Армия, ГСВГ. Я уже «дед» Советской Армии. В молодые годы писал каллиграфическим почерком, с возрастом трансформировался в стиль «как курица лапой». Впрочем, я понимаю свой почерк, а другим и не надо знать содержание моих записулек.
Я уже неоднократно говорил, что помимо наряда по казарме наша противотанковая батарея частенько ходила в караул по охране складов с боеприпасами и грузовых автомобилей для их транспортировки. Караул находился на возвышенном месте в лесу среди высоченных сосен далеко за пределами воинской части и немецкого городка. Днём комбат на тетрадном листе писал список кто на какой пост идёт и в какую смену. Список отдавал мне, я его переписывал в журнал и уже вечером на разводе офицер его зачитывал.
Мой любимый пост был самый дальний от караульного помещения. Часового не видно ни с прилегающей территории у караулки, ни с ворот на въезде в охраняемую зону. На весь периметр только на дальнем посту была вышка. Кому как, а мне нравилось на неё залезть и с высоты обозревать окрестности. Увы, не всегда попадал на дальний пост, приходилось бывать и на других.
Итак, мы в ожидании нового наряда в караул. Пришли со столовой, после обеда собрались в ленинской комнате. Комбат принёс мне список караульных и журнал, сам ушёл обратно в канцелярию. Минут через двадцать-тридцать я должен переписать фамилии военнослужащих согласно постам и сменам и вернуть журнал. Тетрадный лист с предварительным списком офицер не требовал.
Первым делом пробежался глазами по списку, тут же известил ребят кто идёт в наряд. Смотрю, меня комбат поставил на пост у караулки, а на мой любимый в эту же смену вписал молодого. Ну это же непорядок! Значит, я буду на глазах начкара маячить, а «первогодок» сачковать! Нет уж, так не пойдёт. И я решил рискнуть – себя вписал на дальний пост вместо молодого, а его на караулку отправил.
Заполнил журнал, тетрадный лист порвал в мелкие кусочки дабы уничтожить первоисточник как улику. С внешним спокойствием отнёс журнал в канцелярию, отдал его комбату и вышел, а у самого на душе малость тревожно – заметит офицер подмену или не заметит.
Вечером стоим на плацу, комбат держит в руках журнал и зачитывает кто на какой пост идёт в карауле. Доходит очередь до меня, офицер называет мою фамилию и дальний пост. Вида не подаю, а на сердце радостно и с души словно тяжёлый камень свалился – пронесло! С тех пор я ходил только на дальний пост, варьировались лишь смены. Если поставить в первую смену, значит, сразу уходишь на пост и объект не принимаешь у старого наряда, но затем самому придётся сдавать другому наряду; третья смена принимала караул у старого наряда, но не сдавала в конце дежурства; вторая смена принимала и сдавала.
Спустя несколько дней опять идём в караул, опять список аккуратно переписываю в журнал. И снова ставлю себя на дальний пост. Смотрю, в другой смене на дальняке молодой значится, зато «деда» к караулке приставили. Подзываю к себе однопризывника, показываю список:
– Тебя комбат на последний пост записал.
Он тяжко вздохнул:
– Не повезло сегодня.
Тихо спрашиваю его:
– На дальний пойдёшь? Вместо тебя к караулке молодого отправим.
Однопризывник засомневался:
– А если комбат заметит?
Я рассуждаю:
– Если заметит, значит, меня на «губу». Хотя ему какая разница кто на какой пост пойдёт? Ну что, меняешься местами?
Однопризывник соглашается:
– Пиши!
И снова пронесло! А дальше я уже откровенно принаглел. Приносит комбат список, я его просматриваю уже не на то, кто на какой пост записан, а кто конкретно в караул идёт. И спрашиваю «второгодников» кого куда записывать. Себя, естественно, на дальний пост – это не обсуждается.
И снова стоим на плацу, комбат открывает журнал, раскрыл рот и... замер. По глазам видно, как он молча читает разнарядку и она явно не совпадает с его предварительным списком. Видимо, в канцелярии офицер никогда до этого не проверял что я там писал. Не проверил и в этот раз. Но что-либо исправлять уже поздно.
После короткого замешательства комбат огласил список, мы ушли в караул. Честно говоря, я ожидал наказания от комбата за своеволие, однако он даже словом не обмолвился о моём проступке, словно ничего не произошло. Но всё же, думаю про себя, сильно наглеть не следует.
До конца службы остаётся не так уж и много времени, 100 дней до Приказа МО СССР давно позади и перед отбоем молодые объявляют «дедам» оставшиеся дни. По прежнему ходим в наряды и довольно часто. Приносит комбат новый список и журнал, отдал мне и молча удалился в канцелярию. Смотрю на тетрадный лист и глаза округлились – единым списком указаны фамилии, а кто на какой пост идёт – этого нет. А ребята интересуются:
– Кто в караул идёт? На какой пост?
Показываю список, обращаясь к старослужащим:
– Говорите, кто куда пойдёт, а что останется – туда молодых запишем.
Комбат у нас суровый был, но иногда позволял нам вольности.
