— Господи… Гриша, ты положил моего мужа… в мусорный контейнер?! — всхлипнула Милана округлив глаза и быстро моргая ресницами. — Аккуратно положил или... прямо... бросил?
— Очень аккуратно... — заверил Петрович с уважением на лице, — Я его очень аккуратно бросил. И помыл руки дважды! Могу еще раз помыть, при тебе.
— Ну всё, он там умер, — трагически объявила Мила и заст о нала. — Ты не знал, конечно, но он всю жизнь боится инфекций и ...
Милана закрыла лицо ладонями.
«Если он там скончался, Гришу обвинят и я его потеряю, исчезнет наше с Григорием и котом светлое будущее! — испуганно думала она. — Значит, надо быстро его спасти. Но как? Вытащить? И что? Он всё равно заявит на Гришу. Пусть лучше полежит немного, ...попривыкает».
— Милана Васильевна... почти бывшего мужа. — добавил Петрович. — А что тебе его жалко что ли?..
— Мне жалко тебя.
— А мне тебя... Милочка, любимая… Хочешь я тебе его достану? И назад принесу? — участливо подлез Петрович, присел перед Милой на корточках и обнял её за талию. — Только пусть молчит и не оскорбляет мою Милу Васильевну… Ладно, я понимаю, вы еще не развелись. А я кто? Я пока никто. Ладно, ладно... я его достану для тебя!
— Мертвого??? — животное за столом Алексея Ивановича уже сползло под стол и там валялось издавая булькающие звуки хохота.
— Я говорил, что вторую открывать не надо… Извини за Лёху, Милан. Он такой очень редко бывает и не помнит потом ничего. Вообще-то он не всегда ведет себя по свински, ...но Леху я давно знаю и уважаю, как начальство. А вот твоего мужа давно ненавижу!
Мила отняла ладони от лица и посмотрела в глаза Гриши. Они были совершенно трезвы, хотя от парня сифонило конь я ком.
— А почему на тебя не подействовало? – спросила она с неподдельным интересом.
— На меня очень подействовало, но по другому.
За несколько минут поцелуя кабинет Алексея Ивановича наполнился жарким туманом для Петровича, и мокрым для Миланы. Она от такой жути вся покраснела и вспотела, совершенно забыв про совесть.
Тело её наливалось снова тяжестью, ей резко захотелось, чтобы Гриша целовал еще сильнее и выключил свет.
Именно в этот момент смех начальства перешел в завывания, и Алексей Иванович жалобно хныкнул.
Мила выставила руки вперед, увернулась, а Петрович отстал и туманно улыбнулся.
— Леха, придёт в себя, а сейчас пусть не выходит из кабинета полчасика, поспит.
— Он меня тоже бросил, — растерянно сказала Милана. — Поэтому ты его туда бросил... Но в результате мы с тобой можем пострадать.
— Ага, щас! С чего это? — удивился Петрович. — Опять приведет с собой мамулю? Я просто тогда не ожидал, второй раз сумкой по башке у неё не прокатит... Что им от тебя надо, Милочка? Отдай ты им всё, сам заработаю, клянусь. У меня шесть контор на обслуживании, только тихо, чтоб Лёха не слышал. Я, правда, матери все деньги отдавал, она скоро себе машину покупать будет... Но я заработаю нам. Отдай. Откажись, ладно?
— Я ни на что не претендую, Гриш. У меня все вещи .. у тебя.
После этой передышки мозг Миланы начал включаться. Сначала она решила, что ей вообще не нужен старый муж, а сейчас стала прикидывать зачем он её возвращает.
«Саша пришел и притворился такими милым ангелочком… — думала Милана, — А теперь лежит среди мусора.… Но мы его не били, значит мстить не должен. Саша всегда протирал руки бактерицидными салфетками, в машине были бактерицидные спреи, а в кармане у него лежал гель-санитайзер. Вот пусть им пока протирается. Переживёт! А мне нужен муж, только другой! Так что же ему надо?»
— Это Катька виновата, — жалобно сказала Мила, — Надо у неё узнать, что от меня хочет мой муж.
— Это всё ты виноват, Петрович, — ныл Алексей. — Надо узнать, что хочет от меня её муж. Если бы вы знали, как я распланировал… свою жизнь… А если и меня в мусорку кинет высшее руководство за его жалобы?
