Хотите начать немного разбираться в электронной музыке? Услышать первый танцевальный «эйсид-хаус» трек, познакомиться в общих чертах с тем, как устроены синтезаторы? Что такое reese bass, jungle и вообще bass-музыка, и что имелось в виду под термином «генеративная музыка» в 70-е? Сегодня тот день, чтобы это всё усвоить в простой доступной форме.
Моё знакомство с Максом Андрияновым косвенным образом связано с моей музыкальной деятельностью: наш барабанщик был тоже уроженцем Гжели как и Макс и был с ним тесно знаком. Макс не очень разговорчивый человек по натуре, но если его разговорить — он умеет рассказывать. Когда мы с ним впервые поговорили, оказалось, что у нас очень много общих музыкальных пересечений во вкусах, но, кроме этого он тоже пишет музыку и, оказалось, очень даже нестыдную! Поводом взять у него интервью послужил выход в свет его нового электронного альбома «Ночь», я разговаривал с ним ещё до релиза и об альбоме в тексте будет всё в будущем времени. Уж очень много работы было у меня в последнее время и подготовка текста к публикации изрядно затянулась, но музыка Макса, к счастью, за это время не успела морально устареть.
Я: Первый вопрос мой уже стал традиционным. Насколько у тебя была музыкальная семья?
Максим Андриянов: Относительно.
Начну с ближайшего ко мне родственника по музыкальной линии. Папа в юности был рок-музыкантом. Тогда были популярны ВИА. Папа играл на клавишах, на гитарах, но большее количество времени он играл в группе, которая называлась «КАБАК» — в аббревиатуре первые буквы фамилий участников коллектива — там он играл на барабанах. Помню момент из детства… Я в деревне Речицы родился, где Гжель. Гжель — это конгломерат деревень «Гжельский куст» — как местные это называют, где делают фарфоровую посуду. Так вот папа как-то приносит из местного ДК стойки с тарелками, барабаны — «играй сын» (смеётся). Но после службы в армии отец это дело забросил, однако, случилось продолжение. Папа, когда вышел на пенсию, купил сначала себе «двенадцатиструнку» хорошую. Ну как хорошую? Я в них не разбираюсь. Это у него такая давнишняя мечта была: в юности он играл на гитаре, которую ему подарил дядька и это была «семиструнка». Но какая «семиструнка» для парня, который любит The Beatles? Он её переделал под шесть струн. А потом его кто-то надоумил, что «двенадцатиструнка» звучит ещё богаче, типа, ты неправильно переделал (смеётся). Он переделал её ещё раз в «двенадцатиструнку» — получилась такая вот самопальная гитара. Как может звучать самопальная гитара? Вот на пенсии он уже себе выбрал настоящую двенадцатиструнную гитару в магазине. Это было сначала. А потом я как-то к нему приезжаю — у него стоит комбик и электрогитара. Конечно, из разряда простых — китайский Cort, очень похожа на «Лес Пол».
Я: Они сейчас собираются, играют?
Максим Андриянов: Нет, не собираются. Один что-то играет для себя.
Дед у меня тоже музыкантом был. Если мы с отцом родились в Гжели, то дед как раз из понаехавших в Гжель — он приехал из Шатурского района Подмосковья, из Мещёры, из лесного края. Они приехали со своим отцом — моим прадедом. И вот дедушка, будучи отменным гармонистом, так и добивался сердца моей бабушки . И дедушка, кстати, до довольно почтенного возраста играл на этой гармони — у меня даже записи есть. Я его записывал на какой-то отвратительный однокассетник производства компании “Sanyo”. Среди мелодий, которые он играл… Что ты ждёшь от деда? Сейчас он сыграет тебе чего-нибудь русское. А начинает играть, слушаешь какие-то немецкие мелодии улавливаешь. Это, знаешь, как аналогия с фильмом «Покровские ворота» — там у Саввы Игнатича немецкие мелодии, потому что он войну прошёл, а мой дед помоложе — он Великую Отечественную не захватил, а участвовал в подавлениях «контрреволюционных» восстаний в Венгрии и, видимо, там он этого понахватался.
Женская линия у меня не очень музыкальная, хотя, недавно мама призналась в своей любви к The Beatles, о которой я не подозревал.
Я: А у тебя когда появился собственный интерес к музыке?
Максим Андриянов: Ну это по наследству от папы, конечно, передалось. У нас дома всякие и «винилы», и «бобины», и потом кассеты, и потом даже CD были. Папа у меня всегда музыкой был увлечён. Даже есть фотка, где мне три-четыре года — у меня огромные какие-то советские наушники.
Папа говорит: «вот ты там The Beatles слушаешь» — папа старался, чтобы я был музыкальным человеком. Со временем его интересы перетекали в мои.
Я взрослел, появлялся протест — у меня другие появлялись кумиры, отличные от кумиров родителей. 95-й, 96-й год — это радио Максимум и ты сидишь за двухкассетником с наушниками и ловишь новую музыку: в деревне, естественно, не продавались никакие кассеты. Либо ты записываешь с радио, либо вымениваешь у кого-то из друзей. Ну и то, что там по радио Максимум тогда крутили — то и слушал. Это был, преимущественно, зарубежный поп-рок. Из тех героев, которые для меня до сих пор герои — это The Smashing Pumpkins и их великолепный лидер Билли Корган. Прекрасный музыкант, но отвратительный человек (смеётся). И обладатель специфического вокала.
