Среди прочих душещипательных историй смуты – история московской царицы Марины, девять дней правившей на Москве и девять лет пытавшейся вернуть свой трон.
Особенно любят эту историю женщины. Помните Цветаеву?
Марина! Царица — Царю,
Звезда — самозванцу!
Тебя пою,
Злую красу твою,
Лик без румянца.
Во славу твою грешу
Царским грехом гордыни.
Славное твое имя
Славно ношу.
Правит моими бурями
Марина — звезда — Юрьевна,
Солнце — среди — звезд.
Крест золотой скинула,
Черный ларец сдвинула,
Маслом святым ключ
Масленный — легко движется.
Черную свою книжищу
Вынула чернокнижница.
Знать, уже делать нечего,
Отошел от ее от плечика
Ангел, — пошел несть
Господу злую весть:
— Злые, Господи, вести!
Загубил ее вор-прелестник!
Марина! Димитрий! С миром,
Мятежники, спите, милые.
Над нежной гробницей ангельской
За вас в соборе Архангельском
Большая свеча горит.
А вот Пушкин, взявшийся за «Бориса Годунова» в зрелом возрасте, прекрасной польке посвятил куда как менее лестные характеристики: «Конечно, это была самая странная из всех хорошеньких женщин; у нее была только одна страсть — честолюбие, но зато такое сильное, бешеное, какое трудно себе и представить».
А вот так это звучит в обработке Мусоргского:
Панни Мнишек слишком скучны
страсти томной излиянья
Пылких юношей моленья
Речи пошлые магнатов
Панна Мнишек славы хочет
Панна Мнишек власти жаждет!
На престол царей московских
Я царицей сяду
И порфирой златотканной
Солнцем заблистаю
И сражу красой чудесной
Я москалей тупоумных
И стада бояр кичливых
бить челом себе заставлю
И прославят в сказках былях-небылицах
Гордую свою царицу тупоумные бояре
Вот и в смуту было также. Женщины смотрели на царицу с восхищением, не забывая называть ведьмой, а мужчины.. Мужчины - по-разному, но чем дальше, тем больше в этих взглядах было ненависти. Правительство Михаила Романова, например, назвало ее первопричиной всей смуты. Ха, переложили ответственность на хрупкие женские плечи, абьюзеры старомосковские.
В общем личность яркая, смелая и успешная, за свои 26 лет наломавшая дров, что хватило не на одну поленницу. И было у нее по версии историков три мужа, один точно законный, один предположительно законный и третий точно беззаконный, с которыми она крутила головокружительные романы. Кипели страсти, рушились империи, звучали пылкие речи и яростные проклятия. В общем этот бы сюжет да толковому сценаристу в руки – сезонов на пять должно хватить, хоть НТВ, хоть «Домашнему».
Помните историю прекрасной польки из наших учебников? Давайте напомню. Для тех, кому захочется поглубже окунуться в полную – очень рекомендую труд Вячеслава Николаевича Козлякова «Марина Мнишек», прекрасную книгу про эпоху Смуты и гордую полячку.
Родилась в шляхетской семье, получила прекрасное домашнее образование под руководством монахов-бернардинцев. Дочь Ежи (Юрия) Мнишека и Ядвиги Тарло. Отец – воевода Сандомира, кравчий польского короля и управляющий его поместьями. Мать – дочь королевского секретаря и очень богатого человека (Самбор, ставший центром истории Лжедмитрия под номером один – ее приданное).
Пометка на полях.
Бернардинцы – одно из ответвлений монахов католического ордена св. Франциска. Центром их внимания с середины XV века стала Речь Посполитая. Главный центр в Польше - Сандомир, где их последовательно поддерживали кланы Олесницких,Тарло, Вишневецких и Мнишеков. Эти люди управляли Сандомиром и окрестностями в XV-XVII веках. Бернардинцы были очень популярны и влиятельны в Речи Посполитой, а вот Российская империя (да и Советский Союз впоследствии) их не всегда последовательно, но притесняла. Приняли активнейшее участие в окатоличивании православных (относительно успешно) и протестантских (почти безрезультатно) земель Речи Посполитой. Боролись (информационно) с чешскими чашниками-гуситами, и боролись активно, несмотря на противодействие светских властей и самих Ягеллонов. Предположительно, хотя и не точно, именно они придумали и чуть не реализовали Империю Васа.
Личный духовник Марины Мнишек будет бернардинцем и пройдет с ней путь от Самбора до Калуги. Уедет, обидевшись на крещение ее сына Ивана Дмитриевича в православном (греческом) каноне (неточно).
Марина по рождению и воспитанию – ярая католичка, готовая проповедовать ничуть не хуже, чем танцевать.
Конец пометок.