— Ну чего ты в самом деле, Лех! Ничего с тобой не будет. Ну уволят! Отдохнёшь и снова будешь управлять.
— Отдохнёшь?! Где мне отдохнуть? Я не могу отдохнуть. — взвыл Алексей, — Слушайте, я и дома не смогу отдохнуть…
— Не переживай, — сказала Мила, —Мама тебя любит и примет любым, даже таким животным, как сейчас. Это тебе не муж…. Откуда у моего Саши такое сильное нежелание заводить детей, я не понимаю. Вот даже ты хочешь малыша. А он не хотел... Значит ... он боится развода... И ребенка боялся...
Мысли о ребенке отрезвили её полностью,
— Я очень хочу ребенка Петровича! —сказала Мила и опустила глаза.
— Он будет Григорьевич… или Григорьевна. — Петрович от любви стал снова весел и игрив, как молодой кот. Он поднял Милану и покружил. Потом поднял Лёху и усадил за стол, поставил перед ним сувенирные часы и спросил:
— Сколько стрелок?
— Лёха посмотрел на них стеклянными от крепких напитков глазами, сказал: «Шесть. Петрович, ты кошачья наглая морда!» и улегся поспать на свой стол.
— Гриш, я пойду, посмотрю, как там дела...
— Нормально там всё, Миланочка! С ним все будет нормально!
Только Мила хотела сказать Петровичу деловым голосом, что надо работать, только начало возвращаться самообладание… как он снова наклонился и начал целовать ее чуть пониже шеи.
А тем временем к мусорному контейнеру во дворе офисного здания неспешно подходил настоящий лохматый бомж.
Сифон был не совсем бомжом, но он частенько им притворялся от нечего делать. Он был весьма проворным лентяем, немного косолапил, перемещался по районам города, выискивая в мусорных контейнерах что-то ценное и необходимое. Иногда он находил шубы или другие интересные шмотки, брендовые вещички. Почистив, выгодно реализовывал, выдавая себя за пьющего олигарха, который заблудился и хочет быстро продать свои почти неношеные, непомерно дорогие вещи с барского плеча. Или вещи жены, которая выкинула его из машины.
Легенды были разные, какие-то работали лучше, какие-то хуже, но люди верили, бежали к банкоматам, спешно покупали. Сифонов обогащался и продолжал по утрам обследовать помойки в безопасных районах столицы.
Испугавшись почти до обморока трупа в мусорном контейнере, Сифон сначала убежал, петляя зайцем. Но, вспомнив о дорогущих часах, которые его подсознание увидело на руке "трупа", вернулся. Алчность пересилила страх очень быстро.
За его маневрами подсматривал весь первый этаж офиса из шести окон, которые выходили во двор. Катерина суетилась, но брезговала подходить к мусорке при всех сотрудниках. Она ждала, когда муж Миланы Саша сам вылезет, и, в принципе, хотела ему помочь, но только когда он об этом попросит.
Катерина свято верила, что, навязывая свои услуги, она ничего не получит, так как считала: Александр - мужчина-хищник, а не баран, вроде Петровича.
— Смотри, смотри, Кать! — оживилась Наталья и больно толкнула её пальцем в бок. Смотри, там бомж увидел мужа Миланки и сбежал. А вдруг Петрович его задушил?
— Да нет, он же пытался вырваться! Он там барахтался.
Тем временем Сифон, не зная, что за ним будут с интересом наблюдать, вернулся и стал заглядывать в контейнер, прикрывая, на всякий случай, нос рукой.
— Сейчас будет что-то интересное. Расскажете потом! – сказала Алёна Ивановна и зашла в свой кабинет.
Её предсказания быстро оправдались. Сифон, прискакавший снова к контейнеру с Сашей, несколько минут топтался, решая: стоит ли прикасаться к холодной руке без перчаток или надеть на руки какое-нибудь пакеты, как делают продавцы печений на рынке.
Сифона даже немного заштормило от запаха, который он пока не чувствовал. Наконец он осмелел, решив, что это «просто манекен с часами» быстро схватил Сашу за руку и попытался отстегнуть эти часы.
И Саша встал в контейнере во весь рост, покачиваясь на мусоре.
Реакция бомжа была потрясной, как в кино: он сначала замер, откинул голову и открыл рот в немом крике, потом присел, и мелкими шажками засеменил, попятившись назад, а руки сложил выставил пятерней наружу.