Что тогда ещё было популярно? Radiohead, Oasis… — вся вот эта вот музыка 90-х. Глубоко я тогда, естественно, не копал. Потом MTV появилось. Там уже как-то поразнообразнее было. Если помнишь, в конце 90-х MTV был довольно крутым каналом: они не стеснялись нести культуру в массы и довольно много оттуда черпалось. Помню, там были увлечённые музыкой ведущие: Александр Анатольевич, Тутта Ларсен и т. д.
То есть были какие-то неслучайные люди, которых не за красивую внешность туда поставили, а люди, которые несли определённую миссию. В это время я для себя открыл Massive Attack, Bjork и всё такое. Тоже, скажем, не сильно глубоко, но уже поглубже, чем радио Максимум.
А потом, уже когда интернет дошёл до деревни… Но он не сразу дошёл и не сразу в хорошем качестве. Помню такие моменты, как dialup-соединение, и ты качаешь часов шесть один альбом весом в 100 Мегабайт и это, прям, такой улов! Потом, естественно, слушаешь этот альбом «до дыр», как когда-то CD свежекупленный.
Кстати, да — про CD отдельная ещё история. Если сам я покупал пиратские CD, то, иногда, когда просил отца, когда он ехал по работе, купить мне что-нибудь конкретное. Он в ларьках не покупал — шёл в магазин «Союз» и брал там фирменный диск вот с этими шикарными буклетами… Например, когда мне было 14 лет и я выпросил у него альбом Depeche mode «Ultra» — там буклет — я выучил тексты всех песен, даже тех, которые мне не особо нравились.
Так вот сначала диски, диски, диски, потом mp3-диски, на которых все альбомы одной группы. Например, мне нравилась песня у Foo Fighters «Everlong» — быстрая, красивая такая — идеальный поп-рок хит.
И я ради этой песни купил mp3-диск. Эта песня там была, естественно. Но благодаря этой покупке, я познакомился ещё с группой Nirvana! (смеётся) Потому что они там бонусом шли. Помню сырой, то ли осенний, то ли зимний вечер, наушники, я куда-то иду в промозглую погоду, а там бушует Курт Кобейн, наверное альбом «In Utero». Такие открытия ещё были.
Я: Друзья у тебя тоже музыкой увлекались?
Максим Андриянов: Увлекались. У меня одна компания была, где совсем не увлекались, была компания — все электронщики, слушали драм-энд-бэйс всякий там, хаус, но была и компания друзей, которые были на одной волне со мной — то Limp Bizkit слушали, то Nirvana, или Oasis.
Я: То есть, кроме рока ты и электронную музыку в то время начал уже слушать?
Максим Андриянов: Кстати, на радио Максимум электронной музыки тоже много крутилось. Не такой нишевой может быть, какую сейчас слушаю, а довольно популярной, типа Chemical Brothers, Prodigy, Fatboy Slim, те же самые Massive Attack, ну и так далее. Для меня это та же рок-музыка, только с другими инструментами: те же вокальные партии, структура песен как в роке.
Первая электронная группа, которая была сделана по другим стандартам и шаблонам, которую я услышал — это была группа Underworld. Если ты смотрел фильм «Trainspotting» (На игле), там был очень щемящий душу момент, когда главный герой, кинул своих друзей на бабки, и сваливает в какой-то условный Амстердам из прогнившего Лондона и всё у него будет хорошо. И значит, там на заднем плане играют эти воодушевляющие три аккорда из композиции «Born Slippy (Nuxx)» группы Underworld, колотящий 4х4 ровный бит, а композиция построена довольно авангардно для популярной электронной музыки — это не похоже ни на Prodigy, ни на Chemical Brothers.
Структуры там как таковой нету: она начинается с этих трёх мажорных аккордов, потом появляется этот ровный ритм, а потом исчезает всё, кроме ритма и там такой параноидальный вокал Карла Хайда — вокалиста Underworld (их там два участника: Рик Смит — это гуру электроники и Карл Хайд — вокалист, который довольно интересный вокалист: он не поёт, а пропевает такие лозунги-кричалки, что-то воодушевляющее). И вот он там под этот грохочущий ритм без какой бы то ни было гармонической поддержки кричит: «lager, lager, lager…» — пиво (смеётся). Там нет глубокого смысла, там про пиво. Он, конечно, потом говорил, что трек для него очень важный, потому что он боролся с алкогольной зависимостью — там тоже какая-то предыстория у всего этого была. Трек довольно интересный и для меня это было что-то новое: это было не похоже ни на что из поп-музыки. Кстати, полная версия трека длится около 11 минут, он постоянно изменяется не возвращаясь ни к одному из своих состояний. Так вот группа Underworld и их альбомы:
они немножко подправили мою картинку музыкального восприятия.
