«К особенностям В.И.Даля в его любви к Руси «Составитель словаря не указчик языку, а служитель». Ко дню рождения лингвиста и писателя Владимира Ивановича Даля (1801—1872).принадлежит то, что он любит ее в корню, в самом стержне, основании ее, что он любит простого русского человека... Как хорошо он знает его натуру! Он умеет мыслить его головой, видеть его глазами, говорить его языком».
(Виссарион Белинский)
При посещении Третьяковской Галереи каждый посетитель непременно останавливается у картины Василия Перова, на которой мы видим седого человека со светлым, каким-то иконописным ликом, проникновенным вопрошающим взглядом и утонченными перстами - поистине благородный старец! Перед нами писатель, лексикограф, фольклорист и военный врач Владимир Иванович Даль.
Правда, сперва современники знали Владимира Ивановича Даля под псевдонимом Казак Луганский — а все потому, что родился известный писатель в поселке Луганский Завод, позже ставший Луганском. Отец Даля – обрусевший датчанин Иоганн Кристиан Даль, помимо русского, владел восемью языками; мать – немка Юлия Фрейтаг знала пять языков.
«Ни прозвание, ни вероисповедание, ни сама кровь предков не делают человека принадлежностью той или другой народности. Дух, душа человека — вот где надо искать принадлежности его к тому или другому народу. Чем же можно определить принадлежность духа? Конечно, проявлением духа — мыслью. Кто на каком языке думает, тот к тому народу и принадлежит. Я думаю по-русски», - писал впоследствии их великий сын Владимир Даль, единственной своей родиной считавший Россию.
Наибольшую известность принёс непревзойдённому лингвисту его основной труд: «Толковый словарь живого великорусского языка», составлением которого он занимался 53 года, практически, с юности. Но до этого…
В одиннадцать лет Владимира вместе с братом Карлом отправили в Морской кадетский корпус в Петербурге, где рядом с ними проходил обучение будущий адмирал Павел Нахимов. Полувоенную учебу Даль терпеть не мог, писал, что «замертво убил время до 1819 года и запомнил одни розги», к тому же во время практики выяснилось, что юноша страдает морской болезнью, от которой ему так и не удалось излечиться. Но упорный Даль учение успешно завершил, выпустился из корпуса в чине мичмана и отправился через всю Россию к месту прохождения службы - в город Николаев, на Черноморский флот. Именно тогда, во время длительного путешествия, любознательный Владимир начал записывать в специальную книжечку все незнакомые слова, которые приходилось слышать от кучеров, случайных попутчиков, местных крестьян.
Через шесть лет морскую службу все же пришлось оставить - неугомонный Даль решил заняться медицинской практикой. Похоже, именно Даль стал первым в ряду известных российских писателей-медиков - Викентий Вересаев, Антон Чехов, Михаил Булгаков явились лишь продолжателями «совмещения» этих достойнейших профессий.
Владимир Даль досрочно с честью выдержал экзамен на доктора медицины и хирургии в Дерпте. Темой его диссертации стал «успешный метод трепанации черепа и скрытое изъязвление почек». Во время русско-турецкой войны и польской кампании 1831 года Даль зарекомендовал себя знающим военным лекарем, сохранившим жизни сотням раненых солдат и офицеров.
В походе 1830 года русские войска переправлялись через глубоководную Вислу, где Владимир Иванович Даль проявил незаурядные инженерные способности - «употребил бочки, плоты, лодки и паромы и навел необыкновенный мост». Любопытно, что этот мост и прославил Даля на «государственном уровне»: лекаря-инженера наградили Владимирским крестом, а в Петербурге вышла книжка «Описание моста, наведенного на реке Висле для перехода отряда генерал-лейтенанта Ридигера».
Владимир Иванович свёл близкое знакомство с Александром Сергеевичем Пушкиным, в 1833 году даже помогал ему объезжать Уральские казачьи станицы - поэт собирал материалы для «Истории Пугачевского бунта». Восхищенный сказками Даля, Пушкин подарил ему рукописный текст своей новой сказки «О попе и работнике его Балде» с дарственной надписью «Сказочнику Казаку Луганскому – сказочник Александр Пушкин».
Владимир Иванович лечил людей, затем служил чиновником особых поручений в Оренбурге, продолжая собирать свой словарь, про который говорил, что это роман, который он никогда не написал.