— Зомби апокалипсис. Начало. Нулевой поциент. — сказала Наталья и захихикала.
— Зуб даю, он обделался. — промолвила Катерина и поправила сережку в ухе. — Смотрите, как присел.
— Тихо! Наш, то есть Миланкин муж сейчас от злости нападет на бомжа. Слушай, а у неё мужик-то был роскошным парнем, — сказала Светлана, облизывая сухие губы и напрягая красные от пролитых слез глаза. — И что она его на Григория Петровича променяла? Гри.. Петрович ей совсем не под стать, они как мать с сыном, да, девочки?
— Он её бросил сам! Слушай семь лет разницы, Свет. Какая мать?! Она в бы тогда не в шестнадцать, а в шесть залетела. Ты считать явно не умеешь! – высказалась Катя, рассматривая Сашу, который хоть и был покрыт мокрыми пятнами смотрелся, как златокудрый ангел.
— А у нас всего три года разницы... Но я же не пристаю к молодым парням, — у Светланы получилось немного шаловливо, поэтому она попила воды и решительно произнесла, — Она никогда не зажжет в нем пламя любви.
— Ну, он хотя бы своей спичкой почиркает, ей и этого хватит! — ответила Наталья и снова захихикала.
Петрович без вечных всклоченных усов и патлатой бороды сенокосца оказался, как бы не в сто раз интереснее на вид. К тому же он пришел в модной рубашке, штанах с модным ремнем и пах неподдельным ароматом явно из серии Живанши для мужичин, поэтому Катя совсем скривилась.
— Выглядит Петрович, конечно, стильно, но по-прежнему дико и злобно. Услышал, как ты повторяла Светка: «У Петровича сказали есть лишай, муж Миланки видел у него лишай. Это надо срочно лечить, иначе запущенная форма плохо лечится. У него дома кот, наверняка и у кота лишай» и совсем рассвирепел.
— Ну да.. Петровича… его же лечить надо. — вспомнила Светлана и горестно вздохнула. Он теперь, как паршивый котик.
— Правильно, их вместе лечить надо. Имидж поменять решили? Ну-ну. Не удивлюсь, если Матрёна Васильна завтра с ирокезом или с дредами припрётся, старушенция наша. Девочки, мы все моложе. Только она и Алёна Иванна... и ты, Светка. Но на вид не скажешь, ты у нас просто …
— Моль яблочная! — выглянула из своего кабинета Алена Ивановна. — А ты, Катерина, сама бы постриглась, как муж её любит. Покороче да по мальчишески. Глядишь… что срастётся, а он от Миланки нашей отстанет. Только сначала проглистогонь… мало ли что там, чумку и блох мог в мусорке подцепить!
Это уже услышала Мила, которая вышла из кабинета директора еще более другим человеком. Отношения с Григорием делали её восхитительней, веселей, румяней и милей, и почему-то элегантней. Она даже шла как-то лихо виляя пятой точкой.
Это выглядело особенно элегантно, как будто идет гордая доктор Лиза Кадди из сериала, который обожала сама Милана. Смотрела она его исключительно в дни отпуска с сестрой в обнимку и с Дашкой, спящей рядом на подушке, пока её муж Саша отдыхал с мамулей.
Мила вспомнила слова сестры, что мамуля Саши на отдыхе прикидывалась его женой, потому, что фотографии были исключительно совместные и очень многие в сильную обнимку.
«Не будет этого никогда больше, — думала она, — Мы с Гришей вместе отпуск попросим. Алексей нас отпустит вдвоем, он, наверное, с мамой вообще не отдыхал, хоть нас отпустит… Мы поедем на недельку к матери, и еще на недельку на море, куда нибудь… А Саша получит свою квартиру, купленную до брака и успокоится, ведь все деньги я ему отдала, сунула в машину…. Немного осталось. Вот только, что ему от меня надо? Я же, по идее, беременна от другого, зачем я ему? Хочет ужинать в своем доме с матерью, а меня держать в запасе, чтобы использовать еженедельно в качестве десерта? Так он говорил? Ты как десерт после ужина…»
Казалось, что она уже не способна думать ни о чем, кроме продолжении рода с Петровичем, но снова и снова убеждалась: муженек открылся с другой стороны во время конфликта и преследовал свои цели. Саша не стал бы тратить на неё, беременную, ни минуты. Вот так позориться, приплетаясь в офис к загулявшей жене, которая ждет ребенка от другого…
«Он был не стал, если бы это не касалось чего-то крайне ценного для него. - решила Милана, - Моё тело использовал, а что я могу получить при разводе все-таки нужно узнать. Ох, бедняжка, за свои дома, наверное, переживает. Нелегально как-то заработаны?… Может у них в автосервисах творятся дела какие-то и будет проверка? Бедняжка!»
