Иван ЛУКИН учился на лётчика, воевал в пехоте и стал танкистом. Истории последних ветеранов собирает гомельский журналист Дима ЧЕРНЯВСКИЙ.
ЛИЦА ПОБЕДИТЕЛЕЙ
Авторский проект Дмитрия ЧЕРНЯВСКОГО, Гомель
Серия 40. На танке до Кёнигсберга
– Приятно будет увидеть свой танк? – интересуюсь у бывшего командира Т-34 Ивана Лукина.
– Конечно, – улыбается, убыстряя шаг, ветеран. – Это же моя родная тридцатьчетвёрка.
– Сильная была машина?
– Миномёты, пулемёты бьют, а кажется, будто орехи по башне стучат. Танку ничего. На то и броня. Огня не боялся. В Курской битве немцы пустили против нас «Тигры», «Пантеры» и «Фердинанды», а у нас тридцатьчетвёрки. И чем кончилось? Мы выстояли! Вот что за машины у нас были!
Когда захожу в квартиру Ивана Лукина, он уже одет и готов ехать в Гомельский областной музей военной славы, чтобы увидеть танк, на котором сражался на фронте.
– С вечера собирался, – ветеран поправляет галстук и шутливо добавляет: – Я для вас вроде как древний экспонат. Только вот о чём мне говорить? Нечего рассказывать. Не геройствовал. Воевал, как все, – застёгивая пальто, фронтовик спрашивает: – А без шапки нельзя?
– Всё-таки холодно на улице.
– Ладно, – соглашается Иван Афанасьевич.
– Вам помочь? – предлагаю, когда мы спускаемся по лестнице с четвёртого этажа.
– Не надо. Я ещё на танцы хожу. Недалеко от фонтана в нашем парке под гармонь отплясываю. В моём возрасте надо ходить на танцы.
– Сколько же вам лет?
– А мне 18! 19-й год.
– А по паспорту?
– Всего лишь 93, – ветеран бодро подходит к машине и, сев, захлопывает за собой дверь. – Ну, поехали!
В автомобиле Иван Лукин начинает вспоминать, как рос в детдоме в городе Старый Оскол. Никогда не видел ни отца, ни мать. Как учился в 7-й Сталинградской спецшколе ВВС, а затем в авиационном училище.
– Многие ребята моего поколения болели авиацией. Все хотели быть Чкаловыми, Водопьяновыми, – добавляет он.
А потом началась Великая Отечественная война.
– В 1942 году всех курсантов авиационного училища направили в пехотное. После трёхмесячной подготовки мне присвоили звание сержанта – и под Сталингр-р-рад! – с силой растягивает буквы ветеран. – На Донской фр-р-ронт под командованием Рокоссовского, в 1-ю гвардейскую армию. Воевал помощником командира пулемётного взвода.
– Не жалеете, что не стали лётчиком?
– На войне нас не спрашивали, кто кем хочет стать. Мы были пацанами, но всё же понимали: раз направили, значит, так надо. Нам приказали во что бы то ни стало отстоять город. А для этого нужны были люди. Всех, кого могли, собрали и бросили под Сталинград. Там воевали и моряки, и лётчики, кого только не было.
Ветеран на секунду замолкает и, будто вглядываясь в прошлое, продолжает:
– Страшные бои шли за город, страшные! Немцы бросили против нас всю свою силу. Помню морозный день, поле, снег, а на нём лежат... Ужасная картина. Почти все мои товарищи из авиационного училища пали под Сталинградом. Весь курс. Я сам под бомбёжку попал. Рядом со мной разорвался снаряд, и мне по ногам ударило глыбой мёрзлой земли. Контузило. Очнулся – ноги болят, не могу идти, а рядом здоровенная воронка. От пулемёта "Максим" ничего не осталось. Хорошо, санитарка подобрала и дотянула до медсанбата.
За разговором подъезжаем к музею. Направляемся к Т-34.
– Легко узнаете свою машину? – спрашиваю.
– Ну, наверное, – улыбается наивному вопросу Иван Лукин. – Да вот же он, вот он, красавец! Только я воевал с 76-миллиметровой пушкой, а здесь 85-ка, которая появилась ближе к концу войны.
– А как танкистом стали?
– После Сталинграда меня перевели под Москву в резерв. Неделя прошла, вторая, жду, думаю, придут и направят в авиацию. А потом пришли вербовщики, говорят: «Кто хочет в танковые войска?» Ну чего я буду сидеть, ждать? Нужно фашистов бить, а не отсиживаться. И я пошёл. Окончил Пушкинское танковое училище в Рыбинске, в звании младшего лейтенанта попал на 3-й Белорусский фронт в 120-ю танковую Оршанскую Краснознамённую ордена Кутузова бригаду. Освобождал Витебск, Борисов, Минск, Молодечно.
Иван Лукин снимает пальто, чтобы сфотографироваться с танком.
– Не замёрзнете?
– Да ну! Ребёнок я, что ли? – ветеран проводит ладонью по мёрзлой броне и смотрит на башню.
– В танке зимой, наверное, было холодно? – делаю предположение.
– Холодно? Да вы что?! Жарко! Особенно во время боя. Ещё как горячо! – Пока идёт фотосъёмка, Иван Афанасьевич стоит навытяжку, будто в строю, плотно сжав кулаки.
– Тяжело было воевать? – интересуюсь.
– Шёл в атаку ни о чём не думая. Состояние – море по колено. Одна команда – вперёд! Всё просто: враг в тебя целится, а ты в него. И кто кого, – помолчав, добавляет: – А пехотинцев много гибло. Как описать? Идёт танк, а за ним бойцы. Видишь, один бежит, упал, второй упал, третий... Пока танк доедет до немецких окопов, рядом с ним только горсть бойцов остаётся.