В принципе, это было необычно вообще для электронной музыки, не только для меня. У этих двух человек: Карла Хайда и Рика Смита в 80-х тоже была группа Underworld (сначала они по-другому назывались), выпустившая два синти-поп альбома. Ничего особенного, как Depeche Mode, только на семь граней хуже. Если послушать эти альбомы сейчас, можно сказать, что странно, что они вообще хоть чего-то смогли добиться — вообще неинтересная музыка. А тогда, как раз в конце 80-х, происходила рейв-революция — “эйсид хаус” пришёл из США в Европу, всех удивил и зажил там своей жизнью и Англия стала эпицентром электронной музыки. Underworld, увидев этот новый тренд, — они были этим достаточно ошеломлены — познакомились с каким-то молодым ди-джеем. Сказали: «парень нас прёт, хотим так же, объясни как это делать». Парня звали Даррен Эмерсон. И в качестве трио они начали делать уже совершенно другую музыку по мотивам «эйсид-хауса», но как люди с музыкальным бэкграундом, со сформированным музыкальным видением они уже не делали шаблонный эйсид-хаус, а сразу начали делать что-то своё уникальное. У них где-то применяются интересные гармонии, где-то они что-то сэмплировали чужое… Они бы, наверное, не стали суперзвёздами, если бы не было фильма «Trainspotting», если бы не попало два их трека в этот фильм, который в своё время пошумел, тем не менее героями одного хита они не стали: в дальнейшем выпускали классные альбомы, которые и критики ценили. Есть офигеннийшая видеозапись их выступления 98-го года — их живое выступление. Огромный микшерский пульт, где одновременно проигрываются лупы из какого-то конкретного трека и они плавненько выводят их на пульте: всё синхронизировано по BPM у них. Но это очень классно выглядит из-за энергии вокалиста Карла Хайда — он очень необычно танцует.
И вот, наверное, после того как я их наслушался, я и подумал, что мне самому нужно что-то такое попробовать. Помню, папа мне купил первый мой компьютер — Pentium II — по тем временам тачка — вообще огонь! Я за игрушками поехал на развалы и там наткнулся на диск с названием «Учись музыку делать сам». Когда привёз домой и начал разбираться, там оказалась какая-то неработающая версия Cubase, но среди прочего оказалась программа ReBirth — это эмуляция роландовского синтезатора TB-303. Я, кстати, его применил очень обильно в новом альбоме. Roland TB-303 — это коробка, размером 50х30, придумана была для рок-гитаристов — её задача была быть бас-аккомпанементом при занятиях на гитаре.
Я не знаю на что рассчитывали инженеры компании Roland когда её придумывали — по сути там можно запрограммировать петлю баса только на 16 шагов — один такт. Я не представляю какому гитаристу может быть полезен аккомпанемент на один такт, может только фанковому. Поэтому этот TB-303 почти сразу и умер смертью храбрых, потому что не был востребован, пока не началась рейв-революция. Один из первых и главных хитов эйсид-хаус музыки, родившийся по-моему в Детройте — “Acid Tracks” — он использовал как раз этот TB-303, но абсолютно не по назначению. Из звука убрали весь низ и добавили дисторшн. Получился как бы гитарный перегруженный звук, но на электронный лад.
Программа ReBirth была устроена в виде стойки эффектов — “евро-рэк”. Визуально выглядит как рэк-стойка со вставленными железными приборами в неё. В комплекте было два эмулятора TB-303, чуть ниже TR-808 — это знаменитая драм-машина от того же Roland, наверное, половина треков техно музыки написана с её помощью — там такая мягкая на ощупь бочка, очень красивая и синтезированные, отвратительные на мой взгляд, звуки снэир-драм.
Ниже был блок TR-909 — это новая версия роландовской версии драм-машины, на ней записана остальная половина всей хаус-музыки (смеётся).
Все три инструмента для электронной музыки — это легенды. Кстати, эти девайсы сейчас делают в бутик-версиях — уменьшенные, но с полным сохранённым функционалом. Кстати, оригинальные аналоговые TB-303 сейчас стоят очень дорого, а когда-то продавались за бесценок. Так вот с этих инструментов и моя музыкальная карьера началась. В этой программке как-то можно было обходиться четырьмя инструментами и делать полноценные треки. В ней я делал какие-то петли, вырезал их и в Adobe Audition их склеивал, добавлял пространственные эффекты, дилэй.
Потом, учась в институте, я встретил единомышленника Лёшу Кулешова. Лёша был уже продвинутым музыкальным продюсером — у электронщиков такое ужасное слово в ходу (смеётся). Он был уже в тусовке, у него были какие-то там вечеринки — он где-то «ди-джеил». Соответственно, у него был широкий круг общения. Он познакомил меня с другим, более профессиональным, инструментом уже. Эта самая прога — ReBirth — была сделана ай-тишной скандинавской конторой, которая называлась Propellerheads — созвучно известной электронной группе. После того, как они сделали эту маленькую программку ReBirth, естественно, со всеми авторскими отчислениями компании Roland, они заморочились сделать настоящий DAW (Digital Audio Workstation) для электронной музыки. Так вот Алексей подсадил меня на этот Reason — так она называлась, помню, была тогда версия 2.0, сейчас уже 12-я — и это до сих пор мой основной инструмент.