Пока Мила наблюдала, как Сифон садится на пятую точку и смотрит на её мужа снизу вверх, Петрович звонил своему знакомому:
— Давид, мне нужна помощь. Помнишь я тебе помог? Вот, и еще помогу, только позови. Так вот… К моей женщине муж привязался, и мне кажется, он не отстанет.
Петрович принялся ходить туда сюда по кабинету, а пьяненький Алексей Иванович, которому Петрович сунул под нос половинку лимона и налил воды, выжав туда вторую половинку, крутился в кресле.
— Моему другу, директору нашему, Иванычу, угрожает. Ты должен ее защищать при разводе. Короче, он злит меня. И еще: он шастает в полицию и там утверждает, что у жены психические срывы, что она там… с бомжами… ну всякую хнрень. А она чудесная женщина, я знаю … три года её обожаю… Милана оказалась в тысячу раз милей и краше, чем я представлял! — Петрович взглянул на Алексея, и быстро отвернулся. — Пришлю тебе его данные… узнай там, что к чему. И помоги… помоги ей избавиться от чма.
Давид Титаренко перезвонил уже спустя пять минут.
— Главная причина — нежелание делиться совместно нажитым. Жены- хищницы знают о том, что бизнес считается совместно нажитым и делится пополам. Скорее всего, он сейчас его пытается переоформить, продать, поделиться с кем-то… Активы делятся, распил полный или закрытие с продажей. Она имеет права на пятьдесят процентов прибыли, даже если всю брачную жизнь лежала на шелковых подушках с чупа-чупсом и тявкающей чихуахуа под боком.
— Ясно. Надо отказываться, короче.
— Да погоди ты. Я решу. Будешь должен, Гоблин.
— Окей, но лучше оформи... отказ от претензий на свою долю или как там. Миланке ничего не нужно, он же задолбают. Там и мать такая же... медвежья лапа.
***
Мать Саши отличалась неприятным презренным выражением лица Ивана Грозного, которым она смотрела на всех и словно называла мужчин "псы смердящие". Перехамить её удалось бы, наверное только молчаливому каратисту, который вместо слов сразу придушит и уложит одним ударом.
А её тридцатисемилетний сынуля Саша имел внешность чувственного херувима. Сейчас он стоял и смотрел на забулдыгу, который пробудил его от обморока.
Мертвенно бледный Саша понимал, что еще немного и он рухнет в новый обморок, опять ляжет в этот вонючий короб, но прикоснуться руками к изгаженному бортику контейнера, чтобы перелезть, он не мог и перепрыгнуть его тоже не представлялось возможным. Ему нужен был спасательный кран с крюком, который подцепит и перенесет. Поэтому Саша стоял, плотно сжав губы, и пытался дышать через нос.
Петрович вышел, глянул в окно поверх голов сотрудников, и оказался лишенным чувственности к мужикам, вроде мужа Миланы, потому, что сострадание на его лице не появилось.
Он взял Милу за плечи и повел осторожно в ее собственный кабинет.
— Не думай о нём. — ласково, как олимпийский мишка, сказал Петрович, — Он взрослый дядя. Крышка неплотно закрывалась, видишь? Выбрался, не волнуйся…
Высокий блондин с бровями домиком, бледно-голубыми глазами и чуть вьющимися волосами цвета пыльной пшеницы вызывал у Петровича ревность и жажду кров и, но у женского коллектива трепетный интерес даже после десяти минут неподвижного простоя.
Сифон к тому времени уже успокоился и заку рил. Шмотки были брендовые, он решил, что мужик просто под кайфом.
«С него можно снять костюмчик и часы, продать получится за приличную сумму» — подумал Сифон.
Решившись привлечь внимание, он свистнул.
Саша не отреагировал. Молча сдерживая позывы, он старался думать о море и запахе выброшенных на берег морских водорослей.
