«НЕ БРОСАЙ МЕНЯ» Мила ничего не видела перед собой и не помнила, как осторожно оделась в чистую одежду, заботливо разложенную в шкаф Григория Петровича, и спустилась вниз. Сумка с документами так и осталась в офисе, мобильный телефон и вся ее прошлая жизнь, кажется, тоже осталась там, в офисе.
Она даже отвыкла от своей сумочки за время, проведенное в заточении. Слабая и несчастная Милана оказалась на улице, в темноте двора. Летний, но прохладный ветер нещадно растрепал её еще влажные волосы, поэтому холод и мурашки прогулялись по спине, добравшись до зубов. Они застучали.
Растерянно взглянув на странные кусты перед собой, как во сне она поспешила туда скрыться. Потом поняла, что вляпалась во что-то основательно, не знает, куда идти и что делать.
Мила нащупала в кармане ключ, решила вернуться, как взрослый человек, дождаться возвращения Петровича, собраться и переехать хоть куда-нибудь одной, но сначала поговорить с ним о ребенке. Почему-то она не оставила себе шансов выйти замуж за Гришу, а родить от него очень хотелось.
«Я скажу ему: «Гриша, ты полностью свободен. Если не хочешь – честно скажи. Я пойму». – думала Милана, – А на самом деле не пойму и буду его упрашивать подарить мне мальчика без всяких обязательств. Попрошу, я смогу. Не откажет. Он добрый парень, а с матерью его договорюсь... как нибудь потом».
Почему-то вообразить этот разговор ей было очень сложно, хотелось плакать, прижаться к нему и что-то получить тёплое, стену каменную, например, защиту. Но Гриша куда-то исчез посреди ночи.
Милана представила, как он смотрит на неё сердито, сдвигает брови и … соглашается стать отцом. А вот потом, когда дело будет прекрасно и с чувством сделано, она извинится перед его матерью и тихо исчезнет из его жизни.
«Оксана права, Гриша найдет себе лучше невесту и жену тем более» - грустила Милана обрывая травинки.
Она уже передумала убегать, но сил пока не было направиться снова к подъезду, Мила все еще опасалась столкнуться с Оксаной лицом к лицу.
«Чтобы добраться до офиса, где оставалась сумочка с паспортом, если она еще там, мне надо сначала переждать эту одну ночь!» - решила Милана и еще более удобно расселась на траве.
Обида и разочарование от самой себя боролись с жуткой растерянностью. Она за последний месяц столько раз сомневалась, как никогда раньше, даже во время самой трудной сессии, к какому преподавателю лучше идти с тринадцатым билетом. В очках или с бородой. Выбрала тогда бороду.
Не прогадала. Сдала на отлично и больше не боялась несчастливых билетов.
«И сейчас…. Петрович… О, боже, он похож на того препода, который меня вытянул и даже на диплом к себе пригласил».
Мила прослезилась.
Она решила, что хочет и будет стараться снова его поцеловать, даже если Петрович опять обрастет, как печник, потому, что нужен РЕБЕНОК, а возраст приближался к тому, когда дети достаются с большим трудом.
От решения, как поступить сейчас, зависело ее будущее. Но Мила полностью осознавала, что если вступить в конфликт с матерью Петровича, даже после свадьбы это приведет к разводу рано или поздно. Тогда им придется делить ребенка, а может быть и двух детей, если они успеют родиться.
«Это тебе не имущество, когда можно плюнуть и отдать мужу».
Мила нервно покусала губы и снова приказала себе не сбегать далеко, все как следует обдумать.
«Действуют, подчиняясь обстоятельствам, лишь те люди, которые не имеют своей цели и смысла жизни» - мысленно повторила Мила и тяжело вздохнув уселась поудобнее обняв колени.
Через пару минут к ней в кусты присел её директор, напугав до полусмерти. Алексей Иванович глянул на Милу радостно, как в офисе, и так же радостно захихикал:
— Попалась, которая кусалась??
— Еще как попалась, — отдышавшись, удивленно произнесла Мила. — Вы как здесь оказались?
— Тоже прячусь от своих. Хочу Петровича из магазина дождаться.
