Моллюски известны своей изобретательностью. Чего стоит одна только «железная улитка», адаптировавшаяся к адским условиям глубоководных оазисов, – температуре в момент наивысшей активности гейзера поднимающейся до 90 градусов, огромному давлению, агрессивному химическому составу воды, почти полному отсутствию кислорода. Но и в свете успехов крисомаллона удивительной находкой стал селящийся вблизи «чёрных курильщиков» на глубинах два-три километра осьминог, получивший название «вулканоктопус гидротермальный».
Вулканоктопус невелик. Средняя особь способна охватить щупальцами тарелку. При том, щупальца служат ему не только для захвата пищи – планктонных рачков и населяющих дно крабов, – но и для передвижения. Большей частью этот осьминог «ходит», среди колоний трёхметровых гигантских трубчатых червей. Плавает же этот моллюск плохо, вообще не используя водомёт.
...Но, в целом, осьминог, как осьминог. Что порождает вопрос, как ему удаётся выжить в среде столь негостеприимной? Железного панциря, как у улитки, у вулканоктопуса нет. Или он магией «горизонтального переноса» разжился где-то белками, способными выдерживать температуру до 90 градусов?
Вот, собственно, это самое интересное. Защита от большинства поражающих факторов глубинных оазисов осьминогу не нужна… Хотя тут стоило задаться правильными вопросами ещё раньше. Вулканоктопус охотится на крабов, на бокоплавов, делит территорию с гигантскими кольчатыми червями… Они все тоже неуязвимы для кипятка даже без железных панцирей?
Глубинные оазисы интереснейшие экосистемы, удивительные тем, что первичным ресурсом в них выступают не фотосинтезирующие водоросли, а хемосинтезирующие бактерии, способные выполнять свою работу только при условии постоянной подачи реагента – сероводорода, а значит, «тянущиеся» к его источнику – к жерлу подводного гейзера. При этом упускается из виду, что оазис не имеет чётких границ. Температура и концентрация сероводорода снижаются постепенно. Соответственно, постепенно же ультраэкстремальные условия вблизи жерла постепенно же переходят в просто экстремальные условия обычного морского дна.
...Собственно, можно сказать, что оазис, скорее, – если подразумевать часть населённую, – имеет форму кольца. В направлении от центра снижается количество пищи, но падает и масштаб вызовов. Гигантские черви занимают зону, где температура колеблется от 10 до 30 градусов, – и лишь если она ненадолго поднимается выше, запираются в своих трубках. Вулканоктопус температуру выше 10 градусов не любит, при 20-30 сбегает, а вообще, орудует больше на периферии, где вода может охлаждаться до всего 1 градуса.
И для него это не проблема. Концентрация сероводорода падает медленнее температуры, так что именно (и только) от отравления этим газом вулканоктопус защищён. Подвижность же позволяет ему добычу активно искать и находить…
Проблема «вулканического осьминога» в другом. Истинные аборигены оазисов не имеют естественных врагов (ибо селятся там, куда и вулканоктопус заходить не рискует). Осьминог же обитает там, куда могут ненадолго проникать и хищники внешнего мира. Поскольку же оружия у него нет, а размер невелик, в случае угрозы вулканоктопус вынужден отступать ближе к жерлу.
...И вот это вопрос, которому стоит уделить особое внимание. Бытующие в массах представления о глубинных оазисах неверны. Но виной тому отнюдь не «массы», а содержание посвящаемых эти удивительным экосистемам публикаций. Нет ничего удивительного в том, что у океанологов самый жадный интерес вызывали внутренние регионы оазисов, – с условиями максимально «не земными». Ближайшие окрестности подводных гейзеров изучали в первую очередь. Соответственно, их почти всегда и описывают.
Однако, оазис – больше. Собственно, можно сказать что каждый оазис неопределённо велик, поскольку не имеет чётких границ. Условия изменяются от центра (в данном случае, скорее, эпицентра) к периферии, постепенно переходя в условия «нормального» морского дна… Которые, в сущности, куда менее «нормальны», – хуже приспособлены для жизни, ввиду отсутствия энергии для синтеза, а значит и пищи. Иначе, окружающие «чёрные курильщики» участки не именовались бы оазисами.
Плавный переход от условий дна к условиям оазиса позволяет обитателям глубин постепенно повышать приспособленность. Благо – стимул адаптироваться есть. Все животные хотят есть, а на дне им есть нечего. Адаптация же будет менять их. Но тоже постепенно. Вулканоктопус не так уж странен на вид, и, в отличие от крисомаллона, похож на обычного осьминога.
И в определённом смысле оазис можно рассматривать, как экологическую воронку, затягивающую виды извне. Начав адаптацию, – пусть и только к ядовитому сероводороду, – осьминог приобретает способности вне оазиса бесполезные… Общеполезные же, напротив, утрачивает. У него теперь меньше врагов и конкурентов.
Покрутившись же на периферии, вид неизбежно соскользнёт глубже. Ведь по мере приближения к гейзерам безопасность (не считая безопасности от ядовитого кипятка) растёт, как и доступность пищи. Повышение приспособленности к экстремальным условиям тактически осмысленно, хотя и ведёт к проигрышу стратегически, – вид затягивается во всё менее конкурентную среду и теряет общую приспособленность.
