Точка зрения Вилли и Мадлен Баранже, что в основании аналитического взаимодействия лежит интерсубъективный процесс, который является одним из основных инструментов аналитического процесса, подтверждает мои личные наблюдения за ходом терапии.
В своей практике, возникающий контртрансфер воспринимаю как необходимый материал для обсуждения с клиентом, зачастую, именно те чувства и мысли, которые я проживаю в отношении клиента, озвученные и осмысленные, находят резонанс с неосознаваемыми когнитивными и эмоциональными процессами у клиента. Такая степень открытости и доверия дает возможность выходить на обсуждение всё более значимых тем, ускользающих от поверхностного внимания и даёт более ощутимый результат от терапии, который выражается в особом живом состоянии аналитического поля, обретения им определенного баланса.
Авторы, описывая характеристики поля, говорят о его «специфической пространственно-временной определенности», о контракте между клиентом и терапевтом и бессознательных фантазиях, «тому нечто, создающееся между двумя людьми, в рамках того единства, которое они формируют в момент сессии, иногда радикально отличающееся от каждого из них в отдельности».
Расположение в пространстве играет заметную роль, так как, проводя консультации онлайн и очно, я замечаю, что, нахождение в более публичном месте или не в своей квартире, создает для клиента психологические ограничения, некоторую зажатость, о чем считаю необходимым заговорить, задать вопрос – насколько комфортно ему/ей сейчас в данной обстановке, есть ли отвлекающие факторы и что повлияло на выбор этого места и т.д. Бывает, что клиент не может онлайн подключиться нигде, кроме как из своей машины, однако я вижу, что эта железная капсула, несмотря на внешний панцирь и ощущение замкнутости и звукоизоляции, при этом, является в некотором смысле аквариумом, проходящие мимо пешеходы или звуки окружающей среды могут производить свой эффект на состояние и настроение обоих.
Личный рабочий кабинет, своя уютная комната, гостиничный номер, дальняя комната в доме у родителей, улица, парк и кафе – все обстановки привносят свой характер и атмосферу, иногда способствующие диалогу, иногда затрудняющие его непринужденность. Своевременное обращение внимания на существующие моменты, как правило, помогают и прояснить состояние клиента и отношение к самой терапии в целом.
Что касается бессознательных фантазий, как фантазий особого типа, которые возникают на основе «глубинного контакта человека с человеком…», то терапевтическую деятельность во многом можно описать как попытку превратить бессознательную фантазию в осознанную мысль. Зачастую, в ходе диалога и совместны попыток найти ответы на переживание внутреннего конфликта или представления, который по ощущению клиента является эго-дистонным, я вижу, как клиенты сами нащупывают истоки возникновения таких представлений и радуюсь этому, ведь известно, что истинные инсайты можно только прожить изнутри, а не получить их извне, готовой словесной конструкцией.
«Аналитическое поле насыщено персонами» - вслушиваясь в голос клиента, улавливая интонационные оттенки, я слышу разных людей и их образы, за которыми стоят ожидания, потребности, претензии - те фантазии, которые так и остаются ими, пока мы не дадим им места и внимание.
На одной из консультации я обратила внимание, что мне хочется всё чаще к клиентке обратиться на «ты», в её поведении было нечто располагающее к этому, вызывающее желание общаться покровительственно и близко. Когда я намеревалась поделиться этим чувством, клиентка сама подняла эту тему, сказав, что её интересует, почему сложно общаться даже со сверстниками на «ты», она чаще обращается на «вы», тогда как с ней легко переходят на «ты». И, предложив по исследовать этот вопрос, я попросила молодую женщину сказать мне: «Динара, как у тебя дела?» после чего прислушаться к своему эмоциональному состоянию.
Клиентка испытала гамму переживаний, от смущения и неловкости до удивления.
В ходе обсуждения её отношений с миром, мы выявили эту закономерность во многих сферах — чувство, что она еще ребенок, «недовзрослый» (на момент терапии клиентке 35, замужем и есть ребенок), который хочет доказать свою самостоятельность.
В конце сессии я попросила её еще раз произнести ту же фразу и оценить, как она звучит для неё уже после осознания этих моментов. Она произнесла вопрос естественнее, и я уловила, что мне приятен её тон, в нем почувствовалась аутентичность, чем я сразу и поделилась.
В. и М. Баранже сравнивают «аналитическую пару с различными естественными парами», говоря, что в естественных парах происходит известная редукция отношений до уровня родитель — ребенок или наоборот, однако для аналитической пары важно сохранять внутреннюю подвижность, в таком случае аналитическое поле будет представлять собой актуализацию возможностей.
Я совершенно согласна с тем, что ориентироваться на пару родитель-ребенок или исследователь-испытуемый, совершенно непродуктивно и чревато отсутствием динамики и «роста» клиента, при этом, роль сотрудничества также не является одной из выигрышных, т.к. вся суть сводится к постоянному обмену проекций и интроекций, где фигура терапевта становится то экспертом, то родной сестрой, то матерью или отцом и те послания или вопросы, которые слышит терапевт, важно облечь в форму знания о природе внутреннего конфликта в конкретный момент. Согласна с мнением Огдена, который предлагает вслушиваться в голос анализанта, он полагает, при этом, что психоанализ дает человеку возможность обрести голос, который может стать собственным.
В клиентском случае, приведенном выше, мы можем говорить, что клиентке удалось, возможно, услышать свой «взрослый» голос и то впечатление, которое она переживала, уже останется её новым опытом и пониманием альтернативных способов проявления себя.
Ферро предположил, что «события аналитической сессии также являются текстом, художественным произведением, которое совместно создают аналитик и анализант». Повествуя свою историю, анализант одновременно рассказывает и вторую историю, к которой сам чувствителен, и задача аналитика нащупать эту форму и обнаружить, что стоит за этой чувствительностью, какая потребность и какой смысл. Я бы добавила, что в процессе написания «текста», авторство передается то анализанту, то его аналитику, потому как произнесенные идеи, с той и другой стороны, дают импульс для «создания» этого произведения. Терапия созвучна произведению и в аналогии с сюжетом, ведь всегда есть пролог, предыстория, начало развязки, затем пик или кульминация, когда двое подходят к ядру запроса, после чего переходят к завершению и делают выводы.
И, конечно, говоря об аналитическом поле, нельзя пройти мимо, так называемых, «бастионов», как о них пишет Баранже. Сопротивление можно воспринимать как преграду и как заветную границу, при соприкосновении с которой мы можем говорить о начале внутренних трансформаций клиента. Обходя эту границу, «фальсифицируя» и «автоматизируя» процесс терапии, мы делаем аналитическое поле искусственным, неживым, повторяющим один и тот же цикл, застревающим и уставшим. Напрашивается метафора о потоке воды — горная река чиста и прозрачна, а застоявшаяся — болотиста и вязка.
Я рассматриваю сопротивление как обязательный и весьма продуктивный этап терапии, несмотря на то, что он требует еще бОльшей вовлеченности, аккуратности и внимания к деталям и реакциям клиента, однако, после процесса разотождествления клиента с его эго-синтонными характеристиками, которые являются препятствием для получения нового представления о себе и других, как правило, возникает облегчение, наряду с разочарованием и грустью, которые сопровождают нас на процессе беспрерывного развития.
Автор: Фролова Динара
Психолог, EMDR КПТ Психоанализ
Получить консультацию автора на сайте психологов b17.ru
