейский суд, но такая точка зрения, как отмечено выше, вовсе не выдерживает никакой критики: с одной стороны, третейский суд вообще не обязан быть при ком-либо, а право на получение гонорара, тем не менее, есть, с другой, не следует понимать так, что право на гонорар третейского судьи имеет вообще кто-то, кто и быть-то третейским судьёй не может, если только он, этот «кто-то», не получил такое право по сделке, то есть если оно у него не есть право первично возникшее. Последний случай неинтересен, так как он вообще не отвечает на вопрос: у кого же первоначально возникает право на гонорар третейского судьи.
Если теперь остановиться на выводе, что право на получение гонорара третейского судьи есть право человека, бывшего или сущего третейским судьёй, то нам придётся отвечать на вопрос и о том, на кóм может лежать обязанность удовлетворить такое право, когда оно может породить право кредиторского требования (то есть перейти в результате какого-то определения из абстрактного права, которое только определено, но ещё не существует в действительности, не действует, в право конкретное, которое уже есть в действительности у конкретного лица).
В принципе ясно, что поскольку объективно право на получении гонорара третейского судьи возникает из передачи спора на разрешения третейского суда, а последнее имеет договорную природу, равно как и полномочия самого третейского суда, связанные с разрешением в нём споров, то обязанность удовлетворять такое право лежит именно на сторонах, которые
- связаны третейским (арбитражным) соглашением
- в отношении них третейский суд реально осуществлял действия, связанные с рассмотрением спора
Соответствующие нормы Федеральный закон «О третейских судах в Российской Федерации» от 24.07.2002 № 102-ФЗ и Федеральный закон «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации» от 29.12.2015 № 382-ФЗ устанавливают распределение обязанности нести судебные расходы, в число которых входит и гонорар судьям диспозитивными правилами по принципу «если соглашением сторон или правилами третейского суда не установлено иное». По общему правилу обязанность уплатить, таким образом, гонорар третейскому судье несёт та сторона, против которой принято решение в споре и пропорционально этому самому «против».
Поскольку этот принцип «пропорций проигрыша» совпадает с принятым в процессуальном законодательстве для государственных судов и хорошо знаком юристам, особых вопросов в данном случае также не возникает.
Вопросы возникают тогда, когда начинается осуществление такого права.
Заметим, что мы уже согласились с тем, что названное право есть право в альфе и омеге человека, являвшегося или являющегося третейским судьёй, причём его субъективное право. (Термин «субъективное право» донельзя неточный. По смыслу вернее и точнее было бы называть такое право не «субъективным», а «субъектным», так как само конкретное право не является субъектом, а в данном случае имеется в виду, что оно принадлежит субъекту). Всякий же субъект в соответствии с принципом, изложенным в ст. 9 ГК РФ осуществляет своё право по собственному и исключительно по своему собственному усмотрению, причём неосуществление какого бы то ни было гражданского права по общему правилу само по себе отнюдь не означает отказа от или уничтожения такого права. Даже лишения права требовать судебной защиты само по себе не уничтожает защищаемого права, хотя бы последнее умозаключение, например, и не нравилось проф. О.С. Иоффе. Олимпиад Соломонович полагал, насколько я понял, что истечение срока на судебную защиту права означает также и исчезновение соответствующего права. В таком случае пришлось бы признать противоправным, например, удовлетворение права кредитора должником на следующий день после истечения срока исковой давности. В реальности ГК РФ (и ГК РСФСР!) не предусматривает такого основания для прекращения права как истечение срока исковой давности.
Иными словами, можно скорее представить себе право без судебной защиты, чем осуществление права под принуждением или не по инициативе его носителя.
Но тогда вновь возникает вопрос: а в каком, собственно, порядке, человек, который был или есть третейским судьёй может осуществить своё право на получение денежных сумм от участника третейского процесса или защитить такое право. Забавно, но вот как раз ответ на этот вопрос никаким законодательством прямо не урегулирован, потому тут часты разброд и шатания, а верный ответ приходится выводить исключительно системным толкованием законодательства.
Не смотря на то, что прямого ответа на вопрос во всём корпусе законодательства России не сыщешь, тем не менее, оттолкнуться от некоторых норм законодательства в поисках ответа всё-таки можно. Следовательно, если даже нам и придётся применять аналогии, то это будут не аналогии права, а аналогии закона.
Прежде всего следует отметить вещь бесспорные: обязанность уплаты гонорар третейскому судье, как и прочие судебные расходы, должна быть отражена в решении третейского суда по делу. Об определениях третейских судов в данном случае ничего не говорится, однако не говорится и обратного. Давайте пока это только заметим.
