Евгений Пеки продолжил: «Обслуживал Алексей Михайлович не только Нижнюю Салму, но и еще четыре посёлка. Участковым был он уже два года. Выписавшись из госпиталя, после своего последнего ранения, полученного на втором Прибалтийском фронте возле Пилау, старшина Куревин прибыл для постановки на учёт в военкомат, там ему и предложили навести порядок на отдалённом от центра участке…
(часть 1 - https://dzen.ru/a/Z4UcNv5cWWrqQhpB)
Не будучи семьёй обременённым, думал он не долго, и, хотя сам был родом не из этих мест, дал своё согласие, поскольку жильё и мотоцикл пообещали ему сразу. Он ежедневно мотался по своему участку на мотоцикле, разбирал жалобы, утихомиривал дебоширов, ловил нечистых на руку граждан и был, что называется при своём деле.
Пацанов он тоже знал практически всех в лицо, многих помнил по именам и даже уличным прозвищам. Помогала феноменальная память разведчика, натренированная за годы войны.
Он притормозил возле бегущей в деревню со слезами на глазах девчонки и заглушил свой большой мотоцикл.
– А ну, стой! Куда так торопишься? Кто обидеть успел?
– Дяденька участковый, – затараторила Катюшка, – не задерживайте меня. Там возле второй зоны парни снаряды взрывать будут. Они еще не пришли, а Васятка огонь уже развёл, а снаряды уже в огонь положил, – тараторила запыхавшаяся девчонка. – Если взрыв будет, то могут парни пострадать. Я говорила не надо, а он всё равно развёл. Я бегу тётке сказать, чтоб они у Васятки костёр затушили.
– Ах, ты ж в твою дивизию, – выдохнул из себя участковый непонятную для девчонки присказку и, устремив свой взгляд в сторону зоны, заметил поднимающийся ввысь сизоватый дым костра.
Он топнул по торчащему из мотоцикла рычагу стартера, мотоцикл взревел и старшина покатил, на нём набирая скорость по грунтовке, которая вела в Ламбицы. Это было не совсем напрямую к костру, до которого было не больше двух километров, но не ехать же было по картофельному полю.
Минька и Ваньча возвращались из середины зоны по тропе, которую они, как это делали минёры, обозначили берёзовыми веточками. Конечно, откуда же им красные флажки было взять. Шли они с трофеями.
Было им, чем похвастаться перед деревенскими сверстниками. Были у них в корзинке патроны от разных систем оружия и русского и вражеского, числом поболее трёх десятков, кокарда с егерской финской фуражки, пуговицы от офицерского мундира и зажигалка в латунном корпусе.
Ваньча стал обладателем красивого портсигара, судя по всему, серебряного с выгравированной надписью внутри: «Toivotan teille onnea sodassa» (Я желаю тебе удачи на войне) .
Минька же аж задыхался от радости прижимая к груди настоящий пукко (финский нож) в коричневых фабричных ножнах с латунной головой льва на конце рукоятки. Такого не было ни у кого в округе.
Тут лёгкий ветерок донёс до них запах дыма от Васяткиного костра.
– Что он наделал!- в сердцах вскричал Минька, бежим, а то тол может от костра загореться.
– А не рванёт?- на бегу спросил у него Ваньча, которого увесистая корзина с добычей колотила по коленкам.
– Нет. Там взрывателя нет, – задыхаясь от бега, ответил приятель.
Картофельное поле, наконец, кончилось. Старшина милиции свернул с дороги поехал прямо на дым костра. Мотоцикл его ревел и полз неспешно по косогору, покрытому влажной луговиной, выбрасывая из-под заднего колеса клочья вырванной дернины.
Заметив подростков, которые подбежали к колючей проволоке, опоясывающей запретную зону, и стали пролезать под ней. Он еще больше добавил газу и двигался в сторону костра как в атаку.
Скорость мотоцикла из-за скользкой дернины была меньше, чем ему хотелось бы. Только прерывистый звук выхлопа из труб, слился теперь в сплошной рёв. Одновременно с этим участковый нажимал на сигнал и ругался трёхэтажным матом стараясь остановить нарушителей запрета.
Конечно, ребята заметили его мотоцикл и поняли, что едет старшина милиции к ним конкретно. Желание затушить костёр и тем самым остановить нарушение возросло у них в душе еще больше. Упали они лицом в землю, не добежав метров двадцать до костра со снарядами.
Увидев страшное, перекошенное злобой, выбритое лицо старшины со шрамом от осколка на правой щеке и пистолет «ТТ» в его правой руке, из которого, сквозь рёв мотоцикла, неслись хлопки выстрелов, они распластались на бугре, а до их сознания, наконец дошёл крик:
- Ложись, мать вашу! Застрелю!
Увидев, что его команда выполнена, Куревин сбросил газ и сунул пистолет в кобуру, управляя мотоциклом одной рукой.
В этот момент вдруг в костре полыхнуло ослепительно белое пламя огромной силы и раздался взрыв, взметнувший вверх и по сторонам клубы черного дыма и тучи песка. Взрывной волной в мгновение ока мотоцикл участкового перевернуло, а сам он, всплеснув руками, как тряпичная кукла, вылетев из седла, упал на зелёную траву косогора, раскинув руки и ноги.
Осколки снаряда, с визгом разлетелись в стороны, срезая ветки кустов и вонзаясь в стволы деревьев. Один из таких осколков вонзился в тело старшины, когда оно еще не успело соприкоснуться с землёй. Сталь вражеского снаряда проломила ему ключицу и перебила артерию. Сознание участкового выключилось.
