Михримах проснулась, когда солнце уже довольно высоко стояло на чистом небе, и его лучи золотыми нитями проникали в комнату через окно, падая на гладкий пол и светлые бревенчатые стены.
Она прополоскала горло, выпила отвар и вновь прилегла рядом с Османом, чувствуя сильную слабость во всём теле. Однако радовало то, что жар не возвращался. “Благослови тебя Аллах, Ахмет! Пусть твоя жизнь будет долгой и счастливой! – с теплотой подумала Михримах, вспомнив о молочном брате. – Где ты сейчас? Добрался ли до столицы? Интересно, о каком венецианском наследнике ты говорил? Или наследстве? Не помню... Ну ничего, скоро буду дома и всё узнаю”.
Прервав собственные мысли, она приподняла голову с подушки и прислушалась. События последних дней сделали её тревожной и научили быть бдительной. В доме стояла полная глубокая тишина. Михримах сунула руку под подушку, потрогала кинжал и легла, немного успокоившись.
Вдруг до её обострившегося слуха донеслись звуки, похожие на топот копыт. Сердце бешено забилось, она вновь сунула руку за кинжалом, взяла его и крепко сжала рукоять в ладони.
Машинально посмотрела на Османа, тот крепко и безмятежно спал. Кошечка, расположившаяся рядом с ним, тоже вздрогнула, видно, услышав посторонние звуки, протянула лапу на подушку и выпустила когти.
Глухой лошадиный топот приближался, стал совсем явным и неожиданно затих. Теперь были слышны размашистые шаги человека.
- Михримах, не пугайся, это я, Рустем! – раздался прямо у окна до боли знакомый голос.
Михримах улыбнулась сквозь хлынувшие из глаз безмолвные слёзы и с силой прикусила нижнюю губу, чтобы не разрыдаться.
Тихонько встав с дивана с кинжалом в руке она открыла массивный засов на двери и выглянула на улицу.
...Они стояли друг против друга, не шевелясь. Они не виделись несколько дней, но им казалось, что прошли годы. Он разглядывал её осунувшееся бледное лицо и думал, что она прекрасна. Ещё ему казалось, что она стала взрослее. Она смотрела на его мужественное лицо, морщинки вокруг умных глаз, высокий лоб и думала, как сильно она его любит.
- Рустем, - прошептала она, и он с неистовой силой притянул её к себе, взялся ладонями за родное лицо и губами поймал бегущую по её лицу слезинку, потом другую…
Он долго не выпускал её из своих объятий, а она крепко вцепилась в него, словно боясь, что он исчезнет.
Лишь почувствовав, что её объятия стали слабеть, а тело – оседать, он взял её на руки и понёс в комнату.
Остановившись посередине гостиной, Рустем внимательно посмотрел на спящего мальчика. Только сейчас он вспомнил, что Ахмет рассказывал ему про сына Фирузе, оставшегося сиротой.
Михримах, заметив замешательство мужа, с тревогой заглянула ему в глаза и тихо сказала:
- Рустем, это Осман…Это наш Осман, наш сын.
- Ну что ж, наш так наш, - спокойно ответил он, - султанша у нас уже есть, будет теперь и султанзаде.
Михримах обхватила его за шею, уткнулась в плечо и заплакала.
- Ну-ну, моя родная! Всё позади, всё хорошо, пора возвращаться домой, - прошептал он, проглотив комок слёз радости, возникший в горле.
Наблюдавшая за ними Чернушка медленно, чтобы не спугнуть освободителя излишне резким движением, спрыгнула с дивана, опустилась на задние лапы и плавно обернула их хвостом. Похоже, её миссия победоносно завершилась.
Михримах разбудила Османа и всеми силами попыталась объяснить ему, что не следует бояться Рустема. Сам Рустем сильно улыбался малышу, издавал ртом затейливые звуки, тряс перед ним кинжалом, пока, наконец, мальчик заулыбался.
Михримах впервые за несколько дней так весело и счастливо смеялась.
- А что? Надо же мне как-то понравиться сыну, - сделал невинное лицо Рустем, чем вызвал у Михримах новый приступ безудержного смеха.
Дружно вышли они из избушки, Рустем посадил Михримах на коня, взял поводья в одну руку, в другую Османа, и они двинулись по тропинке в лес.
У того дома, где похитители прятали Михримах, их ждала карета. Возле неё стояло с десяток человек охранников и главный лекарь из дворца Рустема-паши, который тут же поклонился султанше.
- Хамон-эфенди, осмотри госпожу, – велел ему Рустем и указал рукой в сторону дома.
- Рустем, я не пойду туда, - вмиг сделавшись серьёзной, твёрдо произнесла Михримах.
- Хамон-эфенди, осмотришь госпожу в карете, - сказал Рустем и продолжил, обращаясь к супруге:
- Михримах, я приказал...Мои люди всё сделали в мусульманских традициях, Фирузе-хатун покоится с миром вон там, - кивнул он головой в сторону леса, и девушка заметила возвышающееся из досок надгробие.
