#архивы памяти 1941-1945
Места проживания:
- Палатово (1941 - март 1960),
- г. Новоалтайск, г. Барнаул Алтайского края (апрель 1960 г.- октябрь 2022 г.)
Люба родилась в доме своего деда Семёна, а затем дед Семён для своих внуков Вали и Любы, и снохи Нюры рядом со своим домом построил небольшой дом, который находился на углу Больших Крестов. После пожара на этом месте семья Любы построила новый дом, который сохранился до нынешних дней, но в нём сейчас никто не живёт, и он постепенно разрушается.
Любовь Ивановна (или как все её многочисленные сродники, друзья и соседи знали и звали её по-простому и по-родственному - Любка Шабава) вместе со своим братом Валентином (Валькой) была без преувеличения на протяжении всей своей жизни самой заметной и любимой среди людей, в окружении которых она жила.
Особенно отличало её младшее многочисленное поколение двоюродных братьев и сестёр 1947-1954 годов рождения, проживающих неподалёку от её родного дома. Так уж получилось, что добрая половина «двоюродников» приходилась на долю семей Оськиных и Ворониных, поэтому большую часть внимания и забот от старшей сестры получали дети из этих семей.
Матери этих семей были очень довольны таким соседством, благодаря которому их дети были под постоянным квалифицированным присмотром и опекой со стороны маленькой, но весьма разумной и развитой не по возрасту няней. Дети тоже чувствовали себя достаточно комфортно не только дома, но и на прилегающей к домам территории: улица, лужайка, огороды, речка. Особого внимания требовали обширные подворья, где гулять без надзора взрослых не поощрялось.
Игры и развлечения на улице и на лужайках были самые разнообразные и с учётом возрастных и иных особенностей, при этом заводилой, участником и дирижёром выступала Любка или присутствующие при этом её подружки, проживающие в основном в Больших Крестах. Как правило, в течение первого часа после начала игры количество играющих быстро увеличивалась за счёт маленьких жителей окрестных домов и доходило до 15-20 человек, не считая малышей двух-четырёх лет.
Перерыва в играх не было даже на обед, обычно отдельные участники забегали поспешно домой и, пользуясь отсутствием матери, отрезали от ковриги хлеба кусок и выбегали к товарищам по играм. При этом делились хлебом с наиболее энергичными из них. В это число даже родные братья не всегда попадали, которым часто советовали самим сбегать домой за куском хлеба.
В жаркий полдень объявлялся поход на пруд, который находился на расстоянии около шестисот метров от места игр. Перед организаторами похода, где главную роль играла Любка, стояла трудная задача - удержать пацанов, не умеющих плавать (4-7 лет) от самовольного бегства на пруд, не растерять детей 2-4 лет по дороге к пруду и, главное, обеспечить безопасность во время купания в пруду, глубина которого была небезопасной для лиц дошкольного возраста. С помощью подружек безопасность всегда обеспечивалась. Ни одного несчастного случая при купании в 50-60-х годах не было. Подобные сценарии осуществлялись один-два раза в неделю.
Более часто играли в лапту, в клёк (уменьшенный вариант городков), в догонялки и в другие детские игры. Очень часто младшие родственники под руководством Любки ходили в лес за ягодами.
Часто, вспоминая детские годы, мы с друзьями всегда выделяли время, проведённое на речке: купание, работа по благоустройству прудов, рыбалка в половодье, разного рода игры летом, зимой катание на санках, лыжах и ледянках. При этом всегда находили возможность вспомнить не только друзей-ровесников, но непременно и наших старших товарищей – наставников, а Любку часто вспоминали добрым словом, как заводилу игр и доброго товарища.
Отмечали и такое её качество, как защиту слабых и меньших. При малом её росте и скромном телосложении, она всегда в случае какого-либо конфликта вступалась за слабых. Надо отметить, что в конце 1940-х – 1950-х годов в Палатово был своего рода бум рождаемости детей. А с учётом того, что юное поколение отличалось буйной энергией, и имело бойцовский характер - при наличии соответствующих традиций привыкло решать возникающие проблемы на месте их появления быстро и решительно. В возрасте 6-9 лет многие пацаны за один игровой день участвовали с переменным успехом в трёх-пяти схватках по борьбе и рукопашному бою, как правило, без каких-либо последствий (разбитый нос или губа считалось заметной травмой). Как правило, родители к разбору причин стычек не привлекались.