Когда он снова открыл глаза, голова его лежала на коленях у Ваньчи, который гладил его по волосам и сквозь всхлипывания уговаривал:
- Дядя Лёша, только не умирай. Мы всё для тебя сделаем. Никогда сюда больше не пойдём. Только не умирай.
- Все живы?- тихо спросил участковый, с трудом шевеля уже начавшими синеть губами.
- Все, дядя Лёша, все –закивали головами подростки, роняя слезы на песок.
-Ну, и слава Богу.
Алая кровь вытекала из-под ключицы толчками, пропитывая материю синего мундира с орденскими колодками на груди. Неумолимо вместе с кровью уходила и жизнь, которой еще могло быть много.
В уходящем сознании его вдруг зафиксировались и стали чёткими на фоне ярко-синего неба два, словно плывущих в нём аиста, очевидно вспугнутые недавним взрывом.
– Не прав ты оказался, майор,- прошептал Алексей Куревин еле слышно.-Мы то надеялись, что уже всё. Сволочь война, меня всё же доконала.
Понятны слова были только ему. Ответил он на прощальную фразу начальника госпиталя при выписке,
– Отвоевался старшина, теперь война тебя не достанет.
Всё: и небо, и аисты в нем, и высокие зелёные сосны, вдруг стало уменьшаться как в бинокле, в который заглянули с обратной стороны, и закрутилось как в водовороте, а сердце замерло в сладкой истоме от этого полёта, который уносил в вечность…»
Для справки:
Рассказ Шустиковой З.В. только об одном из районов о разминировании в Карелии.
К июлю 1944 года на курсах Осоавиахима было подготовлено 44 младших инструктора по разминированию и свыше 1200 бойцов. Они все не являлись военнослужащими, хотя именовались бойцами и подчинялись приказу.
Командный состав (начальники команд, командиры взводов и отделений) и инструктора готовились по особой 300-часовой программе рядовые бойцы по 70-часовой.
Сложность работ по разминированию Заонежского района, да и по всей республике заключалась в том, что территория, в основном, была покрыта лесами, болотами, с обилием островов, преобладал каменистый грунт. Между населёнными пунктами не было хорошей связи.
Специальной одеждой и обувью бойцы-минёры не обеспечивались. Приходилось использовать брошенную финнами обувь и найденную в заброшенных домах. Однажды привезли
Трудности возникали из-за отсутствия документов о минных заграждениях финнов. После успешной партизанской операции на Большом Клименецком острове в январе 1942 г. финны значительно укрепили его восточное побережье.
Были построены блиндажи, дзоты, заминировано побережье и подступы к гарнизонам, сделаны проволочные заграждения и светоракетная сигнализация. Мины ставились на дорогах и по обочинам, в селах и деревнях и вокруг них. Были заминированы мосты, хозяйственные постройки, входы в жилые дома, печи, поля и огороды.
Финские сапёры были большими мастерами по установке мин-сюрпризов. Ими минировались кресла, комоды, сапоги и даже детские куклы.
В Заонежском районе было занято 3 осовиахимовских команды, всего 80 человек. Команда минеров состояла в среднем из 25 бойцов.
Одна из команд - это взвод под руководством Зинаиды Владимировны Шустиковой. Взвод состоял из трёх отделений по 7 бойцов в каждом. Во главе отделения – командир. Также в отряде находился сандружинник. Всего 27 человек, из них 23 женщины.
Возраст минёров-добровольцев был от 15 лет до 21 года.
Самой Зинаиде Владимировне в 1944 году было всего 20 лет.
Каждый член команды переносил на себе миноискатель и щуп, также необходимо было иметь при себе оградительные знаки (флажки, веревки), детонаторы, саперные пилы и топоры, компасы и котелки.
Так же доставляли хлопоты местные жители, которые, не обращая внимания на оставленные минёрами знаки, самовольно проходили в запретную зону, чтобы осмотреть свои дома, ходили в лес за ягодами и грибами и подрывались на минах.
Несмотря на трудности, потери товарищей, работа по разминированию района продолжалась. За период с 15 июля по 25 сентября 1944 года только в Заонежском районе было обследовано и разминировано территория 12 сельских советов.
К концу октября 1944 года была проверена и разминирована от взрывных единиц площадь в 2200 кв.км, обнаружено 80 минных полей, разминировано 19 населенных пунктов, проверено 474 населенных пункта, где не было обнаружено взрывоопасных единиц.
За это время было обезврежено: мин Т-35 – 29 шт., трубчатых финских – 6720 шт., осколочных ПДМ3 – 1367 шт., мин сюрпризов – 113 шт., полевых фугасов – 156 шт., подводных фугасов – 162 шт., камнемётов – 74 шт., противопехотных мин, снарядов, бомб – 119 шт.
Как свидетельствуют сохранившиеся архивные списки команд минёров, основную часть гражданского населения, привлечённого к этой опасной работе, составляли девушки и молодые женщины.
Работа в составе команд по разминированию не засчитывалась в трудовой стаж и не записывалась в трудовые книжки. Даже нагрудные знаки «Отличный минёр», грамоты Президиума Верховного Совета КФССР и Центрального совета Осовиахима не давали права на социальные льготы, которые имели ветераны Великой Отечественной войны.
Их вклад в восстановление республики во время еще продолжавшейся войны не был оценён государством по достоинству. Только спустя полвека после окончания войны минёров приравняли к её участникам.
Не все дожили до этого дня. Многие погибли при разминировании, их могилы по всему Заонежью – хоронили в лесах, на обочинах дорог. Выжившие перенесли колоссальные нагрузки как физические, так и эмоциональные.
За период с 1980 по 1990 год только в Суоярвском районе в результате подрыва боеприпасов погибло 12 и стало инвалидами 9 подростков…»