Осмотрев госпожу, эфенди попросил у Рустема-паши воды, развёл порошок и дал ей выпить.
После этого все, наконец, погрузились в экипаж и тронулись в путь, сопровождаемые многочисленной, вооружённой до зубов, охраной.
Рустем сидел в карете рядом с Михримах. Он держал на коленях малыша, а она, положив голову мужу на плечо и взяв его под руку, мирно дремала. Напротив расположился лекарь, а рядом с ним чёрная кошечка.
Во дворце все готовились к встрече госпожи. Хюррем-султан ожидала дочь в покоях, держа на руках Айше Хюмашах. Ахмет крепко спал в отведённой для него комнате.
Эвда-хатун бегала по дворцу, проверяя, готов ли хамам, сварили ли пищу повара.
Лекари сидели наготове в своей лекарской комнате с медицинскими саквояжами в руках.
Наконец, по дворцу разнёсся клич “Едут!”, и его обитатели высыпали в коридоры.
Хюррем-султан передала внучку на руки няне и спешно пошла к выходу.
Альтюг-ага ровной рысью привёл коней к дворцу и остановил карету прямо у парадного входа. Слуги стали по обе её стороны, и один из них открыл дверцу экипажа. Из салона выглянул Рустем-паша с малышом на руках и, придерживаемый слугой, важно ступил с подножки на землю. Затем он оглянулся и протянул руку супруге. Тут же показалась Михримах и, опираясь на руку мужа, покинула карету.
Хюррем-султан на миг замерла, увидев осунувшееся лицо дочери, тонкие хрупкие скулы, тёмные круги под глазами, гнездо грязных спутанных волос вместо причёски, но быстро взяла себя в руки и, задыхаясь от радости, бросилась к Михримах и сжала её в объятиях.
- Доченька моя бедная, сколько испытаний выпало на твою долю, - сквозь слёзы говорила госпожа.
- Матушка, не плачьте, всё позади, я жива и почти здорова, - слабым голосом сказала Михримах, крепко обнимая мать.
- Прошу прощения, госпожа, Михримах-султан нездорова, Ахмет оказал ей первую помощь, однако ей срочно необходим лекарь, - позволил себе вмешаться Рустем-паша.
- Да, конечно, - ответила Хюррем-султан, неохотно выпуская из рук дочь.
Рустем жестом велел слугам подойти к Михримах-султан и приказал помочь ей добраться до своей комнаты. Они взяли султаншу под руки и повели во дворец.
Тут же на руках у Рустема заплакал Осман. Михримах оглянулась и попросила супруга подойти. Оказавшись рядом с мамой, малыш успокоился и протянул к ней ручки.
- Иди ко мне, мой хороший, - забрала она мальчика у Рустема. И малыш прижался к ней, обхватив за шею.
Хюррем, наблюдавшая за происходящим, испытала душевное волнение. Из рассказа Ахмета она знала, что Михримах везёт во дворец сына погибшей Фирузе и восприняла это с некоторой холодностью. Обида на хатун крепко засела в её сердце.
Однако, когда она увидев этого осиротевшего мальчика, прильнувшего к её дочери, чувство нежности и жалости к ребёнку захлестнуло её.
Глубоко вздохнув, Хюррем-султан поспешила вслед за Михримах.
Михримах, еле держась на ногах, с поднявшейся температурой, вошла в свои покои, уселась на диван и попросила Эвду-хатун принести Айше Хюмашах.
- Слушаюсь, госпожа моя, - ответила служанка и бросилась исполнять её приказание.
Постучав, в комнату вошли Рустем-паша и Хюррем-султан и остановились возле дверей, им очень не хотелось уходить от Михримах.
Спустя пару минут вошла няня с девочкой на руках. Малышка сразу узнала маму, засмеялась и потянулась к ней.
Встать навстречу дочери у Михримах не было сил, и она со слезами на глазах протянула к ней руки, усадив Османа рядом с собой на диван.
Встреча матери с дочерью была радостной и волнующей.
Но тут вновь заплакал Осман. Тогда маленькая Айше, а она была постарше мальчика, посмотрела на него и погладила по щеке. Он перестал плакать и улыбнулся ей.
Надо сказать, что с этой минуты между детьми завязалась крепкая дружба на долгие годы. И никто никогда не раскроет им тайну, что они не родные друг другу. Осман никогда не узнает, что у него была другая мама, которую звали Фирузе. Он будет очень сильно любить свою маму Михримах, души не чаявшей в сыне. Лишь однажды она без объяснений отдаст ему дорогой перстень и попросит хранить его. Это было кольцо его отца, которое Михримах забрала из шкатулки в лесной избушке по просьбе Фирузе.
…Лекари дали Михримах-султан жаропонижающую микстуру, и султанша спустя короткое время почувствовала себя лучше.
- Эвда-хатун, приготовь всё для хамама и скажи няням, что они тоже пойдут со мной. Османа надо вымыть, - велела она служанке.