Я: Чем эта DAW отличается от других?
Максим Андриянов: На тот момент она очень сильно отличалась, потому что в то время все DAW использовали VST-инструменты, а Reason VST-инструменты не использовали: во главу угла производитель поставил надёжность. В программе была своя виртуальная евро-рэк стойка с инструментами. Там были: синтезаторы, драм-машины, эффекты. Из синтезаторов там был один на основе TB-303 — басовый генератор, один на основе FM-синтеза, один на основе «грейн-синтеза»... «Грейн-синтез», или гранулярный синтез — это когда ты берёшь уже готовый кусочек какого-то предзаписанного звука и уже работаешь с ним. «Грэйнтэйбл» правильно называется. Со временем Reason развивался и я развивался вместе с ним.
Я: В итоге это пришло к тому стандарту DAW, что мы имеем сейчас?
Максим Андриянов: Да, они сдались. На какой-то версии они включили поддержку сторонних VST-инструментов, сделав специальный виртуальный рэк-инструмент. VST работали без косяков, кстати. А в какой-то момент и свои, встроенные в программу инструменты, стали выпускать как VST для других DAW. Сейчас в Reason функционал как в условном Cubase, но за двадцать с лишним лет они наделали кучу крутых инструментов — я до сих пор с удовольствием ими пользуюсь и не хочу ничего менять. Например, лет 5-10 тому назад вернулась мода на модульные синтезаторы — это когда синтезаторы собираются из отдельных блоков-модулей, разложенных на столе и соединённых проводами. Сначала идёт блок генератора тона, потом какой-то фильтр, потом какой-нибудь эффект, например, дилэй и т.д. Суть модульного синтеза в том, что ты покупаешь эти модули отдельно, монтируешь либо в евро-рэк, либо прямо на столе (Buchla-система). Так вот ребята из Propellerheads не поленились и создали внутри своей DAW эмуляцию такого модульного синтезатора. Он не совсем там и нужен был, но эти парни настолько больны идеей, что реализовали и это внутри своей станции. Если ты помнишь, у Брайана Ино было в своё время увлечение так называемой «генеративной музыкой». В чём суть генеративной музыки? Ты берёшь тон-генератор, выдаёшь на нём какой-то импульс, с помощью остальных модулей ты чего-то там крутишь, причём каждые наслоения эффектов уже создают обратные связи и могут зацикливаться, то есть созданный изначально звук уже постоянно изменяется, иногда не возвращаясь к исходному состоянию. То есть ты запустил какой-то импульс, накрутил настройки на модулях, а дальше это всё уже живёт своей жизнью.
Я: О да, слышал об их экспериментах с Робертом Фриппом с применением двух последовательно соединённых катушечных магнитофонов. Получился эффект, позже названный фриппертроником — они с Фриппом выпустили первый альбом таких экспериментов ещё в 1973-м году. Пластинка называлась "(No Pussyfooting)". Там что-то похожее на то, о чём ты рассказываешь у них уже получалось.
Максим Андриянов: Ино, на самом деле, столько идей напридумывал! Я тут недавно открыл для себя группу Talking Heads. Я к музыке 80-х всегда довольно прохладно относился во многом из-за всякого клишированного синти-попа. Но со временем смягчился и начал проникать в в эту музыку — некоторые открытия до сих пор со мной случаются. Мне подруга дала почитать книгу Дэвида Бирна «Как работает музыка». Он совсем кратко пишет и о Talking Heads, — в предисловии пишет, что книжка не об этом: «я поделюсь опытом о том, как работает музыка». Там много интересного о музыке — рекомендую прочитать, но вот в той главе, где он пишет о музыке Talking Heads, он пишет как на него повлияла работа с Брайаном Ино. На Talking Heads Ино повлиял таким образом, что обратил их внимание на корневую африканскую полиритмию. Так вот, два их самых выдающихся альбома созданы под влиянием этой африканской полиритмии. Там, как правило, идёт достаточно короткий закольцованный риф на бас-гитаре на который накладываются куплеты, припевы, какие-то соло, проигрыши. При этом сохраняется этот постоянный грув, который тебя всё затягивает и затягивает. Сверху меняются какие-то там тона, как будто погода меняется, плывут какие-то облака, то солнышко, то дождь, а ты стоишь на месте в одной точке, где ты уверен, что грув не сменится. Это схоже со многими приёмами электронной музыки, но там это не воспринимается как электронная музыка, как что-то репетитативное. Ино вот так повлиял на музыку Talking Heads. Ино крутой!
