Дина Рубина «Больно только когда смеюсь»
Новая книга Рубиной (новая для меня, написана она в далеком 2008) – публицистика, ответы писательницы на вопросы, заданные ей в разное время разными изданиями, разными журналистами.
Получилось обо всем – понемногу, но честно, искренне, как всегда с долей юмора и ноткой трагедии.
Люблю подобные произведения именно за то, что с их страниц автор предстаёт живым: фальшь в публицистике заметна сильнее.
Созданию книги поспособствовала нестандартная, но такая знакомая многим ситуация – разбился старый компьютер. Компьютер, планшет, телефон. Вся наша жизнь, разве нет? Когда-то в пору юности пару телефонных номеров друзей и рабочий телефон мамы легко запоминались (до сих пор могу воспроизвести их!) А сейчас ни телефон сына не помню, ни телефон отца, да и мамин с трудом воспроизведу. Зачем запоминать, когда можно голосовой командой набрать нужное?
Телефонные номера, электронные книги, заметки, собственный дидактический материал по русскому языку и литературе – все это сейчас хранится в маленьком планшете. Что уж говорить о ПИСАТЕЛЯХ! Поэтому чувства автора после потери «старого друга» вполне понятны:
«Я примчалась на грохот, увидела останки боевого товарища и пронзительно закричала, как певцы распеваются: на «а-а-а-а». Просто я не знаю достаточно выразительных арабских ругательств. На мой душераздирающий крик явился муж и, убедившись, что очередной жертвой террора стала не я сама, а всего лишь «железный ящик», сказал: все к лучшему, хорошая примета, давно пора купить новый.
– Новый?! – рассвирепела я. – А новую жену тебе не пора присмотреть?!
И наутро под мои причитания мы поволокли компьютер в ремонтную мастерскую».
Смена компьютера и повлекла за собой переоценку всего, что накопилось в его архиве. И если сначала различные заметки и интервью было решено уничтожить, то потом «это барахло» перекочевало в новую машину и послужило основой прекрасной книге.
Да, построена она как ответ-вопрос. Но вопросы все нужные, интересные, а ответы – повторюсь – искренние, поэтому книга прочиталась/прослушалась что называется на одном дыхании.
«Я вдруг поняла, что перед моими глазами вместе со страницами вопросов и ответов проносится жизнь. Жизнь, какая она есть: и серьезная, и трагическая, и занимательная, и смешная. Достойная того, чтобы просто быть».
Не менее интересен и жанр, который определила Рубина для произведения, - «внесезонная книжка». Это сочетание всех жанров – интервью и эссе, воспоминаний и баек. Вопрос-ответ перемежевывается с «Картинками по теме».
О чем получилось повествование/размышление?
О том, как еще в школьные годы пришло осознание радости от слова – написанного, продуманного. О первой публикации в журнале «Юность» и о реакции западных журналистов, когда они узнают, каким тиражом выходил в Советском Союзе этот журнал. И о первом гонораре.
«Представьте мое потрясение, когда выяснилось, что за публикацию мне положен гонорар. И какой!!! Мне прислали из «Юности» перевод – девяносто восемь рублей! Вы сейчас не можете вообразить, что это за сумма была. Ведь сто двадцать рублей – это зарплата инженера, врача, педагога. А тут мне, соплячке, за какую-то наглую писанину, которую я строчила на уроках математики, прислали аж девяносто восемь рублей…»
О вынужденных переводах («литературный негр» советской литературы) и темах, на которые писать ХОТЕЛОСЬ, но подобное просто не могло быть опубликовано.
О Союзе писателей и о вечном вопросе, кого, собственно, писателем можно назвать – МАСТЕРА или человека, который имеет удостоверение, то есть стать «писателем патентованным, проштемпелеванным».
Один из самых смешных эпизодов книги – рассказ о ЦДЛ – Центральном Доме Литераторов, как замечает в скобках Рубина, подобное вполне могло быть достойной цирковой репризой
«В те годы – не то что сегодня – это было весьма солидное заведение, цитадель советских писателей, трубадуров советской идеологии. Войти в особняк – бывший дворец князей Олсуфьевых – с баром, буфетом и великолепным рестораном в знаменитом Дубовом зале возможно было только по билету Союза писателей. На что бабки, вахтеры в ЦДЛ, были отлично натасканы и с успехом могли служить сторожевыми псами на колымской зоне. А я, повторяю, щуплой была, совсем несерьезной особой, на вид подросткового возраста. И вот, с восторженной физиономией провинциала я устремлялась мимо дежурной овчарки в фойе заветного особняка…
Сразу же – как выстрел в спину – несся вопль:
– Сто-о-ой!!! Ку-у-уда?!
Я послушно сдавала назад, робко подходила к бабкиному столу на входе.
– Эт куда, интересно знать, ты так резво несесся, а?!
– Покушать… – докладывала я доверчиво. Я неплохая актриса. – Тут ведь… э-э-э… есть буфет, мне сказали?
– Тут все есть! – отвечала всемогущая бабка с ядовитой улыбочкой. – Только не для тебя.
– Э-э-э… почему? – искренне удивлялась я.
– Да потому, что билет надо иметь, билет, ясно?
– Проездной? – уточняла я, кротко и даже преданно глядя в бульдожью ее личность»
Совсем немного о семье и перипетиях, через которые проходят все эмигранты. О Родине и стране, которая стала близкой и родной.
И, конечно, о любви.
«Для меня идеальная любовь – это сильное духовное и физиологическое потрясение, независимо от того, удачно или неудачно в общепринятом смысле оно протекает и чем заканчивается. Я полагаю, что чувство любви всегда одиноко и глубоко лично. Даже если это чувство разделено. Ведь и человек в любых обстоятельствах страшно одинок. С любым чувством он вступает в схватку один на один. И никогда не побеждает. Никогда. Собственно, в этом заключен механизм бессмертия искусства».