«Там на пляже бродили неприятные особы, а я все время думал о своей Милане - полностью здоровой, чистой, смешливой и тихой жене!» — пришла ему в голову хорошая мысль и он умудрился улыбнуться.
Эта безумная улыбка херувима убедила Сифона, что если мужика раз деть, он даже ничего не поймёт
А в голове у Александра происходила умственная деятельность. В том, что Мила согласится делать все, что он скажет, Саша раньше никогда не сомневался, но шел на уступки, отпускал её в грязь, в гости к родне. Ему было всё равно, что Мила умная, главное – она была красивая и чистюля, каких поискать. Когда двадцать лет назад мать получила от своего отца серьезное наследство, они сразу уехали в Москву, купили две квартиры и открыли свой бизнес. Саша был тогда очень рад, что девочка Мила приехала к нему, позвонила в дверь и своим тонким голосом спросила: «А Саша дома?»
«Милана была обязана следовать моим мужским решениям, а не беременеть от всяких — рассуждал Саша, — Я же, как Пигмалион сотворил из неё идеальную женщину и не планировал сотворять еще и ребенка».
Когда жена считала дни и пыталась от него заделать киндера, Саша ни словом, ни жестом не выдавал своего состояния. Только ночью, он делал вид, что умирает от боли в желудке или головы, чихал, кашлял, сидел в туалете или просто быстро отворачивался спать.
Подгузники Саше снились в кошмарах, а теперь он в них повалялся. Чего только ему не стоили эти страдания жены по несбывшейся мечте, но он же терпел. А теперь не знал, что делать, еще и бизнес с матерью, получается, под удар попал.
Более четверти часа Саша ждал спасения и додумался до того, что надо Милу украсть, как Петрович, только не домой тащить, а заточить в тайных хоромах.
«Никакого развода, пока не пройдет девять месяцев и она не оставит этого кричащего… пищащего… какающего в памперсы… чужого, абсолютно чужого чайлда. Мать сказала, что повитуху найдем и всё оформим, будто он того… снова… того… А там видно будет. Должно пройти еще три года, а потом развод, чтобы сделку не аннулировали».
Эти жестокие мысли его успокоили, поэтому, когда Сифон начал приближаться с прищуренными глазами, Александр сообразил, снял пиджак положил его на край контейнера и начал перелезать.
Впоследствии Саша будет вспоминать всё не очень отчетливо, но этот бомж, схватился за пиджак, пытаясь забрать его, а потом за руку Саши, пытаясь снять часы. Саша зачем то подпрыгнул, как перед прыжком в воду, но не солдатиком, а ласточкой и приземлился головой об асфальт стесав себе половину физиономии.
Заработав настоящее, а не поддельное сотрясение Саша отключился на несколько минут, потерял ориентир, оказался без пиджака, штанов и часов и очень обрадовался, увидев бегущую Катю и еще какого-то худого парня. В скорой помощи, которая появилась через положенные минуты, по настоящему травмированный Саша ехал с Катей. Девушка потной ладонью держала его пальцы и ухмылялась, болтая с санитаром пронзительно противным голосом, от которого болела голова. Саша не знал, как ему украсть Милану и вернуть её на прежнее место, но поздно вечером пришло решение. Пришло, навестило и ушло. Потом снова пришло, он осторожно взял мобильный.
— Мила! Не бросай меня! — сказал Саша в трубку.
— Саша, ты сам меня бросил. Ты меня предал и я тебя больше не люблю. — ответила Мила сонным голосом на фоне громкого мужского храпа. — Завтра я подам сама заявление, мы разводимя. Чао.
Минуту спустя возмущенный Саша ходил, держась за голову и покачиваясь по своей палате класса «Люкс» взад и вперёд, пытаясь сообразить как ему отмыть жену после этого чудовищного происшествия, обрести вновь покой и нирвану.
Прошло ещё несколько десятков минут, он сходил в уборную, в душ, помылся, брезгливо оглядываясь, выпил бисеп тол и лег на мягкую кровать, как в гостинице.
«Так, хорошо! - подумал Саша, - Я пока не в форме, надо быстрее соображать, что может остановить её от подачи заявления на развод завтра. Надо пропасть без вести и быть объявленным в розыск, вместе с ней. Сначала я исчезну из больницы, потом она! Точно!»
