Со Сталинградской битвой советские историки традиционно сравнивали операции Красной Армии, в которых удавалось окружить крупные силы Вермахта. Так, «Вторым Сталинградом» именовали Корсунь-Шевченковскую операцию, а «Третьим» — Проскуровско-Черновицкую. Правда, надо признать, что обе эти операции не выдерживают сравнения со Сталинградом, поскольку в обоих случаях немцы из окружения вырвались.
Такая же ситуация сложилась и под Демянском, где была в январе 42-го окружена крупная немецкая группировка. Тогда её, понятно, никто со Сталинградом не сравнивал, ибо даже в жутком сне не могли представить немецких солдат на берегу Волги или в горах Кавказа. Сходство Демянска со Сталинградом, точнее наоборот, Сталинграда с Демянском ещё и в том, что был налажен воздушный мост для снабжения окружённых войск. В окружении под Демянском немцы оставались около трёх месяцев, а потом был пробит Рамушевский коридор, которым нашим войскам так и не удалось перерезать. Ликвидировать Демяский котёл, а затем выступ, наши войска так никогда и не смогли. Пока немцы не вышли сами.
Почему же не удалось?
Рассказывать старые версии сталинской ещё эпохи о недостатке сил, думаю нет смысла сегодня. Повторять версию о том, что Красная Армия и её руководство были вообще ни на что неспособны, я, тем более, не буду. Хотя бы уже потому, что найдутся желающие написать это в комментариях.
Я бы хотел поговорить про два момента. Первый — это суровая география того края. И действительно, места те очень удобны для того, чтобы держать оборону, и очень неудобны, чтобы наступать. Густые непроходимые леса, огромные топкие болота и мало дорог. Причём, торфяные болота нашего северо-запада имеют неприятное свойство не замерзать даже в лютые морозы.
А когда не то что дороги, тропинки наперечёт, держать оборону проще. Перекрыл дорогу в узком месте, построив из толстых деревьев пару пулемётных ДЗОТов. Позади поставить миномётную батарею, ещё глубже — пару гаубиц. И можно не то что батальон удерживать, полк, а то и дивизию. Каково тут наступать, если один шаг неосторожный, и поминай как звали. Одетый и вооружённый солдат с полным снаряжение и в обычной реке утонет сразу, а уж про трясину и говорить нечего. В такой ситуации немцам остаётся только стволы менять перегретые регулярно.
Поневоле, правда, встаёт коварный вопрос. Если так удобно держать оборону, то как немцы сами дошли по таким же лесам и болотам. И почему мы также их не остановили, как они нас под Демянском, и не только. Нет, конечно, мы их под Демянском как раз и остановили, а потом и окружили, но сначала они по таким же топям и чащам дошли и до Пскова, и до Новгорода, и к самому Ленинграду подошли.
Так что, природа одна не решает. Всё равно всё в людей упирается.
Получается, что наши солдаты и военачальники в чём-то уступали немецким? Раз они в меньшинстве могли успешно обороняться там же, где мы не смогли устоять, имею численное преимущество.
Давайте же посмотрим объективно, а в чём именно мы уступали немцам. Как нам с 41-го твердили, солдаты и офицеры Вермахта — это кадровая армия, хорошо обученная и получившая немалый боевой опыт. Причём, что очень важно, опыт был успешный.
Наша же кадровая армия полегла в первые месяцы 41-го, и те, кто выжил, либо в концлагерях пытались уцелеть, либо партизанили, а самые везучие, кому подфартило получить не смертельную рану, поправляли здоровье в госпиталях. Те, кто был помоложе и крепче здоровьем, ушли на фронт в первые месяц войны. Теперь их сменяли на поле боя мужики с возрастом от сорока или по здоровью не очень годные. Да ещё и в армии не служившие, поскольку во время их молодости призывали далеко не всех.
Их ещё учить бы военному делу, и некоторым повезло — их дивизии застревали во втором эшелоне или на спокойном участке фронта, а не шли в бой через месяц после формирования.
Правда, встаёт вопрос, кому учить? Чтобы сделать из призывника солдата, нуден опытный сержантско-старшинский (или по-старому унтера) и офицерский состав. А они же там же и тогда же отвоевали уже своё. Так и командиры все либо из запаса, либо с краткосрочных курсов, либо с каких-то тыловых учреждений. Много они научат? Или, иначе спрошу, много они сами умеют?
Ну а высший состав… сложно тут спорить, кто талантами блистал, кто наоборот, но с неподготовленными и необученными дивизиями никакой Бонапарт ничего не выиграл. И тут уже не важно, в новгородских болотах или донских степях воевать.
И ещё, важный момент. Одно дело в бой идти на реке Ловать, в сотне километров от Новгорода, самого сердца русской земли, или готовиться Одер форсировать. В одном случае «умрём, но не отступим», а в другом «сейчас мы им снова дадим прикурить», а это, согласитесь, совсем не одно и тоже.
Так всё что могли тогда наши деды-прадеды сделать для Родины — это не струсить и погибнуть с честью. Выжившие же научились воевать, ценой их крови.
Рекомендую вам посмотреть мою подборку статей: «Как наши деды воевали», может не все читали.