— Так он в магазин ушел?
— За цветами. Что-то долго, дамы мои замерзли, не захотели ждать, а я издалека увидел, как ты выходишь из его подъезда. Кралась, как воровка и оглядывалась. Что случилось с тобой, Милан? С головой у твоего мужа бо-бо? Расскажи, умираю, как хочу знать! Спать не могу, кушать не могу – не дают, бамбук сегодня варили и мололи тмин с брокколи в ступке с пестиком. Две бабы Яги у меня дома теперь дружат между собой. Вонищща стоит…
Вместо того, чтобы рассказать о том, как её держал под амбарным висячим замком муж, Милана призналась в своей жизненной катастрофе:
— Мать Петровича в ужасе от меня, она считает, что я сделала несчастным её сына и недостойна даже его … ребенка носить.
— Быть такого не может. Ты достойна!
— Ну, конечно, а ей кажется, что я мужа своего достойна, что мы две сатаны и два сапога, а Петрович несчастный мальчик. Её мальчик, понимаешь? Лёш, ты тоже сын своей матери, ты понимаешь!
— Да с чего тебя не любить-то? Ты такая красавица, умная, старше по должности. Она помогала тебя искать! Мать его тебя и нашла.
— Да, может и помогала, ради него. А когда нашла, была совсем не рада.
— Слушай, Милан. — проникновенно дыхнул на неё Алексей чем-то крепким, похожим на ликёр. — Я тебя очень давно знаю, ты прелестная, добрая и милая женщина. Выглядишь всегда отпадно. Петрович был в тебя влюблен! Мы бы с ним вместе за тобой ухаживали после вашего развода. Ты выбрала его, да? Тоже давно влюбилась, да?
— Нет, давно я не влюбилась, только недавно! — с чувством произнесла Мила. — А мать его думает, что я …. Ужас просто. Просто ужас, а не человек.
— Милан, ты, наверное, все не так поняла.
— Надеюсь, ты прав, но вряд ли. Всё было предельно ясно сказано. Хочу уйти, но некуда, надеюсь… Петрович поймет, что мать важнее всех, тем более такая хорошая, как у него.
— Ты такая … добрая, — проникновенно дрогнул голос Алексея. — Вот бы тебя ко мне домой притащить, вместо этой прозрачной мухи цеце. Ты очень добрая.
Он наклонился и стал щекотать ей ухо губами. Стало ужасно противно.
«А что, если он начнет в кустах целоваться и придет Петрович? Тогда всё закончится и даже ребенка не будет».
Подумав об этом, Мила испытала приступ истерики и расплакалась так, как будто Петрович уже увидел, обозвал её и ушел навсегда.
— О, надеюсь, ты бросишься ко мне на шею. — сказал Алексей и раскрыл руки.
— Нет! Кажется, мне пора бежать, — сказала Милана, поднялась обиженно пискнув от боли в ободранных коленях, но босс схватил её за руку и потянул за собой вниз с хрипящим полукриком-полушепотом.
— Тихо, меня фурии ищут! Сиди! Они где-то здесь, не уехали! Придется немного серьезно посидеть здесь, — Выходить нельзя, попадем под артиллер-рийский огонь. Хочешь мятную конфету без сахара? А шоколадку без сахара? А вафлю с фруктозой?
Возле подъезда раздался знакомый мат, голос Оксаны, еще два каких-то странных голоса и Милану, которая подскочила, что-то дернуло тоже «серьёзно спрятаться», поэтому она, как кот, нырнула глубже в кусты. Объясняться с Гришей вместе с мамой было выше её сил.
— Милан, а что ты от Гришки прячешься-то? Ну ладно, мать. А от него почему сбежала?
— Не хочу вешать на него свои проблемы.
— Так он женится на тебе! Твои проблемы уже его проблемы!
— А когда меня не было, что он говорил про наши отношения? — спросила Мила, растерянно вглядываясь в темноту, откуда уже выбежал Петрович и куда-то снова погнал зигзагами.
— Сказал, что они у вас близкие! Это что, страшная тайна? Так вот, Петро её выдал всем.
— Я пока замужем.
