На следующий день, когда они вдвоем гуляли за домом, раздался звонок телефона, Алексей Тимофеевич ответил:
–Ты где? – услышала даже Юлия Михайловна громкий мужской голос.
– Я гуляю за домом.
И через пару минут Юлия увидела, как из-за угла выбежал мужчина и, оглядевшись, торопливо зашагал в их сторону:
– Как я испугался, – нервно вскричал он.
Алексей Тимофеевич, перебив его, сказал:
– Знакомься, Юленька, это мой сын Феликс. А это моя соседка Юленька, очень заботливая и внимательная, она помогает мне и гуляет со мной. Я теперь с ней …
Но сын резко перебил его:
– Костя пошел на поправку, папа, а Лиза, Лиза сегодня умерла.
Юлия тут же крепко взяла Алексея Тимофеевича под руку боясь за него, и только сейчас поняла, что так удивило ее в сыне соседа: он был бледен, а в его глазах было столько скорби и тоски, что даже ей, чужому им человеку, стало его до боли жалко.
И она вспомнила себя, тогда два года назад, когда ей сообщили о гибели сына, которого она воспитывала одна, так как муж ее ушел от них, когда сыну было семь месяцев, сказав что он не готов быть отцом, что они поторопились завести ребенка. Он тогда так и сказал "завести", как будто вел речь о котенке. Но она и одна смогла вырастить своего мальчика, а вот уберечь не смогла. Тогда, два года назад, Юля не нашла нужным сообщить несостоявшемуся отцу о смерти своего мальчика, он же от кого-то узнал об этом и позвонил ей, но она не ответила.
–У Юлии вот тоже… , с сыном… , – сказал зачем то Алексей Тимофеевич, и вдруг прислонился к забору.
И они вдвоем повели Алексея Тимофеевича домой, взяв его под руки.
Дома, немного придя в себя, он сказал сыну:
– У меня часть денег дома лежит, ты их забери, они тебе пригодятся.
– А я тебе твои таблетки принес, те старые, которые тебе выписывали, тогда… И я решил, что сейчас они тебе снова понадобятся, и купил.
Юлия Михайловна принесла воды и сказала:
– Вы, Феликс, не беспокойтесь, я тут за вашим отцом приглядывать буду. Работа у меня удаленная, поэтому я в любое время смогу прийти ему на помощь в случае необходимости.
– Сынок у меня тут и первое, и второе есть, садись пообедай. А то ведь я смотрю ты такой потерянный весь.
И он быстро разогрел сыну обед, а Юлия Михайловна распрощавшись ушла.
– Да горе, большое горе в семье, а главное неожиданное, и это самое страшное. Ах как же мне плакать хочется, – думала Юлия Михайловна, стоя на своем любимом месте справа у окна.
Именно отсюда она видела лавочку и проходящих людей, вот и Феликс прошел к машине и уехал домой, туда где только одиночество, горе и безнадежность.
– Ну почему отец не заставил его остаться здесь? Ведь там в одиночестве его сыну будет так тяжело.
И Юлия Михайловна опять вспомнила свое горе, понимая что горе-то оно у всех одинаковое: изматывающее, непоправимое, жестокое.
– Оно там, внутри, словно отравленная стрела, которая не только наносит рану, но и разъедает изнутри все: и тело, и разум, и веру и надежду.
Она застонала и отошла от окна.
Утром она тут же пошла к соседу. Выглядел он не слишком хорошо, видно не спал всю ночь.
– Алексей Тимофеевич, вы выпили те таблетки, что принес вам сын?
– Вчера перед сном выпил, но уснул только под утро.
Юлия Михайловна увидела лекарство на подоконнике, и положив перед ним, налила воды. А он опять сидел не шевелясь, как тогда, у подъезда, когда впервые его увидела. Накормив Алексея Тимофеевича и почти силой заставив его идти гулять, Юлия Михайловна произнесла:
– Ведь и мне стало лучше, я себя перестала чувствовать уставшей. А до наших прогулок я сразу по возвращению из магазина укладывалась на диван отдыхать. Теперь же у меня совсем нет желания прилечь после прогулки. Нельзя, нельзя вам расслабляться. Да понимаю, что пока вам тяжело… А каково сейчас родителям вашей снохи.
– У нее один отец, мать давно умерла.
– Так ему надо бы позвонить, поддержать.
И тот позвонил, и они со сватом целых полчаса изливали друг другу душу. А потом они решили, что пойдут сегодня в парк. Юлия Михайловна думала, что хождение вдоль забора скорее всего еще больше будет раздражать Алексея Тимофеевича. Но тот на прогулке “ушел в себя” и не хотел разговаривать.
Но, уже возвращаясь домой, он вдруг с горечью сказал:
– А ведь мне-то легче всех, я виноватым себя не чувствую, а каково свату и внуку, один попросил их приехать к нему, а второй попал в аварию.
– Так он не виновен в аварии, это же на них наехали.
– Все равно оба считают себя виновными, ведь внук выехал на пятнадцать минут позже, чем планировал, это мне сват сказал, – печально произнес Алексей Тимофеевич.
А потом были похороны.
Юлия Михайловна сказала Алексею Тимофеевичу:
– Если я вам нужна, то говорите, не стесняйтесь. Я помогу, у меня достаточно времени, я свою работу могу закончить и вечером.
Мне сын поможет, а вот сват что-то совсем пал духом, я думал Феликсу о нем сказать, но раз у тебя, Юля, есть возможность помочь, то я буду рад твоей заботе.