Но ведь помимо словаря Даль написал 145 рассказов и повестей, почти две сотни историй, очерки, стихи, пьесы, обработал более тысячи народных сказок. Знаменитый сборник «Народные русские сказки» был составлен на основе тех самых сказок Владимира Даля, которые тот совершенно безвозмездно передал Александру Афанасьеву. Если попросить каждого из нас припомнить свои первые книжки, прочитанные нам родителями, почти все наверняка назовут «Курочку Рябу» - и это тоже Владимир Даль.
Литературная судьба писателя складывалась самым уникальным образом: первая книга с витиеватым названием «Русские сказки из предания народного изустного на грамоту гражданскую переложенные, к быту житейскому приноровленные и поговорками ходячими разукрашенные Казаком Владимиром Луганским», а в просторечии «Сказки Казака Луганского» стала его диссертацией на соискание ученой степени и привела …к большому скандалу. Даль был арестован Третьим отделением, тираж книги изъяли и уничтожили, сочтя насмешкой над правительством и церковью, и лишь заступничество Василия Жуковского спасло его от репрессий.
Двадцать лет трудился Даль над вторым своим основным трудом – сборником «Пословицы русского народа», вместившим более 37 тысяч поговорок и пословиц, но в печать также не допущенным. Цензор протоиерей Иоаким Кочетов начертал гневный отзыв: «Здесь кощунственное смешение Премудрости Божьей с низкими изречениями ума человеческого». Только десять лет спустя читатели смогли познакомиться с фольклорным сборником Владимира Даля.
«Словарь живого великорусского языка» к дате содержал около 200 тысяч слов, из них треть - общеизвестные в XIX веке, но никогда ранее в других словарях не упоминавшиеся. Очевидная польза для государства Российского, которое и должно было с восторгом встретить этот гигантский труд, но Академия наук отклоняет прошение об издании, предложив составителю купить у него авторские материалы за …157 рублей. Помог издатель Александр Кошелёв, одолживший Далю требуемую для подготовки тиража сумму. Вышло уже семь выпусков «Словаря», когда один из них опять же случайно попал на глаза Александру II, обеспечившему дальнейшее финансирование издания: Его Величество соизволил, чтобы объявлено было на обложке, что «печатание предпринято на Высочайше дарованные средства».
До самого конца своей жизни разносторонне образованный энциклопедист Владимир Даль считал себя дилетантом-самоучкой в своём главном деле – изучении и сохранении родного русского языка, применению его безграничных возможностей.
Славист и этнограф Александр Александрович Котляревский оценил уникальный труд Даля такими словами:
«…и русская наука, словесность, всё общество будут иметь памятник, достойный величия народа, будут вполне обладать произведением, которое составит предмет нашей гордости».
В 1866 году, взяв в руки пахнувший свежей типографской краской «Словарь», Даль произнёс, словно подвёл черту под делом всей своей жизни: «Спущен на воду мой корабль. Отдан Богу на руки!».
Мысли Владимира Ивановича Даля:
Язык народа, бесспорно, главнейший и неисчерпаемый родник наш.
Сколько я ни знаю, нет добрее нашего русского народа и нет его правдивее, если только обращаться с ним правдиво… А отчего это? Оттого что он православный… Поверьте мне, что Россия погибнет только тогда, когда иссякнет в ней православие.
Жизнь дана на радость, но её надо уметь отстоять, поэтому истинное назначение человека — борьба за правду и справедливость, борьба со всем, что лишает людской радости.
Не может русский человек быть счастлив в одиночку, ему нужно участие окружающих, а без этого он не будет счастлив.
Живой народный язык, сберёгший в жизненной свежести дух, который придаёт языку стройность, силу, ясность, целость и красоту, должен послужить источником и сокровищницей для развития образованной русской речи.
Только добрый и талантливый народ может сохранить величавое спокойствие духа и юмор в любых, и самых трудных, обстоятельствах.
Это не есть труд ученый и строго выдержанный; это только сбор запасов из живого языка, не из книг и без ученых ссылок; это труд не зодчего, даже не каменщика, а подносчика его; но труд целой жизни.
Во всю жизнь свою я искал случая поездить по Руси, знакомился с бытом народа, почитая народ за ядро и корень, а высшие сословия за цвет или плесень - по делу глядя.
