Речь о традиции, — знакомой каждому с детства и с детством же ассоциирующейся. В случае, если двое поспорят, — заключат пари, — соглашение об условиях заверяется рукопожатием. После чего некто третий должен это рукопожатие «разбить». И это — древний обычай, — славный, серьёзный, совсем не детский, основанный на почти забытом пласте культуры.
...Хотелось бы сказать, «культуры русской», — но не только. Хотя, дольше всего — до начала XX века — обычай сохранялся именно в России. Обычай заключения договора в устной форме. Как правило, коммерческого договора, при котором стороны, обходясь без писанины, верили друг другу на «купеческое слово».
Ну, во-первых, о писанине. То есть, договорах письменных. Для того, чтобы заключать их, как минимум, нужно уметь писать. Ибо обращение к нотариусу чревато утечкой коммерческой информации. Купцы же часто бывали неграмотны или малограмотны. И это не говоря уж о многочисленных купцах-староверах, избегавших связываться с властями, — а смысл в письменном договоре, если не нести его в суд? И о купцах иностранных и иноверных, с которыми тоже приходилось иметь дела. Даже в случае, если грамотны обе стороны, ни откуда не следовало, что письменный договор будет общепонятен.
...То есть, бизнес начинался и вёлся тысячелетиями без документирования условий сделок. Купец купцу верил на слово, и слово своё свято держал. Рыцарский обет или присяга нарушались куда чаще купеческого слова. При том, что с точки зрения современной морали сам-то купец являлся отпетым мошенником столь же часто, как и рыцарь — разбойником… Почти всегда. Тем более, что и разбоем купец занимать мог, не хуже феодала. Однако, фундаментальный бизнеспринцип «не обманешь, не продашь», и даже готовность честно — без обмана — поработать кистенём, если предприятие сулило прибыль, не меняли сути. Слово своё купец держал.
Держал, поскольку залогом выступала его деловая репутация. Если договоры заключались устно, — на веру, — то тот, кому не верят на слово, вести бизнес не мог. Как следствие, договорённость, скреплённое ударом по рукам, пересмотру не подлежала. Даже в случае смерти обеих сторон, обязательства переходили на наследников дел.
...И, кстати, о «разбей». Даже с учётом вышеизложенного, слово кажется слабой гарантией. Купцы тоже так думали, и страховались. Сделка не была законной, если не заключалась при свидетеле (в художественной литературе и кинематографе этот аспект часто упускается). Свидетель был необходим, — один, — но не простой. Таковым мог выступить только «равный по состоянию» — богатый примерно в такой же мере, — купец, — независимый, — имеющий своё дело, — не состоящий ни с одним из заключающих договор в родстве, свойстве или слишком уж тесных бизнес отношениях. Плюс, не заинтересованный, — ведь он получал информацию о сделке, включая секретные аспекты.
В связи с потрясениями мирового порядка и платформы каналу требуется поддержка: ЮMany 4100 1168 3178 5907
То есть, условия были не так уж тривиальны. Годного «третьего», который, в случае нарушения одной из сторон слова смело свидетельствовал бы об этом и уничтожил репутацию обманщика, которому доверяли бы оба договорщика, —найти было не легко. По мере распространения грамотности, договора в письменной форме заключались всё чаще просто для упрощения процедуры. Но удар по рукам при свидетеле долго ещё сохранял позиции.