Люба никогда не прощала обиды, если кто-то из пацанов, на два-три года моложе её, вольно или невольно обижали её братьев. Она, как правило, встречалась с обидчиками и с помощью мальчишечьих приёмов и ногтей расправлялась с ними. Видимо, в этом случае на её стороне был авторитет старшего брата Валентина и кодекс мальчишеской чести, правила которого не позволяли вступать в серьёзный поединок с девчонкой. Как бы то ни было, Люба к годам десяти имела почётное прозвище - «Кошка». Некоторые хулиганы, будучи уже взрослыми парнями, признавались в том, что они неохотно участвовали в схватках с Любкой и, что уважение к ней после этого у них только возрастало. Нужно отметить, что по истечении пятидесяти и более лет, вспоминая отдельные детали этих стычек, Любка начинала смеяться над собой.
При этом обсуждении особый интерес и весёлое недоумение вызывала такая деталь - как Люба могла обидеть противника, который был выше её на голову и более? И когда после некоторой паузы собеседник давал ответ, что в то время он был ниже ростом, то следовало резонное замечание, что и Люба вероятно была меньше ростом, после чего следовал общий смех, так как рост Любы и в зрелые годы не превышал 150 см. После соответствующих комментариев по обсуждению вопросов о возможном росте Любы в параметрах «от метра в кепке до метра в прыжке» громко смеялись все участники обсуждения. В заключении друзья детства Любы сходились на том, что свою кличку в детстве она компенсировала бойцовским характером и что авторитет её был вполне заслуженным.
А между тем нельзя не отметить, что условия жизни Любы способствовали выработке лучших сторон её характера. Её отец Иван Семёнович в начале мая 1941 года был призван на военные сборы, а спустя два месяца родилась Люба, к тому времени большая часть мужчин 1905-1921 года рождения были мобилизованы в Армию. Село лишилось большей части кормильцев. Необходимо было любой ценой убрать хлеб, и готовить землю к следующему году. Все оставшиеся жители, в том числе и кормящие матери, участвовали в уборочной страде, грудных детей брали с собой в поля, которых от жгучего солнца и на случай возможного дождя укрывали в примитивных шалашах из разного рода кусков тканей и снопов.
Молоко у многих кормящих матерей пропадало, в таком случае делали так называемые жевки из хлеба. За жизнь младенцев боролись сообща, делились последним, в том числе и грудным молоком.
Семья Любы состояла из трёх человек: мать Анна Ивановна 1912 года рождения, брат Валентин 1937 года рождения стала проживать (выживать) совместно с семьёй деда Семёна, нетрудоспособной бабушки и их родной тети Анастасии, которая приходилась обоим племянникам крестной матерью.
Дед Семён работал в промартели на лесозаготовках, мать Любы работала в колхозе, а Анастасия была мобилизована на строительство оборонительных сооружений, а потом работали с отцом в артели. Скудные запасы муки подходили к концу, при выпечке хлеба в муку добавляли картошку, жёлуди, липовые листья, лебеду. Выручала картошка, которую члены колхоза выращивали на больших участках, а рабочие и служащие имели участки вдвое меньше, и картошки часто для прокормления семьи и на нужды скота не всегда хватало до следующего урожая. В хозяйстве имелась корова, которая в голодные годы спасала многие семьи.
Дед Семён при всём его старании и умении работать и обладая недюжинной силой, не мог заработать более того, что ему полагалось. Как работнику лесного фронта ему выделялся паёк. Требовались всё умения и опыт нездоровой бабушки, чтобы как-то свести концы с концами, при этом выходить Любу и не обделить Валентина. Интересно отметить, что Валентин в своих воспоминаниях более тонко и чутко отмечал старания бабушки как-то накормить их, видимо, разница в четыре года с сестрой сказывалась.