– Сами не боялись погибнуть?
– Мы о смерти не думали. Как так – погибать? У нас была мысль: «Вперёд, атаковать, добить фашистского зверя в его логове и водрузить знамя Победы над Рейхстагом». Это нам хорошо вложили в голову. Вот и всё! – Иван Лукин крепко сжимает губы. – Поэтому не задумываясь «утюжил» гусеницами немецкие окопы. Мстил за слёзы наших жён и матерей. А сколько под танком погибло фашистов, не считал.
Тяжело пришлось ветерану и на подступах к Кёнигсбергу.
– Фашисты защищали каждый дом. Били по Т-34 из фаустпатронов, – вспоминает фронтовик. – А я тогда командовал танковым взводом из трёх машин. Мы расчищали путь пехоте. И вот после очередного боя остановились на отдых. Неожиданно немец как влупил по башне. Слышу, механик-водитель кричит: «Товарищ лейтенант, заряжающий Пышкин убит!» А снаружи кто-то орёт: «Уходите, уходите!» Мы выскочили из танка. А он как рванёт! Башня взлетела на воздух. Видимо, взорвались снаряды. Ещё бы секунда – и всем крышка. В боях под Кёнигсбергом погиб и мой друг армянин Азик Асатрян. Как было дело? Танк подбили, стал он из люка вылезать, и тут немец из автомата – чирк! Так и повис Асатрян на башне. Мой дружок, – вздыхает фронтовик. – Вместе в училище были. После боя меня знакомый лейтенант подозвал: «Лукин, твоего товарища привезли». Вижу, стоит отбуксированный танк, а в нём весь погибший экипаж. Вот так было…
– Ну а письма вы получали на фронте? – решаю немного развеять трагические воспоминания.
– Писем мне никто не писал. Я ведь сирота. Помню, как солдаты рассказывали, что в нашей части был Константин Симонов. Он узнал историю о том, что жена одного офицера отправила ему письмо, где говорила, что встретила другого. А офицер к моменту получения письма погиб. Поэт решил написать по этому случаю стихотворение «Открытое письмо женщине из города Вичуга».
Иван Лукин читает наизусть поэтические строки довольно объёмного произведения:
– Я вас обязан известить,
что не дошло до адресата
письмо, что в ящик опустить
не постыдились вы когда-то…
Когда бойцов он поднимал
в атаку у руин вокзала,
тупая грубость ваших слов
его, по счастью, не терзала…
– На фронте все ждали писем. Они поддерживали солдат на войне, – добавляет ветеран.
– Ну а благодаря чему победили? – продолжаю беседу.
– Так сразу и не скажу, – задумывается Иван Афанасьевич. – Трусов я не видел. Все мы горели одним желанием – победить. Может, поэтому.
– А сам День Победы помните?
– Конечно! За окном услышал гром. Думаю – опять война. Выскочил: кто из пулемёта стреляет, кто из ракетницы палит. Кричат: «Победа! Победа!» В одном из танков было два снаряда, так мы ими в воздух выстрелили. Это был шквал огненной радости.
На обратном пути в машине Иван Лукин вспоминает, как с 1945-го по 1953 год служил в танковой части в Бобруйске. Демобилизовался в звании майора, а потом, окончив Гомельский педагогический институт имени В. П. Чкалова (ныне ГГУ имени Ф. Скорины), 40 лет проработал преподавателем физики.
– Среди моих учеников есть доктора наук, преподаватели, врачи и даже один генерал, – добавляет с гордостью в голосе Иван Лукин. – Ученики меня любили, и я их любил. Работал с удовольствием.
Машина тормозит у дома ветерана.
– Провожать меня не надо, – останавливает меня Иван Афанасьевич. – Я ещё пройдусь на свежем воздухе. Что-то такое разбередилось в душе, что-то давнее. Спустя годы кажется, это была и не война вовсе, а какая-то вроде игра. А как вспомнишь, сколько людей погибло, сколько трудностей перетерпели… Тяжело становится.
От редактора канала «Белорус и Я» Честно говоря, когда мы с Димой только начали транслировать его проект «Лица Победителей» в Дзен, и представить не могли, что найдутся «любители арифметики», которые начнут скрупулёзно высчитывать, сколько сейчас должно быть лет ветеранам – героям интервью, сколько им было, когда началась война и даже сколько, когда она закончилась. А потом радостно визжать в комментариях, что «автор облажался!»
Специально для таких «проДвинутых». Собирать интервью с ветеранами журналист газеты «Гомельские Ведомости» Дмитрий Чернявский начал ещё в 2014 году. То есть, в этом году проекту исполняется 10 лет, но он продолжается. За эти 10 лет Дима собрал уже больше 130 интервью. Проект, кроме собственно публикаций в газете, вылился в несколько фотовыставок, одна из которых прошла в стенах Государственной Думы РФ. В прошлом году по его материалам был издан альбом «Устами фронтовиков», обложкой которого мы начинаем все материалы Дзен-воплощения проекта. В мае проект "Устами фронтовиков" получил премию "Золотая литера" как лучший исторический проект в Республике Беларусь.
Тем же, кто пытается нас учить, что «негоже ставить интервью 2014 года», отвечу: такие интервью я ставил и ставить буду. Считаю, что их надо ставить и в 2024-м, и в 2034-м, и в 3334-м. Это живая память о величайшей трагедии, только сохранив её мы можем остаться людьми.
И математика (которую, как бывший студент мехмата МГУ, нежно люблю) здесь не причём.
Другие материалы проекта здесь:
Дмитрий ЧЕРНЯВСКИЙ, Гомель
Фото: Анна ПАЩЕНКО, waralbum.ru
© "Белорус и Я", 2025