- Госпожа, позвольте, я спрошу у лекарей, можно ли Вам в хамам, - забеспокоилась Эвда-хатун.
- Мне всё равно, что они скажут, я пойду в хамам, вода и пар благотворно подействуют на моё состояние, - ответила Михримах.
Рустем, узнав, что жена собралась в баню, приказал многочисленным служанкам сопровождать её и не отходить ни на шаг.
Михримах, оказавшись в умелых и гладких руках массажисток, испытала блаженство и вела борьбу со сном в то время, как девушки мыли ей волосы, массировали уставшее тело, тёрли его мягкими щётками, намыленными натуральным оливковым мылом и натирали ароматными благовониями.
Осман мылся и плескался с удовольствием, и у Михримах сложилось впечатление, что баня была ему знакома.
Поздно вечером в уютной постели на чистых простынях Михримах, блаженно вздохнув, пробормотала короткую молитву и тут же погрузилась в сон.
Наступило утро нового дня. Михримах проснулась с ощущением счастья.
Неожиданно в комнату постучали, и на пороге появился Рустем.
- Михримах, любовь моя, как ты себя чувствуешь? – заботливо спросил он.
- Мне намного лучше, Рустем, - ответила она, - иди же, поцелуй свою супругу, - кокетливо промолвила она.
Рустем подошёл, присел к ней на кровать и поцеловал в лоб, чем озадачил её.
- Михримах, я не хотел беспокоить тебя так рано, однако я должен сказать, что мне нужно срочно отправляться в лагерь повелителя…он написал…- произнёс Рустем.
Михримах задержала на супруге оценивающий взгляд и уверенно произнесла:
- Рустем, я же вижу, что ты лукавишь. Ты собрался наказать Мирзу!
Испытывая неловкость, Рустем отвёл глаза в сторону и горячо произнёс:
- Да, Михримах, я должен это сделать! Я спать не смогу, да что спать, я жить не смогу, если не отомщу за тебя! Ты должна меня понять.
- Иди ко мне, мой Рустем, - неожиданно ласково проговорила она и протянула к нему руки, и он тотчас приник к её груди. Она обняла его, поцеловала и твёрдо сказала:
- Ты прав, Рустем! Будь я мужчиной, я бы уже мчалась за головой этого шакала! Но, Рустем, будь осторожен! Помни, мне нет без тебя жизни!
Рустем крепче прижался к ней, а она добавила:
- Отомсти не только за меня. Накажи его за то, что он сделал нашего Османа сиротой. Хотя теперь у малыша есть большая и дружная семья.
Они попрощались, и Рустем покинул комнату супруги.
- Храни тебя Аллах! – крикнула вслед ему Михримах и стала молиться.
Рустем знал, в каком месте стал лагерем султан Сулейман, и направился туда.
Нещадно погоняя коня по улицам столицы, он заставлял шарахаться во все стороны зевак и громко орал на них, едва успевавших выпрыгивать из-под копыт его лошади.
Выехав за окраину, он срезал путь и, спешившись, прокладывал себе дорогу кылычом (турецкая сабля) в сплошных лесных зарослях. А потом вновь мчался во весь опор на небольших равнинных местностях.
Ближе к ночи он увидел вдалеке огни костров. Это был лагерь султана.
Рустем спешился и повёл лошадь на поводу. Ему наперерез выскочили вооружённые охранники.
- Рустем-паша! – узнали они великого визиря, склонились и спрятали сабли в ножны.
Рустем жестом разрешил им поднять головы и спросил:
- Повелитель отдыхает?
- Нам это неведомо. Он у себя в шатре, - ответил один из стражников.
- Хорошо. Не стану его беспокоить до утра. Покажите, где я могу расположиться, - попросил Рустем.
- Идёмте с нами, Рустем-паша, - ответил всё тот же охранник и пошёл вперёд, паша отправился следом.
Неожиданно слух Рустема резанул зычный грозный голос султана Сулеймана:
- Что ты здесь делаешь, Рустем-паша? Как ты посмел явиться без моего приказа? Ты нашёл Михримах?
Серые глаза султана сурово смотрели на Рустема, а его правая рука невольно легла на рукоять меча.
Рустем вздрогнул, обернулся и увидел рядом с собой падишаха.
Не долго думая, паша бросился на колени и заговорил:
- Повелитель! Можете казнить меня прямо сейчас за мою неслыханную дерзость! Однако, поверьте, она оправдана. Я не мог поступить иначе. Михримах я нашёл. Её похитил Алкас Мирза. Он заслуживает возмездия! Повелитель, прошу Вас, я должен найти и наказать его!
Султан в изумлении отступил назад, затем его лицо немного смягчилось, и он жестом велел Рустему подняться с колен.
- Рустем-паша, идём со мной, расскажешь всё подробно, - сказал повелитель всё ещё грозным голосом и пошёл к шатру.
Рустем встал и зашагал следом.