Большинство детей даже грудничкового возраста удалось спасти к удивлению всех участников и очевидцев этих непростых событий. К подростковому возрасту наши земляки 1930-х – начала 1940-х годов рождения выросли физически крепкими людьми, достаточно отметить, что среди призывавших в армию более 90 процентов по состоянию здоровья оказывались пригодны к службе в Советскую армию, когда требования к прохождению службы были не формальными.
Выжила и наша Люба, несмотря на полученную осенью 1943 года похоронку на отца Ивана, павшего смертью храбрых при освобождении Запорожья и гибель двух родных дядей Кузьмы и Василия. Жизнь после войны стала приносить редкие радости: в начале лета 1947 года после шестилетней разлуки вернулся её дядя по матери Григорий 1921 года рождения, который более трёх лет находился в плену, и которому посчастливилось с четвертой попытки бежать из плена и быть заново зачисленным в ряды Красной Армии. Фронтовики-родственники обзаводились семьями. К осени 1948 у Любы появились три двоюродных брата и одна сестра. Конечно, она ходила ко всем, кроме радости приобщения к новой родне, она имела возможность сравнительно сытно пообедать в этих семьях. Последующие годы, вплоть до 1960 года у её четырёх тёток и дяди почти ежегодно кто-то рождался, и она всех навещала, была всегда, что называется в курсе событий.
В возрасте около 10 лет она была уже желанной гостьей во всех семьях, так как успешно справлялась с ролью няни - её охотно приглашали «посидеть» с младшими сродниками, которые в свою очередь с радостью ждали её появления. С ней было интересно и занимательно. К сожалению, в конце сороковых и начале пятидесятых годов горе не обходило стороной семью её родных. В августе 1949 года скончался главный кормилец семьи Шабаевых – дед Семён. В течении двух дней, когда дед мучительно боролся с недугом Люба нашла своё место и не сидела сложа руки. Чтобы как-то помочь деду, она несколько раз в день ходила в родник за холодной водой, которую просил принести смертельно больной дед Семён. Люба бегала в родник с большим глиняным кувшином, потом взрослые члены семьи удивлялись тому, как это Люба могла донести тяжёлый кувшин и не разбить его. После похорон деда Люба с этим кувшином в родник не ходила, который оказался слишком тяжёл для маленькой восьмилетней девочки.
Через два года умерла бабушка Поля, и Любу послали на дальнее поле с тем, чтобы сообщить своей маме о смерти её свекрови. Никто не сомневался, что десятилетняя Люба справится с этим поручением. Во время похорон она также принимала деятельное участие в качестве помощницы в этой печальной церемонии.
Примерно летом 1951 года десятилетняя Люба вместе с тринадцатилетним братом Валентином совершила путешествие в г. Инзу, чтобы сделать фото по просьбе дяди Гриши, жившего в Приморском крае. Путешествие было совершено, что называется «быдёнкой», то есть за один день туда и обратно. Примерно одну треть пути они проехали на попутных лесовозах, а две трети пешком, в основном «рысцой».
С середины пятидесятых годов Люба стала работать в колхозе, сначала временно, а затем постоянно. Время для занятий и просто для контактов с младшими родственниками стало меньше, тогда младшие сродники тут же целыми компаниями стали навещать дом своих сродников Шабаевых, где все три члена семьи отличались радушием. Ни у кого из гостей не возникал вопрос о том, что хозяевам тоже большую часть времени приходилось посвящать домашним работам, которые делались в их присутствии. Отказывали в приёме хозяева только в позднее ночное время.
Можно утверждать, что жизнь каждого человека можно разбить на какие-то этапы, хотя, как правило, сам человек над этим не задумывается.
Завершающее трёхлетие жизни Любы в Палатове 1957-1960 гг. было самым напряжённым: с этого времени она стала членом колхоза, физическая нагрузка увеличилась, в работе преобладал ручной труд, часто приходилось работать с перегрузкой. В мае 1957 года в ходе пожара сгорел и их дом со всем скромным имуществом и запасом продовольствия. По возращению из г. Инзы куда она ездила в «Заготзерно», она увидела дымящиеся развалины родного подворья и плачущую мать. При отсутствии средств надо было строить дом и элементарное укрытие для скота, которому в июле и августе надо было еще обеспечить заготовку кормов.
