Сейчас Ильиничне 84 года. Четыре раза старушка собиралась на тот свет. Действительно болела, ложилась, требовала памперсы и бумагу для завещания. Что именно собиралась передать в наследство и кому, понять не удалось.
Квартира записана давно на меня (договор отчуждения), а больше у неё ничего нет. И родственников нет, кроме племянницы, которая и не показывается.
У нас и мысли не возникало ни о каком опекунстве. С Ильиничной дружила моя мама последние годы. Потихоньку помогали одинокой старушке где вещами, где продуктами. Когда мамы не стало, продолжали помогать, не бросать же. И не убудет.
Вдруг в один прекрасный день Ильинична попросила зайти меня с мужем. Торжественным голосом и с загадочным видом. Никакой задней мысли у нас не возникло. Удивились просто.
Ильинична предложила сесть и огорошила - она долго думала, кого выбрать опекунами. Двое соседей просили. Ещё в церкви, куда ходила, очень даже намекали. Но вот она прикинула и решила, что мы подходим лучше всех. Но есть одно условие - ремонт. Потому что квартира представляла весьма печальное зрелище: ободранные обои на стенах и всё кругом завалено хламом.
Хорошо, что мы сидели
Потому что категорически никакого "геморроя" не желали. В это время делали ремонт в своей квартире, который из косметического плавно перетёк в капитальный. И никого не нанимали, трудились вдвоём с мужем. По уши хватало. Сил и денег на второй элементарно не было. Дочь одна уехала, вторая развелась.
И собрались мы отказаться. Мало ремонта, зачем ещё ухаживать за чужим человеком? Квартира есть, а никакой необходимости корячиться - нет.
Но все друзья-знакомые сказали, что делаем глупость. Люди специально ищут стариков, чтобы оформить опекунство, а здесь само в руки плывёт. Квартира никогда не будет лишней.
Дольше всех сопротивлялась я, потому что совершенно не собиралась вешать обузу на шею. В конце-концов, добили. Прочитала, какие документы нужны. Формулировка "договор отчуждения" испугала, гораздо лучше "договор дарения с пожизненным проживанием". С этим и отправилась вдвоём с Ильиничной оформлять документы.
А там оказалась весьма неравнодушная нотариус
Посмотрела на документы и спросила Ильиничну, кем я для неё прихожусь. Соседка? Тогда не советует оформлять договор дарения. Казалось бы - ей какая разница?
Мы с Ильиничной зависли. А что тогда делать? Оказалось - договор отчуждения. Правда, Ильинична сказала, что пусть оформляет дарения, потому что полностью нам доверяет. Здесь уже я воспротивилась, чтобы не возникло позже мыслей и сомнений. Отчуждения, значит - отчуждения.
Впряглись мы с мужем ещё в один ремонт. Что из себя представляла квартира - страшно вспомнить. Ободранные обои - это цветочки. Всё пространство кругом было завалено хламом. И заботливо прикрыто простынями. Просто горы в комнате, прихожей, на балконе и на кухне.
Ильинична тащила в дом всё, что видела на улице или отдавали добрые люди. В церкви тоже от вещей не отказывалась.
Вот некоторые "сокровища": босоножки с оторванными каблуками, мужские стоптанные туфли, штук 10 облезлых сумок, обои неведомой давности в плесени. Ну и тому подобное. За каждую "драгоценность" Ильинична цеплялась.
Например - нашли неработающую лампу дневного света. Зачем? Принесла с улицы, вдруг её можно починить. Хорошо, дальше куда цеплять? Всё равно пусть лежит, авось пригодится.
Жила Ильинична одна, пенсия мизерная, надеяться не на кого. Вот и подбирала на всякий случай.
Помимо барахла, кругом хранились пакеты с целлофановыми кулёчками, старыми газетами, рекламами, скомканной бумагой. Даже и не помню уже, с чем ещё. Под вопли хозяйки разгребали. С обидами, зачем выбросили.
Причём, всё хорошее из дома Ильинична распродала в голодные годы. Набор столовых приборов, посуду, бокалы. Что имело ценность. Осталась даже без чайника, в ковшике воду кипятила. Купили ей необходимое.
Дальше драили саму квартиру, клеили обои, красили двери, меняли линолеум. За свои деньги, естественно. Лоджию вычистили полностью, поставили стеклопакет. Ильинична весьма удивилась, привыкла, что там ветер с дождём гуляют и снег зимой лежит. Занавески повесили вместо газет на стёклах.