В 1604 году была обручена с русским царевичем – самозванцем Дмитрием, который из любви к ней даже перешёл в католицизм. Очень его любила из далекого Самбора, пока он бился за свой и ее трон.
Через три месяца после воцарения суженого обвенчалась с ним по католическому обряду (царя изображал русский посол Афанасий Власьев, по правде сказать не слишком охотно, чего и не скрывал). Пышная яркая свадьба и необыкновенно богатые подарки жениха даже затмили произошедшую чуть позже вторую свадьбу короля Сигизмунда на принцессе из рода Габсбургов. На свадьбе Марины гостями были король Сигизмунд с королевой-матерью Анной Ягеллонкой (единственная кроме посла не католичка, допущенная к церемонии), канцлер Литвы Лев Сапега, всё высшее руководство польской церкви, включая как иезуитов, так и бернардинцев. Всех их потом король позвал и на свою свадьбу, даже магната Ежи (Юрия, отца Марины). А вот Марину не позвал, говорят она расстроилась и обиделась. Русский посол на свадьбе был, но не отсвечивал.
Пометки на полях.
Свадьба в Кракове вызовет бурю в Москве. В наших учебниках эту церемонию лукаво называют обручением. Дескать мы еще в Москве подумаем – жениться или нет. Так вот – это неправда. С ноября 1605 года в глазах любого европейца Марина – законная жена русского царя. И должна вести себя соответственно. Отсюда и запрет на участие в свадьбе короля.
В Москве после серии скандалов – бояре были сильно против царицы-католички - приходится тасовать Думу, в частности возвращать пропольских, но нелояльных Шуйских. Но перетасованная она остается оппозиционной. На царя начинаются покушения, бояре пытаются ввести контроль за расходами и перепиской молодого царя и его ближней думы.
В итоге договорились (по логике событий) о компромиссе, похожем на историю Софьи Палеолог. Царица вместе с присягой должна была публично креститься или хотя бы создать видимость исполнения обрядов греческой церкви.
Конец пометки на полях
Марина с отцом больше полугода ехала из Кракова в Москву, получая новые и новые богатые подарки от мужа. Распорядителем переезда был всё тот же Лев Сапега, который зачем-то искусно тянул время. Дмитрий лишь раз (в письме и устно через посла, всё того же Афанасьева 22 февраля через 3 месяца после свадьбы) позволил себе взбрыкнуть, излив на тестя гнев за задержку, в остальном он писал пылкие любовные письма Марине и неимоверно вежливые «отцу Юрию», а еще посылал деньги, деньги, деньги.
В апреле свадебный кортеж Марины въехал в Московию. Немым укором на него смотрели богато украшенные сани с жемчугом и яхонтами и московские бояре, которым ну вообще не в радость была затянувшаяся командировка в смоленскую глухомань. Кортеж, кстати, по числу вооруженных людей из свиты превосходил отряд Мнишека зимой 1604-05 под Новгородом-Северским. Никак не менее четырёх-пяти тысяч вооруженных людей. Как-то ту мач, как говорят молодые и креативные.
Путь от границы до Москвы занял всего месяц. Если бы его не тормозил приболевший Юрий Мнишек – успели бы еще быстрее.
В Москве случается самая блестящая великолепная и праздничная свадьба в ее истории. Марину торжественно помазали на царство и ей торжественно присягнули. Несколько испортил впечатление от общего великолепия отказ Марины от причастия у православного патриарха Игнатия (есть источники, которые говорят, что и сам Дмитрий повел себя также), но церемонию продолжили. Неделю шли пиры и балы, где молодожены показали себя большими поклонниками польской культуры, кухни и увеселений. Впрочем, уже на второй день поляки из свиты будут писать о том, что молодой царь сидит мрачнее тучи и не смотрит на юную невесту, которая больше внимания обращает на ручную обезьянку, чем на обретенного супруга.
А ещё через неделю в Москве случилось восстание, где Дмитрий был убит, а Марина лишена регалий и сведена на двор отца (бывший двор Бориса Годунова).
Пометки на полях.
Заминка в 3 месяца – попытка прийти к компромиссу с кураторами от Ватикана. Те, помнившие историю превращения Софьи Палеолог из ярой католички в не слишком любимую, но всё же православную княжну, на уступки не шли. Аргументы, что и Софью еле довезли (скандал был страшный, если бы митрополит Филипп в 1473 году не умер, не факт, что и свадебка бы имела продолжение в Москве) не сработали. И тогда видимо было принято решение о силовом подавлении возможного недовольства. Царь и Мнишек, собирают наемников, отзывают родственников с крымской границы (какой тут к чёрту Крым, Москву бы удержать).
Церковь вроде бы в их руках. Митрополит Рязанский Игнатий – униат в будущем и возможно тайный униат в настоящем. Но вот весь Священный Собор состоит сплошь из нетерпимых к униатству иерархов. Публичным вождем церковной оппозиции становится будущий патриарх Гермоген. Его выводят из Сената, но сана не лишают.