Не оставляя работу в колхозе, к сентябрю дом в основном был построен, большую помощь в этом оказало государство и колхоз. Особую роль играло слаженное взаимодействие людей и отзывчивость. С большим энтузиазмом люди работали как на строительстве домов, так и в общественном производстве, уборочная завершилась в срок, по итогам хозяйственного года была получена натуроплата, обеспечивающая в основном минимальные потребности.
Работа молодёжи в производстве становилась всё более заметной, делались попытки создания комсомольско-молодёжных бригад. Появились лидеры, одним из которых стал секретарь комсомольской организации двадцатилетний Лукьянов Александр Иванович (Лукьянов Лёля), заработал и комсомольский актив, в составе, которого была и Люба, которую в это время назначили звеньевой бригады. На эту должность обычно назначали возрастных женщин, которые пользовались авторитетом, а Любе было всего 18 лет, что говорило о том, что Люба в таком юном возрасте имела авторитет среди колхозниц. Крестовские девчата отличались активностью, как в труде, так и в общественной жизни, были задорны и веселы. Большинство из них отцов не дождались с фронта (в Больших Крестах из восьми девчат только у Шпилёвой Татьяны отец вернулся с фронта), но жизнелюбия им было не занимать. Потеряться в их компании было нетрудно, но Люба не терялась и часто была заводилой.
Занимаясь тяжёлым физическим трудом в колхозе, выполняя общественную работу и постоянно общаясь со своими многочисленными друзьями и подружками, выполняя домашнюю работу, Люба каким-то образом укрепляла связи со своими многочисленными сродниками, в том числе и со школьниками. Будучи более грамотной, чем родные тётки, она могла проверить домашние задания, задать тот или иной вопрос, на которые не всегда могла получить правильный ответ и в отсутствии родителей сделать внушение. Естественно, что такие контакты у родственников не вызывали желания выполнять домашние школьные занятия, в связи с чем они неизбежно переводили разговор на обсуждение вне учебных тем.
К 1959 году двое из трёх кузенов обогнали свою наставницу в росте, а так как они очень любили читать художественную литературу, что отличало их от многих товарищей, то Люба многое им прощала за нерадивость в учёбе.
Между тем, настойчивые попытки палатовских девчат как-то найти себя в жизни колхоза наталкивались на одно обстоятельство – зарплата за труд почти не платилась, выдавалась только натуроплата по итогам года и выдавалось несколько авансов в мизерном количестве. Условия жизни на селе почти не менялись: дорог не было, объекты соцкультбыта не строились. Ситуация конца пятидесятых - начала шестидесятых годов прямым образом связана с судьбой Любы и её подруг, которые после неоднократных обсуждений и советов со старшими членами приняли решение ехать по комсомольской путёвке на одну из строек Алтайского края.
Начались обсуждения со слезами героинь и их матерей. В итоге поехала одна Люба, попутчиками до Кемерова оказались два паренька из посёлка Часовня (Малиновка). По прибытию в конечный пункт назначения г. Новоалтайск – пригород Барнаула – Любу определили в общежитие, а на следующий день познакомили с рабочим местом, при этом познакомили и с её шефом – рослой девушкой родом из города Сызрань. В те времена широкой популярностью пользовались два персонажа фильма «Пат и Паташон», и Люба сразу получила имя «Паташонок».
С «Патом» Любе очень повезло, так как член её дуэта была более взрослой, более опытной, и более образованной. Люба была определена работать на стройку по специальности маляр – штукатур. С помощью наставницы Люба успешно решала все проблемы. В то время было обычным делом верить наставникам, время было открытое. По выбранной профессии Любовь Ивановна проработала до самой пенсии: стала квалифицированным и уважаемым специалистом в трудовом коллективе. Без сомнения трудовая закалка в юные годы в этом ей помогла.
В апреле 1961 года Люба приехала в первый отпуск и, конечно, привезла много скромных гостинцев, купленных с счёт сбережений от своей скромной зарплаты. Разговорам не было конца, на момент приезда Любе не было ещё и двадцати лет. Младшие сродники в возрасте 10-13 лет гордились нашей Любкой и безоговорочно считали её взрослым человеком, а родные тёти и дяди были такого же мнения. Потом приезды Любы стали почти ежегодными, и каждый ее приезд для родных был как праздник - все многочисленные родственники собирались.