— И что? Ты что, разводиться передумала?
Сердце Миланы сжалось, Гриша был такой замечательный, а она…
— Милан, есть хочу, не могу. Давай тихо по-пластунски и до ресторана поползем? — осторожно сказал Алексей Иванович, укладываясь на живот и сминая траву газона под кустом. — А то Светка перевела нас на цветы и корни растений. Нас с матерью травит гибискусом вместо кофе. У меня уже язык от него щиплет.
— Но я не могу… Встань с земли, ты же в костюме.
— Побежали тогда, — быстро добавил Алексей. — Мне нужин ужин. Нормальный ужин. Ты худющая, как Светка стала, тебе тоже надо поесть.
— Какая … Светка?
— Афанасьевна. Она у меня живет теперь и съезжать не думает. Мать уже молится в углу, чтобы в живых остаться. Курицу хочу и отбивную с корочкой, и котлетку по-киевски. Линяем, пока мои в другую сторону ушли!
— Нет, — жадно сглотнув слюну, сказала Милана. — Я не знаю, что происходит и куда опять убежал Петрович, но мне не дойти до твоего ресторана, тем более не доползти.
— С этим мы справимся. — Алексей Иванович резво поднялся, подхватил её на руки и рванул за угол дома, где налетел прямо на Светлану Афанасьевну, которая удивленно уставилась на эту картину и пронзительно взвыла, потянувшись к Милане прозрачными длинными ногтями.
— Что это такое??? — наконец выдавила она из себя.
— Милану несу на руках. Она идти не может, — осторожно ответил Алексей и улыбнулся.
Милана, следила за Светланой взглядом и не знала, что ей сказать, потому, что она стала похожа на злую собаку, оскалившую остренькие зубки.
— Ах так! Отлично! Значит, она тебя может увести вот так вот просто после всего, что у нас было?! — нервно заклокотала Светлана, — Да как тебе не стыдно, быстро ... брось её немедленно на асфальт! Иначе я за себя не отвечаю!
— А что я сделал-то? Она моя подчиненная, я имею право. И вообще, что было-то, Светик? Ну было.. так было… Да не смотри ты так… А мать где? Эй… говорю тебе, не смотри, как моль на шубу!
Моль взвизгнула и вцепилась тонкими не накрашенными когтями в волосы Миланы, начала их драть, попутно пытаясь выцарапать глаза.
На крик Милы выглянула сердобольная бабушка соседка, вылила кастрюлю воды где-то рядом в её защиту, и крикнула:«А ну отпустите девчонку, ироды, полицию вызову!».
Алексей успокаивающе стал приказывать:
— Светлана, я дам вам повышение, вы же на вид деловая женщина!
Светлана, как по команде отпустила Милану отошла, схватилась за свою шею, побледнев еще сильнее, а потом попятилась, споткнулась и упала под куст.
Оказалось, что в темноте за спиной Алексея материализовался Петрович с блестящими глазами.
Он медленно обошел их пару, злобно дыша огнём.
Петрович был настолько близко к Милане, что она почувствовала, как бьётся его пульс. Волосы от его дыхания зашевелились, а щеки покраснели.
Он открыл рот, и Милана автоматически закрыла свои уши ладонями, как ребенок.
Но ничего страшно-матершинного Петрович не сказал, потому, что Алексей просто передал ему Милану:
— Вот тебе подарочек, Гриша. Нашел. В кустах. Твоя?
— Моя-а-а-а! – зарычал саблезубый тигр, и Милану прижало к горячему телу. Она замерла, едва дыша. Больше всего на свете ей хотелось разрыдаться и все ему рассказать. Про то, что она сама понимает, какая плохая из неё невеста, какой трудной стала в последние дни ее жизнь, но Милана была не маленькая девочка. Она понимала, что проблемы каждый взрослый должен решать сам.
Петрович просто ухаживал за ней, конечно, он бросится ей помогать, и пойдёт против матери, а этого она совсем не хотела.
— Нет. Не делай этого, Гриша! — вслух сказала Милана.
— Что не делай? Миланочка, я всё для тебя сделаю, а что ты имеешь в виду?
— Твою маму. Твою семью.
