Сердце Ксанки колотилось. Она не могла унять тревогу.
Вспомнила вдруг, как в овраге повстречала покойную матушку. Стало страшно.
Ксанка закричала:
— Павлюта! Павлюта!
В ответ тишина да холодящий страх.
Ксанка стала спускаться ещё ниже.
Закричала опять.
Где-то далеко услышала монотонный вой.
Остановилась, замерла.
"Повесть об окаянной" 21 / 20 / 1
Тишина…
— Павлюта! Павлюта!
Ксанка кричала во всё горло. Уже солнце спускалось за горизонт.
Девушка оглянулась. Высились на вершине оврага кладбищенские кресты. Наверху посвистывал ветер. Внизу было тихо. Только порой Ксанкино эхо разносилось по округе.
Неподалёку высунулся из норы суслик и спрятался тотчас.
Ксанка невольно улыбнулась, успела рассмотреть морду зверька.
— Хорошо тебе, — прошептала она. — Нет беды, нет людей в твоей норе. Сидишь там в заточении. А я…
Опять послышался вой, а потом и смех.
Шакалы…
Ксанкин отец говорил, что шакалы трусливы и побоятся крика.
Ксанка опять закричала. Она и сама не понимала, как из неё выходит такой устрашающий звук.
Подняла с земли камень, бросила в сторону смеха.
А сама дрожала от страха.
Опять крик, камень, крик, камень.
Уже болела рука от бросков. Камни становились всё тяжелее. А шакалы всё смеялись.
Смеялись над Ксанкой, над её страхом и не уходили.
Совсем отчаявшись, девушка хотела было вернуться.
Но стон стал ближе.
Уже был слышен и шорох.
— Павлюта! — Ксанка уже не кричала, а шептала. — Ты ли это? Дай мне знак! Как мне тебя найти?
Смех стал совсем близким.
Ксанка легла на землю и поползла.
Когда впереди себя нащупала что-то мягкое, заорала. Вскочила на ноги и побежала наверх.
Потом остановилась.
Не было слёз, был только дикий страх.
Она оглянулась.
Какая-то неведома сила клонила её к земле.
Опять ползки и ощупывание земли вокруг себя.
Опять что-то мягкое.
Ксанка чувствовала, как на голове шевелятся волосы, как немеют ноги, но продолжала ощупывать мягкую плоть.
— Э-э-э-э…
Ксанка поняла, что это Павлюта.
Старушка была раздета.
Она мычала и хватала Ксанку за руку.
Ксанка нащупала лицо Павлюты, стала его целовать.
— Милая моя, родная моя. Видишь, я не бросила тебя! Я пришла за тобой.
Ксанка поднялась на ноги, потащила Павлюту наверх.
Иногда старуха мычала. А потом замолчала.
Ксанка сняла с себя юбку. Надела на несчастную. Боялась, что пока будет тащить её, вся кожа сотрётся.
На самом верху остановилась отдышаться.
—Какая ты тяжёлая! — пробормотала Ксанка. — А с виду маленькая. Уморилась я с тобой.
Павлюта не отвечала.
Уже немного оставалось до дома. А Ксанка силы все потеряла. Оставила спасённую на улице, побежала в дом.
Там разбудила Асю.
Та спросонья ничего не поняла, но последовала за Ксанкой.
Они вдвоём затащили старуху в дом, заперлись.
Ася зажгла все лампы, что были в доме.
Ксанка принялась рассматривать Павлюту.
На её теле было много ссадин и синяков.
Волос на голове почти не было.
Старушка дышала, сердце билось ровно.
Ася дрожала.
— Я детей уложила, — прошептала она. — А что же теперь нам делать?
— Ничего, — пробормотала Ксанка. — Иди спать. Я с Павлютой посижу.
Утром старушка очнулась.
Улыбнулась беззубым ртом.