***
Мила на самом деле еще в офисе начала волноваться. Услышав фразы типа "Старуха, что ей от молодого парня надо?" она начала думать о том, что будет, если она Гришу быстро разочарует. Мила понятия не имела, как он жил до встречи с ней, какие девушки ему нравились, почему у них так быстро всё получилось. Еще в машине они долго целовались, а потом Петрович заехал за котом, которого вынесла на руках сестра. Волосы Милы была растрепаны, она ужасно стала стесняться его семьи, начала дрожать. Всё было сказочно хорошо, слишком, чтобы стать правдой.
— Все у нас с тобой будет отлично, едем домой.
— Да, конечно, Гриша. — рассеянно улыбалась она и едва дышала, думая о нём, бесстыдно рассматривая.
— Скажи, что со мной... не так? Тебе его жаль?
— Понимаешь... ты выпил... и потом сел за руль. — улыбнувшись оправдалась Мила.
— Прошло шесть часов, я был совершенно трезв. Мил, только не уходи от меня. Я не приятель на одну ночь, понимаешь? Не для зачатия ребенка, так нельзя.
— Нет, Гриш! Эй! Ты что? Почему ты так подумал?
— Чем я дал тебе повод... смотреть на меня с сожалением?
— Я думаю о твоей семье и о разнице в возрасте, только и всего.
— Нам недолго осталось работать в этом месте. Мы уйдем и больше никто не заметит, никто не скажет. Я прошу тебя только об этом не думай никогда. Не для того я столько времени хотел тебя. Наша свадьба будет как можно скорее!
Как только они вошли, кот рванул на диван и занял своё место, но любовь началась еще в коридоре, а продолжилась в душе. При первом прикосновении Мила почти потеряла сознание.
Ночью она тихонько, стараясь не разбудить Петровича, гладила мягкую шерстку его ласкового кота, трогала маленькие висячие ушки и сама нежилась от счастья, как тётя кошка на солнышке.
Спустя пять минут заснула под раскаты грома и снилось ей синее море, как они с Петровичем там ловят рыбу в лодочке. Гром гремел, светило солнце… Он поймал, а Мила улыбалась. Не поймала пока, но она знала, что очень скоро у неё в руках будет золотая или серебристая рыбка.
Утром Гриша понял, что он обнимает Милу, а Мила обнимает кота. Чуть не прослезился от счастья. Поднялся тихонько, выключил будильник, пошел делать кофе, витаминный напиток и бутерброды.
Жалко было её будить. Он подошёл, и вместо того, чтобы будить на работу, поправил одеяло и укрыл её получше.
За пять минут до выхода её разбудил кот…
***
Катерина прибежала в офис тоже опоздав на целых двадцать минут и уже собрала вокруг себя народ.
— Я хочу заставить Сашу развестись с женой и жениться на мне! Но он исчез! Исчез из больницы! Когда я утром приехала навестить его, Сашку уже все с собаками искали. » это было первое, что Мила и Петрович услышали, когда зашли в офис.
— Алена Ивановна! Видите, чем ваша помощь закончилась? Человек исчез! — поспешно вклинилась Светлана. — Да ему жена нужна, видите, как он … А Григорий ей не подходит.
— Тебе что ли подходит?— спросила Алена Ивановна усмехнувшись.
Светлана заметно скривила уголок рта. Глаза у неё стали, как шпиона, у которого нашли рацию и наивно спрашивают что это такое.
— Речь не обо мне, а о том, как неприличные женщины строят отношения на лжи и раз врате! — на этом слове она даже заикнулась. — Она стремится разрушить… разрушить… гармонию!
— Ты уже давно подсознательно стремишься к саморазрушению и самоедству, какая гармония, Света? Человек, клетки которого настолько голодны, что пожирают себя, скоро будет прозрачным, как.... жучиная кожа, фу.
— Милан, — скомандовал Алексей, выглянув из кабинета, — Надо кое что обсудить. Зайди.
— Предлагаю тебе, Мила, позвонить, узнать где он прячется, — заявила нервно Наталья. — Ты сама должна разобраться со своими отношениями, освободить человека.
— И сломать ему что-нибудь, нос, например, — пробормотал Дрюня, которому очень хотелось понравиться обновленному Петровичу и стать таким же мачо.