— Ну что ты, лапочка моя, опять исчезаешь от меня! — нежным низким голосом медведя коалы проворковал Петрович, — Разве ты не понимаешь, что она ошиблась? Она видела твоего мужа с какой-то лысой и решила, что это ты. Что ты вернулась к нему. Не убегай от меня.
Прости её, мать мою, она уже все поняла.
— А как мы …будем жить? – Милана осторожно погладила его теплую под футболкой грудь и сглотнула, спрятав лицо.
— Как то очень хорошо. Есть какая-то причина, Милан, по которой мы еще… не целуемся с тобой?
— Дело в нашем… возрасте… наверное. Нам же не шестнадцать, чтобы на улице при всех целоваться. – тихо сказала Милана.
— Она пережила тяжелое потрясение, поэтому и не целуется. — важно сказал Алексей. — Не оставляй её больше, Петрович.
— Не оставляй, — поддакнула успокоенная Светлана и крепко схватила Алексея под руку.
— Мы есть хотим, Милана точно хочет. — сказал Алексей и осторожно посмотрел на Светлану, — Что у нас на ужин? Ничего или морковный соб лазн? А может капустное счастье?
— Вот епт я все продукты для нашей семьи с Миланкой …в магазине оставил, даже … детское питание. Как её кормить-то? Думал, спать уложил, всё будет с ней хорошо, а тут… мать прискакала… И что ей не спалось! Чуть не лишила меня всего.
Если до сих пор Милана еще сомневалась, то сейчас засияла, как солнце и обхватила его плечи насколько хватило сил.
— Вы заявление в полицию будете подавать? Я уже хочу увидеть, как твоего мужа-бельчонка сажают к таким волосатыми тату…татуированным… бомжам, — Алексей внимательно посмотрел на Милану с Петровичем.
— Я не знаю…
Милана действительно не знала. Лишить мужа свободы, как объяснял сержант полиции Кравчук, у нее не было ни единого шанса. Ей даже вспоминать о Саше не хотелось, а судиться с ним тем более.
— Но ты же не можешь все ему спустить! Надо быть заодно со здравым смыслом! — горячился Алексей Иванович. — А что, если твоему мужу в следующий раз захочется тебя поджарить на костре, чтобы изгнать желание от него уйти? Или покалечить? Или посадить на раздельное питание с уринотерапией? Кто знает, что у него на уме, раз до такого похищения додумался?
— Я не знаю, Леша, подумаю, что делать. — ответила Милана, вдыхая теплый аромат шеи Петровича и дрожа от удовольствия. — Немножко приду в себя и решу.
***
Петрович нес Милану до самого подъезда, донес до квартиры, осторожно открыл дверь и внес в темную комнату, откуда раздавались сдавленные всхлипывания. Сел на диван с ней на руках, крепко держа за талию. Кот Марс, словно почуяв скорый пир на весь мир, стал вертеться у них под ногами и цепляться за колготки Миланы радостно урча. Он даже повернулся и потерся о неё булочками, мурча при этом, все громче.
— Он есть хочет, Гриш, — пробормотала Оксана в темноте.
— Мы все хотим, а продукты остались в супермаркете. Погоди, Марсик, не до тебя. Тоже мне, нашелся… голодающий… Мам, езжай домой. Все нормально, мам. Я нашел её снова.
— И где … где она была? Миланочка, где ты была?
— Ну там… кое где. — сказал уклончиво Петрович, умолчав, что нашел Милану на руках пьяненького босса.
— Ну… хорошо. Милан, прости, я честное слово не знала. Подумала, что ты Гришеньку использовала и вот… с мужем помирилась. Извини. Дорогая. — добавила Оксана, понимая, что для сына эта женщина действительно дорогая, а значит и для неё тоже.
После того как друг Славик пристыдил Оксану за вмешательство в личную жизнь сына и был категорически против, чтобы она ему рассказывала о увиденном голыше Саше с лысой девушкой Григория, Оксана испытывала чувство душевной потери. Она маялась и волновалась за сына.
Теперь же старалась сгладить глупое впечатление о себе.
Хотелось поговорить с ними по душам.