Через два года Люба вышла замуж, её избранником оказался бравый старший сержант запаса Миша (Матмус) Курмангалиев, рукастый и трудолюбивый парень, шофёр по профессии. Они очень схожие, по характеру, мировоззрению, оба гостеприимные, доброжелательные при первом визите Любы с Мишей в Палатово в качестве семейной пары, все сродники приняли Мишу очень тепло, он оказался очень интересным собеседником и произвёл впечатление не только на мужчин, но и на женщин.
Большая часть следующих поездок в Палатово происходила по инициативе Миши. Местом во время пребывания их в Палатово был избран дом Оськиных, этому обстоятельству в немалой степени способствовало и то, что Фёдор Григорьевич и Миша прониклись к друг другу особой симпатией и дружбой.
Дружба продолжалась до смерти Фёдора Григорьевича, которая последовала в сентябре 2004 года, за год до этого они встречались, а вскоре и Миша скончался, перед смертью он часто вспоминал родных Любы, отмечая как тепло к нему относились многочисленные родственники Любы, а в знак уважения супруге и её сродникам Миша в пожилом возрасте даже принял новую веру, исходя из своих побуждений и представлений.
В течение всей жизни Люба и Миша охотно и радушно встречали всех гостей, как с той, так и с другой стороны, что было особенно удивительно, когда они еще жили в одной комнате, где уютное место находилось всем. Многим помогали трудоустроиться, помогали материально и советом, сами супруги жили в добром согласии. После смерти Миши Люба несколько раз навещала Палатово, где она «отдыхала душой». Несмотря на болезни, она знала все новости о сродниках, ходила в гости к оставшимся из них, приглашала их свой дом, ждала приезда и готовила угощения для гостей.
В гости к ней приходили и её подруги детства со своими мужьями, семьи которых проживали в селе. Их дружба сохранилась до самых последних дней. Ее подругами детства были: Катька Надькина (Лукьянова (Чечина) Екатерина Степановна), Любка Мишина (Байкова Любовь Михайловна), Танька Кузянова (Колотилина Татьяна Егоровна), Танька Шпилёва (Шпилёва Татьяна Степановна), Порынька Чечина (Багрянская Прасковья Егоровна), Керчевы девчонки (Керчевы Раиса и Антонина Ивановны), Катька Кирилкина (Терешкина Екатерина Васильевна), Райка Байкова (Раиса Сергеевна Байкова), Райка Пекина (Азова Раиса Петровна), Порка Еранова (Игошкина Прасковья Михайловна), Зинка Голякова (Горшкова Зинаида Андреевна). Друзьями её были и парни, которые были постоянными вечерними гостями в доме: Ванюша Шпилёв (Шпилёв Иван Степанович), Валька Дунёкин (Чечин Валентин Егорович), Валя Кузянов (Колотилин Валентин Иванович), Васенька Милёшин (Тимошин Василий Павлович), Петька Кузянов (Колотилин Пётр Иванович), Петька Шпилёв (Шпилёв Петр Васильевич).
Люба до последних своих дней сохраняла ясный ум и хорошую память, знала историю села, родословную многих жителей, я часто уточнял многие детали прошлой жизни, и она всегда давала исчерпывающий ответ и комментарий. Её всегда тянуло на родину, она, как и покойная мать, мечтала быть похороненной в палатовской земле, но, как и матери, её мечте не было дано осуществиться.
За несколько дней до смерти, в сентябре 2022 года, она поздравила меня с днём рождения и с трудом произнесла несколько слов, после чего я прервал её речь и пообещал позвонить ей сам, но позвонить сразу не решился, а потом звонить уже было некому... 03 октября Любы не стало...
Скорее всего, эти строки будут считаться сказанными «вдогонку» хорошему Человеку с большой и открытой душой, человеку с постоянной готовностью прийти на помощь. Скромная заметка лишь в малой степени рассказывает об одном из представителей уже ушедших от нас поколений, последние годы жизни которых проходили в обстановке «новых перемен».
Автор двоюродный брат Василий Оськин.