Я как о генеративной музыке и узнал то? Начал в Reason осваивать этот модульный синтезатор и полез на какой-то то ли форум, то ли паблик в ВК, где общаются мои коллеги, которые используют для работы тот же самый Reason. Спрашиваю: что за инструмент, я не понимаю как с ним работать. Там ты даёшь импульс, а дальше он играет. Ты даже “стоп” нажимаешь, а он продолжает жить своей жизнью. А мне отвечают: ты что не понимаешь, что это генеративная музыка? — иди почитай. Так я и узнал об этом впервые. Так вот среди этих модулей, могут быть не только стандартные модули классических синтезаторов, а могут быть различные гармонайзеры, арпеджиаторы, секвенсоры, которые в свою очередь можно подключить так, что они будут влиять на другие модули. То есть у тебя искажается не только тембр изначального импульса, а уже и тональная и гармоническая составляющая. И если ты не совсем контрол-фрик как я, которому нужно всё контролировать, ты позволяешь этому жить, ты это записываешь и вставляешь куда-нибудь в треки.
Я: Слушай, а что ты имеешь в виду под тем, что ты контрол-фрик? Тебе надо всё контролировать?
Максим Андриянов: Да. Мне нужно контролировать каждый поворот моей музыкальной композиции, я должен быть уверен, что в следующую секунду она прозвучит вот так вот — и давайте без сюрпризов. Я пытаюсь от этого избавиться, не потому, что я сам себе надоел, а потому, что мне кажется, что из этого может получиться что-то интересное, что-то новое.
Кстати то, что из этого получается, можно послушать у электронного музыканта, которого зовут Four Tet.
Он на своих альбомах и каких-то синглах очень обильно использует Buchla-систему модульного синтеза и у него очень необычный звук. Привычных в нашем понимании мелодий там нет — там этот извивающийся модуляр и плюс какой-то сэмплированный ритм. Скорее всего записано это какими-то лайв-джемами: он от модуляра добился какой-то любви и записал это пока там красиво, наложил на это всё ритм и бас — получилась довольно небанальная музыка. Вообще, это популярно сейчас: многие музыканты используют это. Floating Points, например. Он тоже обильно использует Buchla-систему (модуляр производства Buchla). Есть много видео из его студии, где он объясняет как всё это работает. (Ссылка на Ютюб)
Надо понимать, что парень изначально нейробиолог, то есть нормальный британский учёный (смеётся). Очень умный парень, поэтому когда он там на видео объясняет ты один хрен ничего не понимаешь. Он тоже довольно интересных звуков там добивается для своих более электронных треков. Знаменитый уже эксперимент с Pharoah Sanders и Лондонским симфоническим оркестром — это уже из разряда, наверное, новой академической музыки. Или не академической музыки, а чего-то такого…
Я: Ну, кстати, Promises — это без сомнения концептуальная музыка, но при этом она очень мелодична. Альбом звучит на одном дыхании и очень естественно, несмотря на всевозможные эксперименты со звучанием.
Максим Андриянов: Красиво, да. Ну вообще у него много красивых треков. Он изначально выпускал синглы «сухой электроники», ориентированные на танцпол, а первый альбом, который у него вышел — «Elaenia» — это была совершенно другая музыка. Это было довольно неожиданно для тех, кто его знал как музыканта. Он Grammy не получил за него, но, по-моему, номинация была. Какие-то призы британские он точно получил. Так вот, на альбоме было немного какого-то джаз-фьюжн, немного этой игры с модульными синтезаторами, там довольно много живых инструментов: живые барабаны, бас-гитара, скрипка…
У парня бэкграунд: он ещё академическую музыку изучал: нейробиолог, любит модульные синтезаторы и плюс у него музыкальное образование. Один из основных моих героев сейчас: очень его люблю, каждый раз с замиранием сердца жду, что он нового выдаст.
Я: Давай немного обновим вектор разговора. В каком институте ты учился?
Максим Андриянов: Там много всего (смеётся). Родители определили для меня будущее юриста, когда я был десятиклассником. Я получил образование юриста. К курсу третьему я уже понял, что юристом я не буду, но и понимания кем я хочу быть у меня тоже тогда ещё не было. Параллельно я ещё второе высшее получал — я дипломированный преподаватель английского языка. Позже я получил степень кандидата экономических наук, но это больше была борьба с призывом в армию. В итоге я продолжительное время работал в различных НИИ, связанных с оборонной промышленностью. Я там не технической работой занимался, а, в основном, юридическими и экономическими вопросами. В организациях такого толка это называется плановый отдел. Потом я работал в Институте стандартизации, в подразделении, которое занималось распространением ГОСТов, но бесплатно по запросу госорганов, судов и т.д. Там я года два проработал. Потом поработал в авиации. Всё это была примерно одного профиля работа. А потом я резко сменил профиль деятельности, перейдя на работу к своему другу, с которым я познакомился в одном походе. Мы стояли с палатками у моря — идёт парень. Первое, что он нам говорит: «парни, вы вроде нормальные, можно я рядом с вами палатку поставлю?» «Ставь, конечно». Мы с Арсением слово за слово — он оказался музыкантом, барабанщиком и вообще интересным человеком. После этого мы продолжали поддерживать общение периодически. В какой-то момент он позвал меня к нему работать на замену уволившегося человека. Занимаюсь сейчас испытаниями продукции, которая используется для атомной промышленности.
Я: А увлечение туризмом у тебя когда началось?