Но сын явно был не настроен говорить по душам, он сидел с Миланой, сильно обнимал, закрывая ее от бессовестной матери своими ручищами. Впрочем, Оксана вообще не знала будет ли Милана с ней теперь дружить или говорить по душам. У Оксаны не было никогда свекрови, как себя вести с невесткой она не представляла, поэтому бесшумно встала и уже собралась выйти. Заметила, как сын сразу начал целовать свою невесту, отгоняя ногой кота аккуратно, но настойчиво. Волосы невесты сына были густые и растрепанные, это была совсем не та девушка, которую она увидела в доме верхом на блондине.
— Как вы думаете, ребята. — не выдержала она, — А мы могли бы с вами начать все сначала? Ну… познакомиться и подружиться. Я ведь … мать твоя, Гриша. И Ленка у нас есть.
Тут Милана расплакалась. Она слезла с Петровича, еле разжав его руки, подошла и честно рассказала Оксане про то, что свекровь её обманула, потому, что они хотели лишить её при разводе имущества, а муж собирался вернуть только ради того, чтобы не делить бизнес. Что никогда и ничто не изменит её отношение к бывшему мужу, который детей не любит и не хочет. Оксана обняла Милу, они простили друг другу непонятно что, и обменялись слезами любви к Петровичу, потершись мокрыми щеками.
Оксана высказала мнение, что медлить не стоит, и сообщила, что поможет хитростью и медицинскими справками, когда будет нужно отлынивать от работы, особенно во время беременности. А потом призналась, что ее знакомый Славик возьмет на себя свекровь, если та начнет опять нападать, потому, что умеет обхаживать дам любого возраста.
— За несколько дней мы вас разведем и день рождения Гриши вы уже встретите настоящей новой семьей! Я понимаю собственного сына лучше всех, я ему была всегда сразу и мать, и отец, и лучший друг! — сказала Оксана от чистого сердца, получив за это поцелуй своего взрослого сына в щеку.
Провожали её долго, крепко обнимаясь и радостно целуясь, почти как на поезд в Сибирь. А через час им доставили две горы продуктов из супермаркета, потому, что Оксана заехала и заказала доставку брошенных пакетов и тележки.
Курьеры не помешали любви, потому, что как раз был небольшой перерыв.
Мила смотрела в потолок, по привычке тихо молилась за Петровича и кота, а Петрович ласково водил по её телу кончиками пальцев выписывая лемнискаты Бернулли и логарифмические спирали. Кот в это время выписывал какие-то иероглифы хвостом по ногами Миланы, думая: «Наконец-то успокоились, а то кричали и было стра-ашно. Страшнее, чем хозяйский храп».
Мила не знала, что так будет. Что у неё будет и хот-дог, и мороженое сегодня все вместе сразу, поэтому, когда Петрович романтично начал допрашивать её: "А когда я тебе понравился, Милан?", она принялась ему рассказывать, как хотела стать хорошей начальницей и с ним тоже найти общий язык. А потом сорвалась, ругалась, плакала из-за него, Петровича. Не пережила его грубости, ожидала уважения.
Историю отношений и расставания с мужем описала скупо, она уже не собиралась вспоминать унижающие достоинство просьбы: «Не бросай меня, Саша».
Потом Мила выдохлась, посмотрела в его любимые глаза, поцеловала с язычком и закончила интересующим ее вопросом:
— И почему я сразу не ушла, когда он еще приказал мне обрезать волосы?! Почему я, как дура, слушалась его?… Мечтала о другой семье, но жила так глупо и слушала все это от него?! А ты бы никогда не сказал мне, что надо обрезать волосы под мальчика или покрасить?
— Никогда, – согласился Петрович. – Но мне так интересно, какая ты… Милана… Красивая ты, когда лысая!
— В каком это смысле, лысая красивая?! – растерялась Милана.
— Я просто думаю, что ты красивая, если будешь лысая. Когда я мыл тебе голову… у тебя такая форма… Тебе всё пойдёт. Может, настанет время, когда ты захочешь, я вообще буду рад любой прическе. И ушки такие любимые, такие красивые. Самые лучшие у тебя ушки на свете! Мила иди ко мне.