Публичное непричастие в Успенском соборе – вызов Священному собору. И церковь отвечает быстро и жестко. Царь, переставший быть православным – не царь. Царица аналогично. Это не французский король, у которого Париж стоит мессы (да и Генрих IV этого вслух не говорил, цитата придумана его врагами).
Марину и отца спасает Шуйский – самый пропольский из Боярской Думы. Если бы она погибла в мае 1606, смута была бы короче. Или нет.
Конец пометок на полях.
Два года после страшного мая 1606 Марина живет с отцом в Ярославле. Живет и не отсвечивает. Плен почётный, у панов оружие и деньги. Возможно, в этот период она родила своего первого ребенка (не точно). После долгого плена и сложных переговоров их отпускают кружным маршрутом в Польшу. Отряды нового самозванца, Лжедмитрия II, очень стараются их перехватить, но не справляются. Зато справляется Ян Петр Сапега, который идет на помощь самозванцу из Прибалтики. Осенью 1608 года Марина въезжает в Тушино, где ее отец подписывает новый кабальный для России договор с новым самозванцем. Дмитрий обещает по взятии Москвы жениться на Марине, выплатить колоссальные деньги и передать Мнишекам северские города и Смоленск. Первые полгода Марина живет с отцом далеко от самозванца, потом, после отъезда пана Мнишека на Сейм (ситуация из декабря 1605, дубль два) переезжает к Дмитрию. На претензии соотечественников, дескать, блудить изволите сударыня, отвечает, что их уже тайно повенчали.
Дела самозванца тем временем ухудшаются. Он конфликтует со своим гетманом Рожинским, вдруг перешедшим в католицизм, и чуть не бежит из лагеря. В самом Тушино появляется коллегия децимвиров, контролирующая финансовые решения царя.
Пометки на полях
Шуйский держит Мнишеков в Ярославле не ради своих интересов, а ради польских. Вся эта банда – часть польской оппозиции, как раз сейчас мутящей рокош. Любой непропольский русский царь выслал бы Мнишеков с их «лыцарством» на западную границу и пусть они там СДД в трактовке Михалкова.
В конце 1608, когда рокош уже проигран, Мнишека отправляют в Польшу, но с надеждой, что он попадет в Тушино и расколет силы царя Дмитрия. Их немалая активная часть – как раз рокошане, пошедшие мстить Шуйскому за плен главарей. Дмитрий Угличский (Лжедмитрий II) очень против их появления в Тушино, пишет даже письмо Мнишекам, отказывая в гарантиях безопасности и прозрачно посылая в Польшу. Отдельные отряды пытаются догнать не особо защищаемый кортеж, но руководство деятельно саботирует их потуги. И тут появляется злой гений царя Дмитрия Ян Пётр Сапега, который привозит Марину в Тушино, публично присягает ей и приводит к аналогичной присяге все польские части лагеря. В Тушино раскол.
Нужно сказать, что октябрь-ноябрь 1608 – это пик успехов Лжедмитрия II, когда ему присягнули Углич, Ярославль, Владимир и чуть не присягнул Новгород. Переворот начала 1609 года в Тушино мигом лишает Дмитрия большей части завоеванного. На поляков и Марину все эти города не подписывались.
Конец пометок на полях.
В апреле 1609 года царь и царица, в одном направлении посланные окончательно потерявшим берега от безнаказанности Рожновским, съезжаются. Все разговоры про их пылкую и взаимную любовь – из польских источников.
После вторжения Сигизмунда в Россию в августе 1609 - они под арестом.
В декабре царевичу удается бежать из Тушино. В феврале 1610, не договорившись с королем (или договорившись о продолжении сверхуспешного вредительства) бежит Марина. Сначала в Дмитров к Сапеге, потом в апреле в Калугу к царевичу. Сразу после этого они венчаются (опять же только польские источники). Армия Сапеги приходит в Калугу и устраивает свое стояние на Угре – три месяца торгуется с Дмитрием о службе. Торг идет тяжело, вплоть до стычек с русскими приверженцами царевича. В июле, на фоне Клушинской катастрофы и переворота в Москве, они договариваются и идут на Москву. Там в начале августа творится форменный бардак: несколько царей не очень свергнутых и не очень провозглашенных. В какой-то момент Москва соглашается принять Дмитрия, но потом ворота закрывают, его сторонников арестовывают. Царевич идет на штурм, во фланг ему бьют отряды Валуева и Салтыкова, без боя пропущенные Сапегой.