Длительное и тягостное мероприятие рвало душу, даже Юлии Михайловне. А мужчины хоть и держались уверенно, но было видно, что все они того и гляди потеряют последние силы. Вероятно и Феликс чувствовал себя не слишком хорошо. С трудом, но они все же выдержали, и на поминках слово смог сказать только Алексей Тимофеевич. Но ни его сын, ни отец покойной этого сделать не смогли. Правда Феликс нашел в себе силы произнести слова благодарности всем, кто пришел попрощаться с его покойной женой.
После поминок, поблагодарив Юлию Михайловну, Феликс сказал:
– Мы все сегодня поедем к нам, я не могу моих стариков одних оставить, слишком большое горе они сегодня перенесли. Да к тому же и к сыну надо заехать, он там лежит в полном неведении, ведь о похоронах матери мы ему пока не сообщали.
И она в одиночестве отправилась домой. На душе было тяжело и пусто. Да, она не знала покойную, но чувствовала, как страдают от ее ухода мужчины, растерянные, убитые горем, а главное терзающиеся своей не существующей виной.
– Ведь это судьба, жестокая, несправедливая, но неотвратимая.
С утра она стояла у окна и смотрела, как шел дождь. Юлия Михайловна радовалась тому, что вчера им повезло с погодой. И ей вдруг захотелось выговориться, нет только не по телефону, и сидя рядом с лучшей подругой. И она позвонила своей любимой Верочке.
– Привет, подруга, может увидимся?
– Ой, Юля, а как ты догадалась, что я в каком-то непонятном состоянии, словно меня подвесили где-то над бездной. До того тоскливо. Но не дома, не у тебя, не у меня я не хочу. Я хочу “в свет.”
И они договорились встретиться в торговом центре, побродить там, а потом посидеть где-нибудь в кафе, чтобы освободиться из плена нудной, унылой, словно всегда плачущей действительности, именнотак и охарактеризовала свою жизнь в последнее время Вера.
Шоппинг у них был не совсем настоящий, ведь они только “продавали глаза”, получая от этого несказанное удовольствие. Побродив часа два, они облюбовали себе местечко в кафе на первом этаже и, удобно расположившись там, заказали себе сначала стейк из индейки, а потом всяческие десерты, и так как просидели они там до самого вечера, то ужин дома не требовался. И только под конец их пиршества Юлия рассказала подруге о том, как она теперь живет.
– Дорогая моя, я за тебя рада, ведь то, что сейчас у тебя происходит, счастье. Ты теперь не одна, ты кому-то нужна А вот я после отъезда семьи дочери в Москву просто умираю от одиночества. Ведь моя младшая отдельно живет, у нее получилось купить себе квартиру, правда с моей помощью. Подскажи, где ты такого деда нашла.
– Ну, Вера, ты меня неправильно поняла, ведь у нас с ним лишь дружеские отношения, да и возраст у него ого-го, у него сын такого возраста как я.
– Вот и присмотрись…
– Что ты у него жена умерла, только вчера похоронили ее.
– Печально. Ладно мы больше не будем на эту тему сегодня беседовать. Давай лучше договоримся о походе в наш выставочный зал, там, говорят, сейчас выставка какая-то необыкновенно интересная.
– Да, надо обязательно сходить. Я ведь работаю почти целыми днями, дома работать, конечно, хорошо, но утомительно. Обязательно надо куда-то выбираться, но я со своим соседом буду, не могу пока его бросать.
– Так это еще лучше.
Теперь Вера следила за культурной жизнью города, а Юлия Михайловна и Алексей Тимофеевич составляли ей компанию. Вера быстро разговорила старика и выяснила, что они с женой оба преподавали в школе: он математику, а жена русский язык и литературу.
– Поэтому вы и стихов столько знаете? – радостно удивилась Юлия Михайловна.
Она любила, когда он сосед читал ей стихи. А теперь и вовсе конец их похода всегда был дома у Юлии Михайловны, где Алексей Тимофеевич читал обеим женщинам стихи.
Пролетел месяц, и его внука наконец-то выписали. Костя еще прихрамывал. Но это было временно, хуже было с его лицом, оно все было в шрамах. Вот тогда-то Вера и сказала, что ее младшая дочь работает в клинике пластической хирургии, она-то и организовала парню операцию, дед тоже принимал участие в этом деле, правда только в финансовом плане. Но за всеми этими делами он и Юлия Михайловна упустили из зоны своего внимания Феликса, а тот после смерти жены нашел утешение в спиртном. Первым заметил это Костя, и тут же сообщил деду, который немедленно переехал к сыну. А внук перебрался в его квартиру. Буквально через неделю Юлия Михайловна заметила, что очень часто видит Костю с младшей дочерью ее подруги Веры.
Однако с самой подругой они как-то вдруг перестали общаться, так как ее старшая дочь родила дочку, и Вера на время переехала к ней в Москву, где стала очень заботливой и внимательной бабушкой для своей внучки.
– Это временно, – говорила она Юле.
Но Юлия Михайловна очень сомневалась, что она вдруг возьмет и скажет своей дочери о том, что ее время вышло. И она постоянно смеялась над ней, спрашивая:
– Ну как, временная бабушка, дела?
А та отвечала:
– Вот до садика помогу, а там…
И Вера странно взмахивала рукой, словно собираясь танцевать.
– Вот этим жестом-то, Верочка дорогая, ты и показываешь, что все, теперь ты вечная бабушка, но счастливая, заботливая и любимая.
А вот самой Юлия Михайловне не хватало общения с Алексеем Тимофеевичем, который так и оставался у сына. Хотя тот со временем и пришел в себя после смерти жены, вернувшись к привычному образу жизни, благодаря постоянной опеке отца.
Уважаемые читатели, буду очень рада вашему вниманию к моему творчеству, ставьте лайки, пишите комментарии! Счастья вам и здоровья!
Читайте также:
Если бы молодость знала, если бы старость могла