Произнесла:
— Сыфала я фебя, ковда ты квичава. Повзла к фебе, Кфаночка…
Ксанка держала старушку за руку и вдруг прошептала:
— Прости меня. Прости за отца моего, за деяния его. Прости…
Павлюта помотала головой.
— Это не вон… Не офец. Это…
Она вдруг замолчала, закатила глаза.
Ксанка стала трясти её за плечи.
— Павлюта, Павлюта! Очнись.
Но старушка уже не дышала.
На похороны Павлюты пришла вся деревня.
Вспоминали старушку добрыми словами. Много кому она при жизни помогла. Многих вытащила с того света. А её вытащить никто не смог.
Когда расходились по домам, Ксанка услышала зловещий шепот одной из деревенских женщин:
— Связалась с чертями, вот и смерть у тебя такая…
Ксанка тотчас подошла к женщине, посмотрела на неё пристально.
Та тоже уставилась на Ксанку.
— Чего смотришь, окаянная? Пора бы тебе уехать отсюда. Все беды от тебя пошли. От матери твоей ненасытной. Все вы так уйдёте, если грехи свои не искупите.
— Как искупить? — взмолилась Ксанка. — Матушка тут при чём?
— Хех… Она-то как раз и виновата. Не буду я тут тебе ничего говорить. Место неподходящее. Если хочешь, приходи через сорок дней. У реки встретимся. И девчонку с собой возьми, если не сбежит к тому времени.
— Приду, — прошептала Ксанка.
Когда все разошлись, Ксанка встала на колени перед могилой и произнесла:
— Спи спокойно, добрая душа!
***
Ася быстро освоилась в доме Павлюты.
После смерти комиссара в дом зачастили с допросами.
Ксанку тоже опрашивали. Хотели знать в какое время отец вернулся, когда ушёл на войну, писал ли письма, есть ли у него ещё дети.
Асю опрашивали тоже. По нескольку раз она рассказывала, как всё было.
В деревню прислали нового комиссара — молодого чернявого мужчину. Он прибыл на новое место с женой — смуглой раскосой девушкой Зулей.
Семья остановилась в доме Ксанки.
Через неделю Зуля заболела и умерла.
Новый комиссар похоронил её и ушёл в неизвестном направлении.
Его объявили в розыск.
Деревенские опять стали обходить дом Ксанки стороной.
Пока искали нового комиссара, деревню патрулировали военные.
Ксанка стала замечать, что Ася много времени проводила именно со своим племянником Ильёй. Остальных детей явно игнорировала. А ещё стала позволять себе прикрикивать на Ксанку.
Но та быстро поставила сестру Вадима на место, сказав:
— Уходи! Ты живая, здоровая, крепкая баба. Я тянуть на себе тебя не буду.
— Прости, Ксаночка, — умоляла Ася, — бес попутал. Отчего-то я решила, что могу тебе что-то поперёк сказать. Прости, не повторится.
Ксанка считала дни.
На сороковой после смерти Павлюты сходила на кладбище. Посидела там недолго. Приходили к могиле и другие жители.
Когда вернулась домой, хотела уговорить Асю пойти к той женщине, которая обещала помочь искупить грехи.
Да Аси дома не заметила.
Вышла во двор. Проверила хозпостройки. Вернулась в дом. Ни Аси, ни детей.
Пожала плечами. Подумала, что гулять пошли.
Ждала почти до самого вечера.
Вечером Николашу и Ярослава привела соседка со словами:
— Потерялись твои хлопцы, скажи спасибо, что Панкрат их домой привёл. Шли сами не зная куда.
Николаша хныкал:
— Тётю Асю из виду потеряли, мелькала она впереди. Побежали за ней. А она куда-то делась. И Илюша с ней остался.
Ксанка всё поняла. Забрала детей домой, села на стул и уставилась в одну точку.
А в голове прозвучали слова: «И девчонку с собой возьми, если не сбежит к тому времени…»