Марина в это время глубоко беременна, живет в Николо-Угрешском монастыре. Царевич увозит ее в Калугу. С сентября и до конца года в Калуге проходят массовые и почти бессудные казни пленных поляков и переметнувшихся бояр. На царевича не раз покушаются. Один из покушавшихся – бывший касимовский царь Ураз-Мухаммед, приехавший в Калугу из-под Смоленска, и его подручный Пётр Урусов. Со второй попытки Урусов добивается своего. Марина призывает калужан к мести за царевича, происходят расправы уже над татарами. В начале 1611 года она рожает ребенка, которого провозглашает Иваном Дмитриевичем и отдает на крещение местным.
Пометки на полях
В конце 1610 Марина обменивается с Сапегой паническими письмами, говорит, что жить ей осталось пару недель. По русским законам осужденной на смертную казнь роженице позволяли родить. Видимо царевич совсем не оценил предательства. Про его отцовство по отношению к Ивану Дмитриевичу тоже возникают вполне понятные сомнения. Марина в Калуге с апреля, рожает в декабре. Может и недоношенного, а может и «выбледок», как без зазрения совести будут называть его русские летописи.
Сапега еще и автор самых громких военных преступлений царевича Дмитрия – осада Троицы, разорение Боровского монастыря. Вот только Дмитрия ли? Или всё же поганой польки Марины? Что показательно, самый обсуждаемый эпизод военного преступления со стороны ополченцев организует тоже ее гетман – уже Заруцкий. Это штурм и разграбление Новодевичьего, где пострадали Мария Старицкая и Ксения Годунова.
Конец заметок на полях.
В 1610-13 живет в Коломне, поддерживается частью ополчения во главе с Заруцким. В 1612, в Пскове, когда там правит Лжедмитрий III, появляется дом Марины Мнишек. Она сама не появляется. Заруцкий (ее гетман) проводит присягу в подмосковных таборах на Лжедмитрия III.
Ее категорически ненавидит патриарх Гермоген и второе ополчение.
После выборов 1613 года уходит с Заруцким из Коломны на Рязанщину в Михайлов. Там что-то происходит с царевичем Иваном. Ходят слухи о том, что Марина хочет бежать в Польшу, а Заруцкий – в Астрахань. В итоге уходит с Заруцким, живут в Астрахани около года. Местные восстают, из Москвы приходит войско князя Одоевского, уже побеждавшего Заруцкого под Воронежем.
Царицу берут в плен и везут в Москву, где Заруцкого и Воренка публично казнят. Марина (по версии московских послов) умирает от горя.
Пометки на полях.
В Калуге – уделе наследника - ее и Воренка не любят (присяга Владиславу идет параллельно крещению ее ребенка). Трубецкой (конюший Лжедмитрия II) возглавит казаков, отказавшихся воевать со вторым ополчением и отдаст приказ об аресте Лжедмитрия III (а возможно и казнит его).
В Коломне у нее двор. Заруцкий – ее гетман вместо умершего в начале 1611 года Сапеги.
Свадьба Марины с царевичем Дмитрием, только он чуть встанет на ноги, уже третья за Смуту едва не случилась в начале 1612. Именно после обнародования этих планов от него отрекается второе ополчение, а в Пскове появляется ее резиденция.
В начале 1613 года умер пан Юрий Мнишек. Выбор между Польшей и Астраханью стал очень простым.
Казненный в Москве царевич на 3 года старше потенциального Ивана Дмитриевича по описаниям очевидца – голландского купца. Заруцкий тащил на трон своего сына? Понятно тогда, почему восстала Астрахань. Еще одно интересное замечание про астраханский период – запрет на колокольный звон именем молодого царевича. В какое такое православие его крестили в Калуге?
Конец пометок на полях
Помимо казненного Воренка (если это и правда был ее сын, что вряд ли) было еще два человека, называвшие себя ее детьми. Это Ян Лаба, которого поддерживал клан Сапег до конца 1640-х, и Иван Вергуненок, живший сначала в Крыму, а потом в Стамбуле. На соборе 1645 года они попили изрядно крови Романовым. Чисто гипотетически это и правда могли быть ее дети, переданные на сохранение и воспитание Яну Сапеге в 1608 и хану Иштереку в 1613. А могли и не быть.
История Марины Мнишек заслуживает романа или сериала, а не статьи на жалкие пару тысяч слов. Польская Мата Хари, став русской царицей, будет торговать этим званием на развес и оптом. И доживет за девять лет до самого ненавистного человека в Москвовии. После разгрома под Дедиловым разбитому Заруцкому правительство царя Михаила предложит полную амнистию и чуть ли не сохранение боярства за выдачу «поганой польки Марины».
Она же станет самым страшным человеком в судьбе Дмитриев, тогда еще не «Лже». Спутавшись с ней, все трое потеряли и власть, и уважение, и трон (или шансы на трон). Классическая чёрная вдова, заслуженная прошлыми грехами трех самых родовитых династий тогдашней России.