— Опять? – радостно прошептала Мила.
— Я хочу держаться за такие чувства двумя руками, Мила. Какие прекрасные у тебя… чувства!
— Правда? – Мила поцеловала его и чуть не заплакала. – Наконец-то я свободна, наконец-то свободна. Свободна!
— Боже, да ты восхитительна! Ты всегда прекрасна!
Энергия, которой почти не было, снова зажглась откуда-то из воздуха.
— Это сердце горит и так бьётся, что нам даже не нужно спать и есть, да, Гриш?
"Мяу" раздалось в проеме двери. Тёмная тень голодного кота заставила хозяина подняться.
Мила с удовольствием проводила Гришу взглядом. И с удовольствием тут же заснула, свернувшись клубочком.
***
Прошла секунда, как Милану разбудил нежный поцелуй с запахом мятной пасты. Волосы у Петровича были еще блестящие и влажные, на скулах горел румянец от горячего душа и радости. В окно светило солнце, кот зашел сверху и заглянул ей прямо в глаза, понюхав кончик носа.
На Петровиче была чудесная сине-серая футболка с надписью «Я выжил там, где мамонты замерзли» и чудесные старые модные джинсы, а руки его чудесно шарили под одеялом.
Милана сразу улыбнулась и призналась ему:
— Смотреть на тебя – удовольствие, особенно вид сзади, когда ты шел к коту! Ах! Такое замечательное утро! А мы на работу пойдём?
— Милочка, а если ты уже … забеременела?
— Это возможно. – растерялась Милана. – Гриш, а это не слишком быстро для тебя?
—Задумалась! – рассмеялся он. — Я три года тебя люблю, и слишком быстро? ...А когда у тебя живот вырастет?
Милана засмеялась тоже, глядя на его улыбку.
— Вот пройдет четыре или пять месяцев, тогда вырастет.
— А какой он будет, Милочка?
— Ну, примерно вот такой. — Милана быстро вскочила, засунула свою кофту ему под футболку и погладила. — Хоть бы всё хорошо было!
— Будет. Всё точно будет, теперь я это знаю. — «беременный» Петрович посмотрел очень серьезно, — Раньше называл тебя французской булкой за твою по пку. Думал, да причем тут мои чувства? Она замужем и никогда не будет с таким, как я. А за эти дни… так боялся, что он погубит тебя!
Или что ты мной просто увлеклась ненадолго, а потом раз… Снова решишь вернуться к мужу своему, наверняка забудешь обо мне, снова … станешь счастливой с ним. Вот я дурак...
Я же не могу больше представить тебя ни с кем, кроме ... себя.
— Ты знаешь, я тоже не могу представить, никогда не смогу прикоснуться к нему больше, даже смотреть не хочу. Когда я с тобой, напоминаю себе маленькую девочку, которой дали такой …вкусный шар со сладкой ватой, хот дог и мороженое. И котёнка еще. – Милана погладила Марса по голове.
***
В офис они заходили тихо, с улыбками, прислушиваясь к звукам из зала заседаний для планерок, то есть из кабинета Алексея Ивановича, где сейчас царствовал Дрюня.
Из-за вешалки с пальто, плащами и зонтиками выглянул Алексей в клетчатой кепке и очках-хамелеонах. Он весело захихикал, показав отсутствие переднего зуба.
— Леха, ты чё? Кто тебя так?
— Зуб? Светка закрасила маркером специальным. По стеклу.
— Зачем?
— Чтобы зуба не было, зачем! В общем не спрашивайте. Я приколоться хочу. Дрюня там про меня залива-а-ает… А про вас!… Это просто …нонсенс! Вы послушайте, что это Маяковский творит.
— Его фамилия Миховский, — хихикнула Милана и прислушалась. — Дрюня такой исполнительный, ему можно…
Она хотела было сказать что-то хорошее про Андрея, как вдруг они услышали:
— Я скажу высшему директорату как есть: никто здесь не работает! Никто! Кроме, может быть, главного бухгалтера и меня! Все остальные тупо бездельничают. Все, все выбрасывают в окно деньги нашей компании! Убытки от вашего безделья колоссальны! Особенно от безделья руководящих должностей, кроме главного бухгалтера. И меня!