Максим Андриянов: Где-то в 2015-м, или в 2016-м году. Ещё в 2008-м году, когда я работал в магазине запчастей — а у меня был и такой весьма непродолжительный опыт — я прочитал какую-то статью про Адыгею, или фотографии увидел — подумал: вот какие-то крутые люди туда ездят. А Адыгея — это горный регион, окружённый со всех сторон Краснодарским краем. Для меня она казалась царством Инков в Перу — какая-то магия. Тогда такая вот мысль засела. А когда появились деньги и возможность, и время, я подумал: а чего бы и не да? И не имея никакого особого опыта, я почитал про Адыгею, нашёл маршрут — кстати, популярный ещё со сталинских времён — маршрут «большая тридцатка».
Я: О, я ходил по нему! А ты с группой ходил?
Максим Андриянов: Один пошёл! Хотелось, чтобы true. Пока собирался, мне написал старый друг Андрюха — тоже предложил куда-то сходить с палаткой. Он подтянул ещё одного товарища со своей работы. И вот мы три «зелёных», без всякого опыта пошли. Маршрут был к нам благосклонен: погода была прекрасная. Сходили — мне понравилось. Андрюхе не понравилось. Я им сразу сказал: я везде прочитал, что самое главное в походе — это обувь. Я себе купил какие-то крутые походные ботинки, парни купили кеды. Естественно на камнях тропы они себе натёрли мозолей прямо на стопе и к четвёртому дню похода ходить они уже не могли. Мы сделали днёвку, по этому «весёлому спуску» кое как спустились, Андрюху загрузили в какой-то грузовик, который ходил до Солох-аула… Но я с тех пор и заболел этим, меня захватило. На следующий год я пошёл уже в серьёзный поход по маршруту Теберда-Архыз. Там было три, или четыре довольно нехилых перевала, от которых у меня самого связки заболели. Но я плохо питался, на самом деле: начитался всяких форумов и решил, что нужно брать меньше веса. Я брал рассчитанную до грамма раскладку сублиматов. При этом я не чувствовал голода: жара адская была, но организм почувствовал, что у него нехватка необходимых элементов, поэтому связочки заболели. Я больше так не экспериментирую — кушаю хорошо в походах. Лучше нести побольше еды, чем не иметь возможности идти (смеётся).
А потом я ещё велотуризмом заболел. Был приобретён велосипед и я сначала наши леса гжельские объездил. У нас прекрасные сосновые леса — регион называется Мещёра. Мещёрская низменность. Там в своё время прошёл ледник — всё выровнял до плоского состояния. На взгорках — сосновые леса, а основной ландшафт — торфяные болота. Рай для велотуриста. Территориально, между Петушками по одной ЖД ветке и Шатурой — по другой. Там нет деревень: Сталин хотел там делать какой-то полигон, поэтому деревни были выселены. Полигон так и не построили, а деревни туда не вернулись: почва там не пригодная для земледелия. Сейчас там огромный полигон для туристов.
В этом году мы с Арсением освоили водный туризм. Он меня затащил в Карелию — мы на морских каяках стартовали в реке Вуокса, прошли через озеро Вуокса и по речке Быстрая вышли в Ладогу. По Ладоге ещё день, два походили.
Из всех видов туризма мне больше велотуризм нравится. Мобильность подкупает — километраж за день.
Я: Давай к музыке вернёмся.
У всех музыкантов всё начинается с «миллиона» незаконченных набросков. Как и когда у тебя получилось закончить первое твое произведение? Всё-таки это важный качественный момент становления сочиняющего музыканта.
Максим Андриянов: У меня был период, когда у меня был «миллион» набросков и ничего законченного, а теперь период, когда я тот накопленный «миллион» довожу до ума. И я всё жду когда эти наброски, наконец, закончатся, потому что уже хочу какие-то новые делать, но при этом жалко и старые бросать.
Да, был период набросков. Я их никуда не выпускал. Потом начал их доводить до ума — это всегда было болезненно. Получалось — один трек в год.
Я: А самый первый трек в каком году закончил?
Максим Андриянов: В конце 90-х, в начале 00-х. Но ты должен понимать, что это довольно сомнительная музыка была. Я боюсь, если эти треки сейчас откуда-то вытащить и показать — это будет интересно слушать только мне и больше никому (смеётся). Но к середине 00-х у меня начало получаться уже что-то более осмысленное — я это уже показывал своему однокурснику Алексею Кулешову. Он говорил, что это прикольно, что это можно издать. У него был знакомый, который издавал в то время современную электронную музыку, включая музыку самого Алексея. В итоге он помог мне издаться на каких-то сборниках электронной музыки. Я помню, ездил в какую-то конторку, которая снимала помещение аж в самом МЭИ. Я в святая святых МЭИ проникал (смеётся). Там общался с каким-то товарищем, который на этом зарабатывал. Он выпускал диски — они продавались в ларьках. Я даже купил один такой сборник со своим треком в ларьке. На двух-трёх сборниках мои треки выходили, но авторские отчисления до меня так и не дошли. На то время у меня даже не было моего нынешнего никнейма Dawncat — я публиковался под именем не то «вольный стрелок», или ещё какая-то чушь была (смеётся). Одно время у меня не было вообще никакого псевдонима и Алексей что-то за меня придумывал, включая названия треков. Это был 2003-й, или 2004-й года.
