Прошло недели две с момента госпитализации Саши, я все так же звонила вечерами в больницу, но в один из вечеров мне сказали, что сын не подойдет к телефону — на вопрос, что случилось, посоветовали перезвонить в отделение завтра — когда будет на месте лечащий врач. Ночь прошла беспокойно — я в темноте смотрела в потолок и размышляла, что там такого случилось,и где мой сын. Утром была на ногах уже в половине шестого, и сидела работала, дожидаясь десяти — окончания обхода, как сказала вчера дежурная. Наконец десять, набираю номер отделения.
- Здравствуйте, можно Валентину Алексеевну?
- Здравствуйте, слушаю Вас — молодой девичий прямо-таки голос. - по какому вопросу?
- Я Кристина Викторовна, Мама Саши Серегина. Вчера пыталась с ним поговорить вечером…
- Да, я как раз собиралась звонить сама. Дело в том, что у Саши вчера был приступ...как бы правильнее сказать — истерический. Что-то они в столовой не поделили вечером, и из-за передачки у него истерика началась. Вчера до такой степени был перевозбужден, что на вязки пришлось укладывать. Сейчас успокоился, но пока полежит в изоляторе один. И пока можно не приезжать — надо, чтобы он максимально успокоился. Я хотела его через неделю выписывать, но после такого задержу в больнице. Звоните, как только из изолятора выпустим, сможете пообщаться.
- Спасибо большое, до свидания.
Вот так новости. Первая мысль была — как он там пережил эти вязки, сознательно ли успокоился. Вторая мысль — а если бы дома это случилось, что бы я делала с ним, истерящим, дома-то санитаров нет. Теперь откладывается оформление документов, пока его не выпишут. Ждем. Как обычно. А еще я попала на консультацию к юристам по поводу дома. Нет, продавать я его не собиралась и не буду — это теперь мое, и я вкладываю в дом по полной программе. Но здоровье уже не очень, иногда с утра приходится расхаживаться — после Сонечки у меня какие-то проблемы с суставами, не всегда, но бывают. Учитывая в принципе не особенно крепкое здоровье, я должна подумать о дочери. С Сашей все понятно — как бы это не было больно и стыдно, а придется его определять сначала в интернат с обучением, а потом и во взрослый на постоянное проживание. Я просто не могу дома ему обеспечить уход и лечение с круглосуточным присмотром. В этой ситуации я сделала все, что могла, теперь надо думать о другом. Дом приобретен с использованием материнского капитала, выделены доли детям. Я хотела узнать, что будет дальше с домом, если со мной что-то случится. Юрист, молодой, лет двадцати пяти мужчина с острым взглядом, все внимательно выслушал, сделал пометки по ходу рассказа и задал несколько уточняющих вопросов. Взял паузу на несколько минут, потом обрисовал следующие варианты: Первый вариант — оставить все как есть, и в случае, если со мной что-то случится, наследство будет делиться между всеми наследниками, включая моих родителей и брата. Если мой сын меня переживет, то он будет иметь преимущество перед остальными членами семьи, как инвалид, соответственно вполне может получиться, что он станет собственником с наибольшей долей по итогу раздела наследства. На мое предложение написать завещание с другим распределением наследства, специалист ответил, что это может повлиять на отсутствии в наследовании родителей и брата, но в отношении Саши — почти ничего не изменится, так как закон защищает права инвалидов, тем более недееспособных, и интернат может оспорить распределение долей по завещанию.
Из консультации я выходила несколько обалдевшей. Получается, мне теперь надо еще и на отдельное жилье дочке как-то копить. Вопрос, собственно, с каких доходов. Очень надеюсь прожить столько, чтобы иметь возможность заработать на все, что нужно. Для начала надо привести в порядок дом. Чтобы он был подороже.
На этой волне мыслей прошел рабочий день. Укладываясь спать, я услышала крики из соседней комнаты — мама с кем-то увлеченно ругалась по телефону. Подхватившись с кровати, я встала в дверях, вопросительно глядя на маму. Судя по тексту — это опять Антон воду мутит. Мама замахала на меня рукой, мол, не вмешивайся, я молчала и ждала, чем закончится. В конце разговора мама послала благоверного на огородный овощ и отключилась.