Голос Дрюни становился всё строже, потери он выразил в страшных цифрах и попутно рассказал, кого можно уволить без потери производительности, сэкономив энную баснословную сумму в год на зарплате.
Леха кивал и скалил выбитый-зарисованный зуб. Петрович шарил глазами и удивленно бил себя пальцем по лбу, с немым вопросом: он что «того»?
Дрюня начал трындеть о вседозволенности Миланы Васильевны и Григория Петровича, которых назвал блатными биздельниками.
Все сотрудники были в качестве слушателей Дрюни. Теперь, когда секретарь Катерина стала его протеже, она тоже отсутствовала на рабочем месте и находилась в кабинете босса во время планерки.
Противный резкий голос вещал дальше свои перлы:
— Он больше не вернется на свой пост! Произойдет страшное очень скоро. Вот скажите, чем не мотив для у бий ства? В один миг Петрович разрушает счастье нашего директора, в пьяном угаре Алексей Иванович, заради обладания Миланой Васильевной, в скором времени прикончит Петровича. Поэтому я предложу руководству искать ему нормальную трезвую замену… среди своих.
— Он такой пень… — фыркнул Алексей, — Уже сказал директору ЦО, что со мной нельзя иметь дела, потому что я бухаю в отпуске каждый день.
— Кажется, ты так и пьёшь, Леха, — пробормотал Петрович.
— Так и директор ЦО тоже бухает в отпуске. Мы с ним общались, когда муж Миланки начал свой бред ему писать и отправлять жалобы.
Кстати, Светка тоже решила, что я алк о голик! Она меня теперь грибом для алко голи ков лечит. Гадость страшная. Вонючий, как … Как вся еда, которую она в своей ступе толчет!
— Давай я зайду на планерку, защищать тебя буду, — сказала Милана.
И не дожидаясь приглашения рванула в кабинет.
— Здрасьте, — оказал ей Дрюня.
— Доброе утро…. Здравствуйте. — Милана уставилась на того, кто сидел в кресле директора филиала, и по её глазам все поняли – Милана Дрюню не признала совершенно.
Он поднялся, обошел стол, взял Милану за спинку и, подталкивая, проводил на её обычное место.
Клетчатый серо-коричневый костюм обтягивал Дрюню, как вторая кожа, на его локотках были модные кожаные заплатки, лацканы пиджака были тоже кожаные, а еще выглядывала жилетка. Костюм был явно из дорогого твида, но Дрюня выглядел, как настоящий аферюга прошлого столетия, жулик, который крал, крадёт и будет красть.
Катю, которая была похожа на лысый накрашенный вечерними тенями манекен, Мила увидела в толпе сотрудников, только, когда та вскрикнула:
— Ты! Да как ты могла их познакомить!
— Кого их? Лешу со Светланой? Так они еще дольше меня знакомы. — мирно сказала Мила, и в её глазах замелькало плутовство. — Или ты про моего бывшего мужа говоришь?
— Я вчера… видела мать твоего бывшего мужа. Она просит меня стать его женой, так вот: убери от него эту безнадежно больную на голову Инессу! — прошипела Катя.
— Инесса мне помогла сбежать. Кать, ты сама её убирай, если желание есть.
— Его мать пришла, а они… сама видела! Знаешь! Спариваются, как две желтых змеи! Тебе что, все равно?
— Я очень рада, что у него появилась Инесса! У Инессы язык… страшнее, чем у тебя! — улыбнулась Милана, — Хотя ты намного злее, даже не знаю, кто из вас достойнее моего бывшего мужа! А мне вообще всё равно, кто из вас победит, но на драку я бы посмотрела!
И тут Катерина не выдержала, она подбежала и попыталась схватить Милану за волосы. На помощь Милане бросился Петрович, а на Дрюню, который схватил телефон, начал снимать и комментировать, бросился Алексей Иванович, обдав его алкогольным душком. От душка Дрюня испуганно зажмурился и затрещал: «Мы все плохо работаем и катимся в убыток, в сплошной убыток. Но пока вас не было, я придумал, как нам избежать убытка! Мы извлечем прибыль из прибыли от сокращения зарплат и вырастем на три с половиной процента в год!»
