С таким запросом пришёл ко мне Павел.
«Мне было лет 5. Мы играли на даче у бабушки с соседскими мальчишками, строили шалаш из старых досок сарая: таскали на яблоню и прибивали. Я и два мальчика 6-7 лет.
Отец ругал, если мы лезли, чтобы это сделать, поэтому в тот раз мы начали, когда его не было. И вот мы построили! Я помню, как радовался,и ребята тоже. Мальчишки уже полезли на дерево, и я должен был лезть за ними, как вдруг из-за спины раздался крик отца: он начал ругаться.
Я побежал к шалашу ,хотел залезть на дерево, но отец догнал схватил меня за шиворот, буквально закинул в дом и захлопнул дверь. Потом я услышал крик и плач ребят и треск досок.
Я рыдал весь вечер. Бабушка утешала, отец, помню, ругался и бегал, а после напился.
На следующий день мы уехали с дачи и больше никогда не приезжали туда, а еще через несколько лет и вовсе ее продали.
Что там случилось ни бабушка, ни отец мне не говорили, да и я боялся в детстве спросить, чтоб не вызвать гнев отца, а после уже как то не до этого.
Но именно с тех пор я боюсь и ненавижу его за это.
Как он мог так со мной поступить?Я все детство боялся его.
Он пытался играть со мной, пытался пошутить, но меня сковывало сразу. Я все время боялся этой неадекватной реакции: “А вдруг он опять схватит, вдруг ударит, если я что-то не так скажу или сделаю?” Отец начинал злиться, говорить, что я тормоз, ни слова сказать не могу.
Я мог, но не ему, и от этого ещё больше на него злился.
В 15 лет мы стали ругаться.
Я перестал молча слушать его и делать то, что он скажет. Я знал: если захочет ударить, я дам сдачи.
Отношения становились все хуже с каждым годом.
Я уехал учиться, женился, не позвал его на свадьбу. Дети родились, тоже ему не сказал.
А вот сейчас он заболел, ему нужна моя помощь, а я не хочу ехать. Он просит, говорит, что стар и просит привезти внуков. Деньги пошлю, не проблема, но не хочу его видеть и, главное, я не хочу чтоб он общался с моими детьми. Вдруг он и с ними также, как и со мной, поступит? Испугает их на всю жизнь, и они тоже будут боятся его, а что ещё хуже - меня».
Я работаю с клиентами, подбирая под каждого тот метод, который ему наиболее подходит, миксуя приемы в работе. С Павлом я работала, используя приемы эмоционально-образной терапии и гештальт: для того, чтобы излечить травму, нужно вновь погрузится в это событие, прожить его с разных точек.
Но сначала мы выпускали всю ту злость, которую накопил Павел на отца за все эти годы, что хотел сказать и не мог.
А потом пошли в тот самый день, и вот что оказалось: тот сарай, который разбирали мальчишки, был для отца местом, где он сам чуть не погиб в детстве, когда на него упала часть потолка. И отец давно его хотел разобрать, но мать не давала, мол, там все хозяйственные инструменты, да и ты не маленький, лучше подлатать его. Но и ремонтировать сарай у отца Павла руки не поднимались: воспоминания давили, и, конечно, доски гнили, становились все более трухлявыми. И в тот момент, когда он схватил и швырнул Павла в дом, шалаш упал.
Отец не успел вытащить мальчишек, и те получили очень серьёзные травмы. По сути, отец уберег Павла от травм физических и эмоциональных: что было бы с мальчиком, если бы он увидел, как его друзья падают с дерева, разбивая в кровь руки и ноги?
После сессии Павел плакал. Вернее, плакал тот пятилетний мальчик, который все увидел и узнал, что папа его так спас, а не наказал.
В следующий раз мы встретились через 2 недели.
Павел поговорил с отцом, съездил на дачу, которую после этого случая продали сразу, нашёл соседей и поговорил с ними. Он искал подтверждения тем открытиям, которые случились в сессии, когда он вошёл в роль отца и от его имени рассказал, как все случилось. И Павел их нашёл.
О чем мы ещё говорили с Павлом?
Да о том, что наши детские обиды, конечно, обоснованы , но с нашей детской позиции.
Мы не можем видеть и знать все, что знают и видят родители. И они не все могут нам сказать в моменте, а когда дело касается жизни своего ребёнка, вообще включается животные инстинкты - спасти потомство любой ценой, и за это можно простить.
Можно попытаться простить.
И говорить детям о своих болях и страхах в меру их возраста и понимания. Дети чувствуют,когда им говорят правду, и нет ничего страшного в том, чтобы рассказать ребенку, как вы за него боитесь, потому что у вас уже был такой опыт.
Родители должны не только сохранить жизнь, но и подготовить к разным ситуациям в жизни по мере возможности и говорить с детьми, объясняя свои действия. Так вы создаете доверие и сохраняете близость. Тут нет четкого рецепта, как правильно, а как нет. Каждый малыш индивидуален, также, как и каждый взрослый.
С детьми нужно соблюдать баланс, исходя из особенностей самого ребенка, насколько он возбудим и восприимчив. Это могут определить только родители.
Конечно, мы не сможем быть всегда спокойными родителями, да это и не нужно. Ребёнок после выходит во взрослую жизнь, и наша задача - его к этому подготовить, объясняя, что да, могут быть и такие реакции, - папа испугался или мама прикрикнула, когда устала, но это исключение из правил.
Что для ребёнка сейчас важно?
Услышать, что несмотря на ситуацию, родитель его все равно любит, даже когда срывается в аффекте. Более того, ребёнку нужны и эти переживания, и опыт для формирования своего поведения и своей стойкой самоидетничности. Чтобы, когда он вырос, он понимал, что для него допустимо и переносимо, а что нет, и мог сказать об этом спокойно.
Почему Павел в 16 лет ругался с отцом?
Да именно потому, что родитель после срыва не объяснил, что также продолжает его любить, что он важен и нужен для него, как и прежде. Тогда и Павел смог бы проговорить отцу в 16 свои желания и то, с чем он не согласен. А так мальчик закрепил поведение срыва в аффекте и уход на самом пике конфликта без последующего спокойного разговора с отцом.
Дети учатся в семье, глядя и копируя родителей: как проявлять себя в сложных ситуациях, - и наша задача суметь им объяснить и подготовить их к тому, чтобы они могли справляться с собственной фрустрацией.
Конечно, не за один сеанс терапии мы проработали все это с Павлом.
Для этого понадобилось время на принятие и осознание, изменение своего отношения и поведения. Но был достигнут главный результат работы - решился конфликт с отцом, ушло внутреннее напряжение, обида и злость.
Отношения были восстановлены, и Павел смог простить.
*Случай публикуется с разрешения клиента. Имена изменены.
#психолог_писарева #психолог #психология #отцы и дети #детская психология #воспоминания #психология отношений #отношения