- Что это было на сей раз?
- А, - она махнула рукой, - потроллила твоего благоверного. Бывшего, бывшего, слава Богу.
- Мадам, Вы где таких словей-то набрались? - уже со смехом спросила я.
- С кем поведешься, так тебе и надо, - хохотнула мама.
- Чего ему надо было?
- Требовал от меня, чтоб я немедленно, вот прямо сейчас тебе трубку дала. Мол, ты телефон от него не берешь, а ему надо убедиться, что ты дома с ребенком. Прям бегу, роняя тапки.
- Пьян?
- По голосу не понятно, если и пил, то не до степени заплетающегося языка. Сейчас тебе пакости написывать начнет.
И правда, телефон на беззвучном режиме, я не слышала ни звонков, ни оповещений, на экране вспыхивали значки пропущенных звонков и оповещения ватсапа.
Чего там только не было — и «бросила ребенка на больную мать», и что «сн...сь с мужиками, а ребенок в опасности» (в какой, если Сашка в больнице?), и что «ты мне изменила, да, ты мне всегда изменяла (по себе, наверное, судит)», и «я думал, у нас все получится, тебе мужик нужен, дом надо ремонтировать» , и прочие «приятности». Мне это порядком надоело, и я заблокировала его телефон опять во всех мессенджерах и в телефоне. Надоело, сил нет. Уже почти год прошел, уже с другой женщиной живет, а все контролирует. А на завтра я записана к парикмахеру — буду возвращать пламенный рыжий цвет, который мне так нравится. Во время замужества носила темный каштан, а теперь хочу яркого цвета. И свою любимую ассиметричную стрижку. Правда, до нее еще придется отращивать, ничего, волосы — не зубы, отрастут. Я после переезда заметила, что волосы стали лучше — не так сыпятся, гуще и плотнее. У дочки голова была постоянно окружена пухом отрастающих новых волосинок, и коса становилась все гуще. Так что мы приехали в правильное место, все у нас будет хорошо, я уверена. Погладила браслет-оберег, подаренный Таней, и отправилась спать.
Утром пропала в «кабинетике» парикмахера на три часа — и вышла оттуда с новой стрижкой и разноцветными прядями, от светло-золотистых до пламенно-рыжих. Шла домой и улыбалась.
В полдень уже наваливалась жара, и мы все сидели в доме, как ни странно, одной сплит-системы хватало на охлаждение дома, так что было очень даже комфортно. У соседей с двух сторон поспевала черешня — мы ходили мимо веток, свисавших на нашу сторону, каждый раз косясь на ягоды. Брать без спросу нам было стыдно, и мы не рвали уже почти совсем созревшие ягоды, пока соседка не отловила маму в огороде со словами «а вы почему черешню не рвете, пропадет ведь» - и разрешила оборвать все дерево, даже с ее стороны, потому что «внуки наелись уже, я компот закатала, а больше нам не надо». Обалдеть. Мы набрали ведро (!) черешни, она была черно-бордовая, очень красивая, и гораздо вкуснее той, что когда-то мы покупали в Сибири на рынке. От мысли, сколько бы стоило такое ведро сейчас в Новосибирске, мне стало весело, я сфотографировала большой таз, куда мы высыпали ягоду, и отправила брату фотографию с припиской, что мне хотелось бы отправить ягоду, но не дойдет ведь. Мы, конечно, еще не наелись фруктов, поэтому все подарки и гостинцы, которые нам достались от соседей, принимали с большой благодарностью. Свое посадили уже, вопрос в том, когда оно вырастет. Наш сосед, который делал санузел, тоже позвал нас собирать черешню со своей стороны, примерно с теми же словами про внуков и компот. У нас еще оставалось варенье и джемы, наваренные в Пятигорске, поэтому мы ели в основном свежие фрукты. Вроде бы и мелочь, но даже такие вещи, как свежие фрукты с дерева вызывали ощущение счастья, отодвигая на время мысли про мелкие неурядицы, давящее чувство вины перед Сашей и выкрутасы Антона.