— Сама позвони, — огрызнулась Мила, которая немного забеспокоилась.
— Он оставил в больнице все вещи и оба мобильных! — усмехнулась Катя, — Если его найдут мертвым после этой тяжелейшей травмы, как ты думаешь, кого обвинят?
— Ко-го? — растеряно уточнила Мила у Алёны Ивановны.
— Могут Петровича, конечно. Косвенно. Непреднамеренно... А могут, ... кто его знает, кого? Катька, ты же была с ним в больнице? Вот тебя и обвинят!
— Ну уж нет! Это она довела! Мой Саша, мой бедный Саша — Катерина сделала трагическое лицо и прошла на своё место.
***
В то время как в офисе гадали, где может быть Саша, он ехал на дачу подруги своего инструктора по тантрической методике в её трясучем авто, морщась на кочках.
— Учти, мне нужно много спать и лечиться, — предупредил он Инессу, которая вела машину, как будто в первый раз нервно мотая головой по сторонам и вцепившись в руль мертвой хваткой. Голова Инессы, похожая на сдутый ребенком одуванчик, была острижена почти наголо, а в ушах мотались здоровые кольца.
Инесса кивнула.
— Охранять её будешь? Я плачу хорошие деньги!
Инесса кивнула еще раз.
— Ты что, немая? — догадался Саша и потрогал потный лоб. Его качало головокружение до сих пор, и до сих пор половина лица была перекрыта повязками, каждая кочка отдавалась головной болью, он откинул максимально сиденье и уставился на водителя.
— Немая или нет?
Инесса кивнула дважды.
— Повезло! Немой охранник! Это очень круто!
Она заехала на заправку, протянула к нему лапку с черными коготками птицы и серебряными кольцами с какой-то «свастикой».
Саша ей передал наличку.
После заправки заехали за одеждой и обувью китайского производства, омерзительно синтетической. Потом она подъехала к дому, похожему на теремок.
— Вот здесь-то мы и посмотрим, кто кого! – подумал Саша и криво усмехнулся.
***
Под конец рабочего дня, когда на улицах уже зажглись фонари, в офис приехала мать Александра. Она заполнила дверной проём, красное её пальто развевалось, а красная щель рта угрожающе приоткрывалась и закрывалась. Вид был у женщины был такой драматичный, словно ее сына похитили инопланетяне, сейчас он где-то расчленен в качестве эксперимента, а виновата в этом Милана. Её тихо позвали, она вышла, и тогда взъерошенная, злая фурия посмотрела в упор дикими глазами.
— Чтобы избежать погрома, выйдем, Милана. Поговорим.
Петрович трудился в подсобке с плеером в ушах, слушал музон, представлял следующую ночь. Он не успел, не узнал.
На улице Миле зажали рот и упаковали в машину.
С этого дня, так и не успевшая забеременеть Мила, познавшая счастье и огромное, достойное преимущество Петровича, оказалась под домашним арестом. Свекровь вывезла ее в какой-то незнакомый загородный теремок, а сумочка с телефоном осталась в её кабинете, и нежный плащик тоже.
Безутешный Петрович почти рыдал и матерился страшно, выпрашивая адрес матери супруга Миланы у зажатой в угол кадровички, которого у неё отродясь не бывало. Женщина она была пугливая, дала от страха адрес своего супруга, адрес матери своего супруга, место прописки Миланы, её группу кро ви с резус фактором, копию её диплома, две тысячи наличными (больше у неё не оказалось) и даже от страха вручила трудовую книжку Миланы, которая хранилась в сейфе.
Катерину закрыл у себя Алексей для пыток спирт ными напитками, дабы раскрепостить и выцыганить сведения, а Светлана важно объявила, что она обладает экстрасенсорными способностями, берет отгул и поможет Петровичу найти пропавшую невесту.
Слово «невеста» повлияло на Гришу, он жалобно взвыл, забегал, схватил огромный дырокол, плоскогубцы обжимные для проводов, моток кабеля, старый роутер с антеннами и крикнул, что ждёт её в машине. Там Светлана улеглась на заднем сиденье и начала шелестеть одеждой, на что Петрович, который ехал туда, не зная куда, не отреагировал до тех пор, пока его шеи не коснулась ледяная бледная рука.
ПРОДОЛЖЕНИЕ №12 ... НАЧАЛО ИСТОРИИ