И вещей натащили - футболки, рубашки, штаны, обувь, носки, куртки. Постельное бельё купили, одеяла, полотенца.
В общем, с ремонтом, наконец, разделались
Не совсем, ванную до сих пор не сделали. Но уже и времена другие, нет ни денег, ни времени. Зато каждую зиму обеспечиваем Ильиничну закрутками (я делаю и на её долю), картошкой и яблоками.
Разделались с ремонтом, не успели отдышаться - новая напасть. Вдруг начала Ильинична жаловаться на здоровье. Плохо и плохо. Сводили к врачу, сдали анализы и всякие УЗИ. Оказалось - давление. Выписали ей таблетки, посадили на диету, мы купили тонометр. И началась вторая часть "Марлезонского балета".
В упор Ильинична не понимала, что такое диета. Привыкла есть вкусненько, сладенько, жирненько. Единственное удовольствие в жизни.
Вторая проблема - ничего не смыслила в медицине
Что для нас выглядело весьма непривычно. Моя мама всю жизнь преподавала в мединституте, соответственно, достаточно и разбиралась. Понимала, что в организме происходит. Мы привыкли к врачам обращаться весьма редко.
Ильинична не соображала ничего. Нам не верила. Нашла у себя ишемическую болезнь сердца, почечную недостаточность и кучу всевозможных болячек.
На самом деле, мне бы её здоровье. Панкреатит, холецистит, пиелонефрит, больницы и три операции - это у меня. И ничего абсолютно - у Ильиничны. Единственная проблема - давление.
В этом плюс жизни для себя. Когда не тратила нервы на детей, не вскакивала по ночам, спала, сколько хотела. Отработала, пришла, покушала - отдыхала. Потому что все болезни - от нервов. Я практически весь "букет" получила в 90-е.
Здесь мы тоже столкнулись с огромной сложностью. Ильинична элементарно не понимала, что такое не выспались. Нам в три часа ночи вставать, в 12 к ней заходили, смотрели, предупреждали. В два часа ночи - звонок. Зайдите, что-то ей показалось. В 5 утра звонок - тоже нормально. Благо, что мобильный телефон тоже купили, стационарного у неё не было.
Давление
С великими трудностями посадили на диету Ильиничну. Каждый день лекции читали, объясняли сто раз одно и то же. Написали на бумаге, когда и какие таблетки пить. Бесполезно. Вчера пила, зачем сегодня?
А было ей действительно плохо. Давление поднималось, Ильинична впадала в панику, не соображала, что делать. Зато каждый час без конца измеряла и записывала в тетрадь. Раньше ничего не беспокоило, поэтому вдруг возникшая болячка пугала.
И сами сбрасывали это давление, и скорую иногда вызывали, если хорошо зашкаливало за 200.
Ильинична пребывала в шоке. Сидела на кровати целыми днями, записывала давление, при этом раскачивалась и бормотала: "Плохо, плохо, плохо".
Конечно, плохо, кто спорил. Но ещё хуже, когда себе внушать. И проводили мы с мужем бесконечные сеансы психотерапии. Заставляли вставать, Ильинична огрызалась. Типа вы не понимаете, что такое старость. Обижалась, грозила разорвать договор - да с превеликим удовольствием! Я бы сей секунд и аннулировала, несмотря на ремонт.
Но у мужа терпения больше
Это первый раз, когда Ильинична собралась на тот свет. Ничего слышать не хотела. Обвиняла, что просто не желаем ухаживать.
Но муж заставил вставать и ходить по комнате. Затем чайник вскипятить, кашу сварить. Заняться делом, а не "плохо-плохо-плохо". Возмущения пропускал мимо ушей.
И, наконец, выгнал Ильиничну на улицу, куда она вообще больше не планировала выходить. Сама удивилась, но стала гулять. Потихоньку развеялась. А заодно понемногу начинала нам доверять. Объяснили, что такое ишемическая болезнь сердца и почечная недостаточность. Вдолбили, что болячка у неё одна - давление, за которым нужно следить. Тем более, что и скорая наши слова подтверждала.
Вот сейчас точно не помню, но года два вся эта катавасия тянулась. Ильинична не вредничала специально. Впервые столкнулась с непонятной болезнью, а когда прыгает давление за 200, приятного мало.
И чтобы не растягивать дальше, продолжение напишу отдельно. Вот ЗДЕСЬ.