Я довольно рано издался, а потом был период тотального андеграунда. Я понимал, что нужно как-то контактировать с лейблами и всё такое, а ввиду моей неспособности легко сходиться с людьми… В общем, у меня не получается людей просить о чём-то. А когда ты обращаешься к лейблу, ты должен как раз постоянно просить их обратить на себя внимание, а они, как правило, такими обращениями завалены. Так вот более активными в этом плане лейблы и заняты, в основном. А я до сих пор в силу своей мизантропии не могу пройти этот level (смеётся). Лейблы мною не интересуются. Я что-то им пытаюсь высылать и ничего от них не могу добиться. То ли я не пробивной, то ли моя музыка этого не стоит. В итоге из-за полного игнора со стороны лейблов я всё это время просто работал в стол. Где-то публиковал это для друзей в ВК, иногда получал какой-то фидбэк.
В какой-то момент у меня накопилось достаточно много готового материала, который возникло желание как-то систематизировать. Началось с того, что у меня есть какой-то пул такой музыки, которую можно назвать “эйсид-джаз” — электронный джаз. Я решил с этого начать и в 2011-м году собрал свой первый альбом, который я самопалом выпустил — “Adventure Music”.
Остальная музыка была более зубастая — это было влияние Лиама Хоулетта из группы Prodigy. Пилообразные синтезаторы, что-то более агрессивное. К тому времени это было для меня более интересное. В итоге весь этот лаунж и эйсид-джаз остался в первом альбоме, а дальше меня понесло в музыку с элементами дисторшн — было выпущено ещё два релиза всё так же собственными силами.
Я: А куда ты выкладывал изначально эти альбомы, прежде чем они появились на стримингах?
Максим Андриянов: Они публиковались на доступных бесплатных площадках. Среди электронных музыкантов была в своё время популярна площадка Promo DJ.
Кроме того был сервис Kroogi. Аквариум даже там свою музыку публиковали и многие отечественные музыканты. Kroogi была вдохновлена успехом экспериментом группы Radiohead с позицией «скачивай и плати сколько хочешь», после того, как они выпустили таким способом альбом «In Rainbows». Естественно, заливал в ВК — у меня даже паблик какой-то там был: я его то создавал, то уничтожал, то снова создавал. А на стримингах моя музыка появилась в 2018-м году благодаря CD baby. Тогда он ещё работал с российскими музыкантами и принимал российские карты. Тогда это дорого было: альбом стоило залить около 50-ти долларов. Я никак не раскручивал свою музыку: прослушиваний у меня там практически нет. Для прослушиваний, как ты понимаешь, нужна реклама. Можно заплатить профессионалам — они тебя раскрутят до какой-то степени, но всё-равно зарабатывать на стримингах с этого ты не начнёшь. У тебя всё-равно не хватит этих доходов, чтобы отбить рекламу. Возможно, если вложить в рекламу значительно больше денег, чем есть у меня, например, то можно было бы выйти на самоокупаемость, но это может себе позволить только Ольга Бузова. Я не готов полмиллиона потратить на то, чтобы раскрутить альбом (смеётся).
Я: Тот альбом, который выходит у тебя сейчас — это результат работы со старыми твоими набросками?
Максим Андриянов: В том числе. Если смотреть исходники тех треков, что в итоге попали на пластинку, то они очень отличаются от того, что получилось в конечном итоге. В принципе, это уже новая для меня музыка — та, что я хочу делать сейчас. Над этими набросками я планомерно издевался последние шесть лет и над собой тоже. К сожалению, или к счастью, в этот раз я решил включить весь свой перфекционизм на полную катушку — все ручки вправо и, наконец, разобраться как сделать звук бескомпромиссно не стыдным. Контрол-фрик на максималках. В 2018-м я выпустил альбом «Дневник» и на подходе у меня уже был этот альбом: работал над двумя параллельно. И вот в 2019-м, когда я уже собирался выпустить его, я вдруг услышал какую-то современную электронную музыку и понял, что мой альбом сильно не дотягивает по качеству звучания до неё. И я подумал: «нет, давай ка разберёмся». И вот это «нет, давай ка разберёмся» немного растянулось. Понятно, что за эти шесть лет произошло многое, что меня от этого отвлекало, например, я женился, отцом стал, и переезжал несколько раз, туристом стал.
Я: В итоге доволен качеством?
Максим Андриянов: До конца не уверен, что получилось всё как надо, но на текущий момент я сделал всё, что было в моих силах. Я с удовольствием буду и дальше изучать звукорежиссуру, потому что пределов совершенству нет и я отдаю себе отчёт, что на моём альбоме этого совершенства ещё пока нет, но на текущий момент звук меня устраивает.
Я: А какая идея вложена в твой альбом? Это же не просто набор треков?
