(«Без вины виноватые»)
Цитата из Шекспира, думаю, известна всем:
Весь мир – театр.
В нем женщины, мужчины – все актёры.
У них свои есть выходы, уходы,
И каждый не одну играет роль (перевод Т.Л.Щепкиной-Куперник).
А в некоторых пьесах Островского отражён не просто мир, а мир театра, со всеми его особенностями. И интересно, что разговор о ролях, играемых в жизни, автор тоже поведёт. «Ведь он у нас первый любовник в театре; мы с ним каждый день в любви объясняемся; пора бы вам привыкнуть», - скажет Коринкина о своём партнёре, а Дудукин ответит: «Так уж пускай бы он вашим любовником только на сцене и оставался». К нему же, Миловзорову, обратится и Шмага: «Ты вот любовник и на сцене, и в жизни, ты свою нить и тянешь, и нам надо было свою тянуть».
Так что же это за «нити», связывающие людей театра?
«Вы не знаете, что такое театр. Бывают сложные машины на свете, но театр сложнее всего». Эта цитата, из «Театрального романа» М.А.Булгакова, хотя и написанная более чем через полвека после Островского, удивительно подходит к изображённому в его пьесах.
Вспомним ещё, что «театральные пьесы» Островского показывают нам не столичные театры (где они с немалым успехом ставились), а провинциальные, наполненные своими интригами. Действие в «Без вины виноватых» происходит в губернском городе, на спектаклях присутствует и сам губернатор, и тем не менее, качество их…
«Ваш антрепренёр узнал о моем проезде и упросил меня сыграть несколько спектаклей, чтобы поднять сборы, которые у него плохи», - расскажет Кручинина Дудукину. Из её слов нетрудно сделать вывод об уровне спектаклей в театре, что не раз подтвердится в пьесе.
Кручинина, «известная провинциальная актриса», по которой «публика с ума сходит», конечно, выделяется среди тех, с кем играет в этом городе. Незнамов (ещё не отравленный сплетнями) восхищён: «Она и артистка необыкновенная и женщина необыкновенная». Но эта «женщина необыкновенная», тем не менее, не считает вправе весь успех приписать только себе: «Я за свои труды уже достаточно вознаграждена и нравственно и материально. Господа, честь, которую вы мне оказываете, я обязана разделить с моими товарищами. Господа, я предлагаю тост за всех служителей искусства, за всех тружеников на этом благородном поприще, без различия степеней и талантов!»
Этот тост вызовет даже несколько недоумённую реакцию Шмаги: «Наконец-то и я сподобился, что за мое здоровье пьют». Очевидно, подобные слова ему приходится слышать очень редко. А остальным? Что же представляют собой на самом деле товарищи Кручининой по сцене? Незнамов откровенно скажет: «Я считаю свою профессию ремеслом, и ремеслом довольно низкого сорта». И, наверное, в чём-то он прав. Ведь он всё время наблюдает игру, например, «первого любовника» Миловзорова.
Сам Петя, как его именуют все, весьма высокого мнения о своих дарованиях: «Со мной, Нил, всякой актрисе легко играть. У меня жару много». Но тут же последует возражение (уж давайте полностью прочитаем этот изумительный диалог):
«Дудукин. Жару? Однако ты вчера два раза так соврал, что чудо.
Миловзоров. Ах, Нил, я горяч, заторопишься, ну и невольно с языка сорвётся.
Дудукин. А как ты иностранные слова произносишь! Уж Бог тебя знает, что у тебя выходит.
Миловзоров. Роли плохо переписывают. Да для кого, Нил, стараться-то? Ну, хорошо, ты понимаешь, а другие-то! Им что ни скажи, всё равно. Ведь у нас какая публика-то!
Дудукин. Ну, уж зато кто понимает, так даже в изумление приходят. Думаешь, Боже ты мой милостивый, откуда только он берёт такие слова! Ведь разве только в ирокезском языке такие звуки найти можно. Ты, пожалуйста, не обижайся!»
Впрочем, Петя и не обижается: «Ну, вот ещё. Ты, Нил, прав: не ты один, и другие мне то же говорили; да знаешь, жалованье небольшое, так не стоит очень стараться-то». Комментарии, думается, излишни. Недаром, размышляя о таланте Незнамова, Дудукин посетует, что «поучиться ему не у кого, образцов не видит». Конечно же, «образцом» Миловзорова никак считать нельзя…
А ведь, судя по словам Коринкиной, сейчас ещё он выглядит куда приличнее, чем прежде: «Я тебя и манерам-то выучила. Как ты себя держал? Как ты стоял, как ты ходил? Ну, что такое ты был на сцене? Цирюльник!» (а он, собственно, и возражать не будет: «Я вам благодарен; но зачем же такие выражения? Это резко, мой друг»). Что же было раньше?!
Не могут не вызвать смеха его рассуждения «с учёным видом знатока» об игре Кручининой: «Я тебя спрашиваю, что в ней особенного?» - «Тонкая французская игра» или «Говорят, Сара Бернар лучше» (совершено справедлива реакция Незнамова: «Говорят! А сам-то ты уж ни глаз, ни смыслу не имеешь?»)
«Нет, я со всеми развязен». Так отреагирует он на отзыв Григория о Кручининой «А стоять нам, дурачкам, молча, опустя голову, да ловить, как манну небесную, ее кроткие, умные речи». И ведь действительно со всеми говорит свысока (вспомним его запанибратское обращение к Дудукину «Нил» или излюбленное «мамочка»).
И очень охотно Петя примет участие в осуществлении плана мести Кручининой, по существу, он сам и подскажет, говоря о Незнамове: «Жаль, что она едет-то скоро, а то бы он показал ей себя». Дав Нине Павловне «честное слово», «благородное, самое благородное», он очень деятельно начнёт распространять сплетни, выполняя распоряжение «А ты прежде подготовь его, дай ему тему для разговора. Распиши ему Кручинину-то, что тебе жалеть её».
Сначала просто намекнёт Незнамову: «Да так: открылись некоторые обстоятельства, старые грешки», на приказ говорить с уважением заметит: «Я бы рад говорить с уважением, если тебе это приятно; но всех молчать не заставишь; я повторяю только чужие слова». И, наконец, произнесёт главное: «Любовь матери ты можешь искать где угодно, но только не у неё… Ее главным образом и обвиняют в том, что она бросает своих детей… Да говорят, это бывало с ней и не один раз» (как исказился в его передаче рассказ Кручининой, и говорить не приходится!).
По существу, подведение итогов и окончательная оценка Пети – в диалоге с Незнамовым, получившим очередную порцию соли на свою рану («не заводите никакого разговора о детях»):
«Незнамов. Что за новости, что за дикие распоряжения? Это какая-то новая игра? Ужин с особой программой для разговора!
Миловзоров. Да разве ты забыл, мамочка, что я тебе давеча говорил?
Незнамов. Ах, да. Понимаю теперь. (Хватается за голову.)
Миловзоров. Значит, правда, а ты меня, мамочка, убить хотел.
Незнамов. Эка важность! Хоть бы и убили тебя!»
**************
Да, воистину театр – самая сложная машина. Но Островский очень ярко живописует и ту, кто этой машиной пытается управлять. Но о ней – в следующий раз.
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!Навигатор по всему каналу здесь
"Путеводитель" по пьесам Островского - здесь