— Так, Маяковский, я очень надеюсь, что у тебя сотрясение мозга, потому что если нет, то сейчас оно будет! — страшно сказал беззубый Алексей в прикиде парня с района, чем спугнул клетчатого коричневого правителя в сторону мужской уборной.
Дрюня там спрятался, но не успокоился.
Правда, спустя пять минут после того, как он отправил запись драки на планёрке высшему руководству и совершил из мужского туалета тайный звонок, включилась в туалете противопожарная установка. Дрюню начало поливать сверху немного ржавой водой, обильно и тщательно, чтобы потушить его внутреннее "производственное выгорание". Так сказал с веселым матерком Петрович в громкоговоритель, оповещающий сотрудников при пожаре.
"Пожарку" он быстро запрограммировал на возгорание, чтобы намочить Дрюню и сейчас потирал руки.
По электронной почте от руководства "сверху" с пометкой для Алексея Ивановича пришел приказ об отмене приказа назначения Дрюни на пост исполняющего обязанности Директора филиала с припиской: «Он что, ненормальный – кактусы всем купил, выписав счет на улучшение условий труда сотрудников.
Лысую из приемной замени немедленно, спрячь в кабинет!
Как Миланкин муж? Еще раз придет, сунь его, Алексей Иваныч, головой в унитаз вместо ершика! Жду твои очередные видосы с рецептами ЗОЖ, мы с женой помираем от смеха».
***
Спустя некоторое время мокрый Андрей прошлёпал в кабинет, где уже сидел на своем месте Алексей и вяло помахивал кепочкой.
— Говорят, там приказ пришел?
— Пришел.
— Босс, а если я игнорирую приказ и останусь управлять, пока не кончится ваш отпуск, что будет? Что со мной начальство сделает? Уволит?
— Ну, ...у кинологов это называется вязкой. Возьми у меня в шкафу пиджак и переоденься. И больше не чуди.
Раньше ты был тихим, незаметным, а такой чудак, оказывается, — сказал Алексей. Он посмотрел на Дрюню высокомерно, брезгливо. — Зачем ты так с людьми? Увольнять, сокращать, жаловаться и стучать... этим ты карьеру сейчас не сделаешь. Сейчас выгоднее молчать.
— Я стал начальником и посмотрел на всех под другим углом. Вы - настоящий алко го лик и тунеядец, Алексей Иванович. А еще вы тупой!
— Почему это я тупой? Дрюня у меня два диплома, оба красных. Я все знаю, что надо.
— Тупость сплошная! Вы не даете людям на планёрке задание, а сначала спрашиваете что каждый собирается делать, потом, сколько времени это займет, а потом повторяете вслух и делаете вид, что умный, сами даете важное задание! А еще - Петрович работает на конкурентов! Я обнаружил это, пока он прогуливал работу. И еще - Милана Васильевна в кабинете бисером вышивает! У нее там коробка и всякие бантики, цветы, ленты, камни разные…
— А это я ей задание дал! К свадьбе с Петровичем семейные тру се ля им обоим пошить с бисером и бантиками! Свадебные, от нашего коллектива корпоративный подарок! На планёрке озвучивать не стал, вдруг, какой стукач Петровичу выдаст и сюрприза не получится. Надеюсь, ты не настучишь в центральный офис?
— Угу, — неопределенно сказал Дрюня и шаркая ножками начал доставать из шкафа сухой пиджак, брюки и туфли Алексея.
Плюхнулась мокрая ткань на пол, Алексей не выдержал, подсмотрел и чуть не упал со стула:
Тело у Дрюни было стройное, мускулистое, сильное и загорелое, а на груди блестела широкая золотая цепь с крестом.
💓Благодарю за чтение, лайки, комментарии! С любовью и светом, Автор.🌹🌹🌹
ПРОДОЛЖЕНИЕ №17 ... НАЧАЛО ИСТОРИИ ПЕТРОВИЧА И МИЛАНЫ