Максим Андриянов: Конечно. Изначально, я наслушался того, что в нынешнее время называется bass-музыка. Есть такой английский музыкальный теоретик и критик — Саймон Рейнольдс. Среди прочего он известен тем, что придумал термин “пост-рок”. Среди других терминов, которые он ещё придумал, есть термин “UK hardcore continuum”. Что под этим подразумевается? Когда электронная революция в Англии произошла на рубеже 80-х, 90-х один из чисто английских электронных стилей назывался “hardcore”. Это не тот “hardcore”, который развился в Голландии (группа Scooter), в Англии это было немного поизящнее. В Англии “hardcore” — это то, что делали Prodigy на первом альбоме.
Со временем стиль изменялся, принимал формы стилей drum and bass, jungle, UK garage, 2-step музыки. Со временем родился dubstep. Все эти стили — это как раз процесс эволюции, описанный Саймоном Рейнольдсом. Почему Рейнольдс выделил это в продолжительное по времени явление? Потому что там был схожий, перетекающий из стиля в стиль, элемент — reese bass. Если ты возьмёшь любой Jungle-трек, то ты там услышишь рубящие барабанные сэмплы, вырезанные из фанк-трека Funky Drummer, или Amen Break
и такой давящий глубокий бас. Это и есть reese bass.
Он так называется, потому что его впервые использовал в своём треке Ди Джей Риз.
Этот звук очень просто сгенерить: ты берёшь две пилообразные волны, смещаешь их по фазе, чтобы создать слегка переливающуюся картинку и срезаешь верх. Кроме этого, среди других элементов этого течения, Рейнольдс отметил появившийся только с 1994-го года в jungle-треках ямайский тоустинг. Не рэп, как у американских реперов, потому что британская электронная музыка очень много нахватала влияния музыки карибского бассейна: Ямайской музыки, в частности. Так вот тоустинг — это ямайское представление о «Master of Ceremonies» (MC), отличное от американского.
После dubstep это всё называется уже bass-музыка. Это всё может уже достаточно по-разному звучать от музыканта к музыканту, но остаётся в фундаменте этот reese bass.
Так вот наслушавшись такой музыки, я подумал: дай ка я в этом альбоме ограничу себя в инструментах. Попробую поделать bass-музыку. Тембра reese bass можно добиться разными синтезаторами — это будет первый тембр. Взял, упоминаемый мной раньше TB-303 — второй тембр. Редко такое сочетание применяется вместе, потому что это разные школы. Ну и я люблю всякие колокольчики — хлебом не корми. Все эти синусоидальные звуки: металлофон, глюкофон… — это третий тембр. Короче, в отличии от предыдущих своих альбомов, решил ограничить себя этим инструментарием и посмотреть, что из этого выйдет. Кстати, о таком подходе до этого много читал у уважаемых мною музыкантов.
В итоге у меня на альбоме TB-303 выступает в качестве дисторшн-гитариста, reese bass, соответственно, в качестве басиста, колокольчики играют в качестве клавишных. Таким образом я по-своему вклинился в этот “UK hardcore continuum” — стал его частью (смеётся). Не знаю, отнёс бы её к “UK hardcore continuum” сам Саймон Рейнольдс, но я поиграл в эту игру. Я максимально доволен, что я в неё поиграл.
Не скоро я ещё, наверное, вернусь к этим инструментам в своём творчестве. Сейчас есть желание заняться модульным синтезом и генеративной музыкой. Хочется поменьше контрол-фрика в себе. Я хочу позволить каких-то случайностей. Хочу, чтобы в этот раз было поменьше меня, и было побольше спонтанного. Параллельно я ещё хочу делать акустический альбом с живыми глюкофонами, металлофонами, укулеле-басом, перкуссией, которой я уже понакупил в разных местах. Но это не будет ни джаз, ни фолк , ни рок. Я всё-таки электронный музыкант, привык мыслить репититативными формами — они мне нравятся: для меня это не преступление. Я хочу всё это поделать с живыми инструментами и в этот раз не один. У меня есть подруга — прекрасная саксофонистка Катя, у неё есть муж Вася, который очень любит всякую репетитативную африканскую музыку, Арсения попрошу — кроме того, что он барабанщик, он на клавишах ещё очень хорошо играет, тебя попрошу на акустической гитаре что-то сыграть. Мне хочется повзаимодействовать с людьми и акустический формат, мне кажется, для этого максимально подходит. И это не будет мой альбом, это будет проект с каким-то другим названием.
Я: Это всё любопытно. За одно полезно было от тебя услышать хороший совет тем, кто находится в творческом тупике — ограничить себя инструментами. Надо будет взять и себе на заметку. Спасибо тебе за такой ёмкий и познавательный рассказ об электронной музыке! Это очень полезно для её понимания.
Понравилось? Прочтите ещё мои тексты-интервью 2024-го года.
Серия «Повод — Babuinumfest 21»:
Серия «Повод — 2Q2Q»:
P/S
По большей части, мой скромный блог — это рекомендательный сервис.
Решил попробовать собирать раз в месяц плейлист моих рекомендаций по мотивам публикаций и музыкальных впечатлений за месяц. Слушайте уже третий плейлист:
PP/S
А ещё у музыкальной группы, лидером которой являюсь я — автор канала, недавно вышел дебютный альбом. Не только словом, но и делом, как говорится.
Если понравилось, не забудьте подписаться!