Отсюда следует, что частью вопросов, разрешаемых третейским судом и решение по которым становится безусловно обязательным для сторон спора, является и вопрос о том, кто, в каком размере и в каком порядке несёт обязанность уплатить деньги в пользу лиц, являвшихся третейскими судьями, в качестве гонорара третейских судей. Поскольку, таким образом, возложение названной обязанности является частью существа решения третейского суда, а пересматривать по существу решение третейского суда никакой суд не вправе, равно как и рассматривать любой вопрос, связанный с обоснованностью третейского решения, а любое распределение между участниками процесса обязательств уплатить денежные суммы в пользу каких бы то ни было лиц само по себе никаким основополагающим принципам российского права не противоречит, у государственного суда нет никаких оснований, по крайней мере самостоятельно, вдаваться в вопросы распределения названной обязанности. А нет оснований у органа власти, значит, нет и права. И если суд такое делает, то это означает прежде всего правонарушение со стороны судьи и суда.
Только его и ничто более.
Тем не менее, остановим своё внимание на том, что третейский суд разрешает вопрос о возникновении субъект(ив)ных прав и обязанностей, связанных с уплатой конкретными субъектами вполне определённым субъектам вполне определённых же сумм и во вполне определённом в том же решении порядке. По общему правилу, опять-таки, такого рода вопросы заново никем решаться вновь не могут, если только решение, в котором они определённо разрешены, не отменено. Из сказанного следует, что при выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда, в таком исполнительном листе должна быть полностью повторена резолютивная часть решения третейского суда (включая и грамматические и арифметические ошибки, если только они не исправлены самим третейским судом), по крайней мере в той части, в которой в выдаче исполнительного листа суд заявление удовлетворил, то есть с оговоркой, например, ст. 426 ГПК РФ.
Однако никак не следует забывать, что в соответствии с п. 1 ст. 423 ГПК РФ инициатором вообще рассмотрения вопроса о выдаче исполнительного листа в законодательстве названа только сторона третейского разбирательства, при этом вовсе несложно сообразить, что третейский судья никаким образом никакой стороной третейского разбирательства не является — ни истцом, ни ответчиком.
Значит, если следовать только и исключительному написанному в законе (грамматическому толкованию), то надо признать, что урегулированным является лишь и исключительно рассмотрение вопроса о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда по заявлению стороны третейского разбирательства. Если теперь сопрячь это правило с тем, что вопрос о несении обязанности уплатить гонорар судье — часть резолютивной части решения третейского суда и что право получить сам по себе гонорар есть субъект(ив)ное право человека являющегося или являвшимся третейским судьёй в деле, по которому, скажем, вынесено решение, то возникает парадоксальная ситуация, в соответствии с которой обращаться в суд за принудительным исполнением решения третейского суда в пользу человека бывшего третейским судьёй, имеет право, как это ни странно, не он сам, а сторона третейского разбирательства.
Такой коллизии не возникает, если гонорар судье был уплачен заранее, и решение лишь перераспределяет обязанности между субъектами по поводу уже уплаченного гонорара судьям. Тогда право на получение соответствующих сумм действительно принадлежит не человеку, который был третейским судьёй, а стороне третейского разбирательства, которая понесла соответствующие судебные расходы. Но в том-то и дело, что нигде в законодательстве не устанавливается (даже диспозитивно!) порядка, в соответствии с которым гонорар третейскому судья или какие-либо иные расходы, связанные с рассмотрением дела в третейском суде, должны быть уплачены заранее, до вынесения решения третейским судом. Следовательно, необходимо рассматривать как вполне правомерную и ситуацию, в которой гонорар третейском у судье должен уплачиваться после вынесения им третейского решения. А тогда такое обязательство возникает не между сторонами третейского процесса, а между названными выше субъектами.
Так как же тогда человеку, бывшему третейским судьёй, возможно получить свой гонорар, если он вообще подлежит получению лишь как присуждённое со стороны в его пользу с указанием на такое присуждение в резолютивной части третейского решения?
Только в порядке добровольного исполнения? — звучит сомнительно... поскольку тогда получается, что существует некое право на получение денежных сумм, никак не защищённое судебной властью. Ну, что-то вроде выплат по пари или с пропущенным сроком исковой давности. Но последние два случая ограничения права на судебную защиту нарушаемого права прямо указаны в законодательстве, а вот в отношении выплат гонорара судьям такого ограничения права на судебную защиту не имеется. И, похоже, не может иметься, так как истечение срока исковой давности есть результат всё-таки деяния субъекта, а приравнивание обязательств из пари, то есть случайно возникающих обязательств, и обязательств уплатить третейскому судье гонорар, то есть обязательств, возникающих именно с необходимостью из законодательства и третейского решения, есть приравнивание совершенно различных в своей природе обязательств: в отношении пари государственная власть заранее прямо сказала, что она не занимается защитой права, а в отношении исполнения третейского решения заявлено той же государственной властью, что она как раз обеспечивает исполнение, причём так, как оно записано в решении, и именно силой государственной власти.
