Читайте в подборке. Армейские мемуары. Stories. The Soviet Army
Содержание
Глава первая от 03 сент 2022 г
Вступление — the Beatles — литературные способности — проводы — кто такая лярва? — на пересылке в Егоршино — футболисты — глупость от наивности — барыги наших бьют!
Глава вторая от 08 сент 2022 г
Духи вешайтесь! — дневальный по роте
Глава третья от 11 сент 2022 г
На стрельбище — присяга иранца — натура хохяцкая
Глава четвёртая от 17 сент 2022 г
Дедушка генерал — строевая песня
Армейский дневник срочника СССР
Глава пятая 27 сент 2022 г
Золотые зубы — чайником по башке
Золотые зубы
До моего досрочного определения в повара в столовую я ходил в строевых прогулках по городу, наслаждаясь такими «увольнительными» что мне очень нравилось. Пока старший лейтенант Петухов не выяснил, кто я такой есть. Как-то сидя у себя в кабинете он просматривал военные билеты своих подчинённых, выписывая нужные для службы специальности. Водителей, дизелистов, автослесарей и так далее и вскоре обнаружил двух поваров, чего ему так не хватало. Вызывает он меня в канцелярию и напускает на меня всех своих собак.
— Ты что же это паршивец такой делаешь, народ пайки, понимаешь, с пустым чаем хлебает, голодный ходит, а ты в казарме хоронишься, печенье на халяву жрёшь. Марш на кухню!
— А Серёга где? — спрашиваю я удивлённо.
— Уехал твой Серёга белым лебедем на дембель, сейчас ты будешь за него кашу варить!
Но в столовую я не торопился по одной причине, там чуть ранее встретил повара того самого дембеля Серёгу, который нынче уехал домой. Когда он улыбался, на него было неприятно смотреть, в его улыбке не было ни одного переднего зуба, что сверху что снизу — работа пьяных старослужащих. По большей части старше его на призывы. Говорили ещё, что Серёгин батя, направил письмо в военную прокуратуру с требованием взыскать деньги на лечение и вроде бы его просьбу удовлетворили и именно на золотые зубы, а не на железо.
Я, естественно испугавшись перспективы остаться без зубов, затихорился и ходил, как и все по нарядам и прочим работам. И своим ребятам там сказал, чтобы меня не сдавали. А после разговора с командиром роты Петуховым сказал, что поваром не буду, там зубы выбивают, и сослался на дембеля повара Серёгу. Петухов знал про это дело и наказал старшине, что если кто повара будет бить по зубам, то отправит виновного в дисбат и что удивительно это подействовало на самых отъявленных хулиганов и меня не трогали. Тем более свой Дизель был рядом. А вот почему раньше Петухов это не сделал, осталось для меня непонятным.
— Сегодня его изобьют, за что картошки не пожарил твоим дедам, а завтра он полк отравит! — сказал при мне Петухов старшине.
— И что отравишь? — спросил меня Мевзос.
— Ага, на глухую, — подтверждаю я, а сам думаю, а что если будут измываться можно и мышьяк в котлы подмешать как самую крайнюю меру. Хотя вряд ли я бы так поступил. Есть и другие меры воздействия на эту пьяную орду, например автомат. Но, слава Богу, что до этого у меня не дошло и пришлось отбиваться кулаками.
Конечно, я пошутил, но Мевзос посмотрел на меня и сказал, что он мне верит, а почему бы и нет.
— Да уж с обиды можно чёрте что натворить! — сказал он Петухову. — Вот слышали, как доведённые до ручки начинают из автоматов стрелять почём зря, спицы в уши заталкивают спящим сослуживцам.
И сказал ещё, что ему такая перспектива как-то не улыбается. Петухов посмотрел на меня и сказал, что примет меры, чтобы меня не обижали.
Потом в роте меня старики замучили с расспросами, чем я бы мог их отравить и пошло поехало. При каждом моём появлении каждый приставал с идиотскими расспросами по поводу отравления.
— Ну, мышьяком, отравой для тараканов, а то вон поганок в котёл накидаю!
Ну, они конечно посмеялись, но вывод для себя вероятно сделали. Ну его к чёрту этого отравителя. Были потом случаи наезда, куда без этого, но останавливались, помня, что приказ командира не пустой звук, Дизель рядом! А Серёгу повара мне было жалко. Человек старался накормить вкусной пищей, а к нему такое подлое отношение. Знал бы я раньше как в армии «любят» поваров никогда бы не стал с этим связываться, бросил бы учёбу к чёртовой бабушке!
Однажды в столовой встретил засланного в наряд зашуганного парня по фамилии Добровольский, которого чморили даже офицеры чем подавали дурной пример подчинённым. Парень имел специальность бухгалтера, не имевшую почему-то применение в полку, а в штат его нигде не брали. Так и ходил он бедняга по нарядам. Я ещё поинтересовался у старшины хозвзвода Вани Пасько, почему так происходит. Он ответил, что Добровольский это перебор и что все рабочие места заняты вот и ходит он по нарядам, хотя его могли перевести в любое другое место, где бы он нормально служить как все ребята. Я о нём спрашивал и у повара Сергея.
— Жаль парня да командир полка у нас сам по себе жестокий человек и ему, похоже, тоже нравится, что кого-то воспитывают кулаками. Мне вон все зубы выбили, а ему хоть бы что! И остальные офицеры под него подстраиваются. Рыба гниёт с головы! Сам увидишь!
«Трудная работа у главнокомандующего, куда не глянь — воруют, а расстрелять не кого — все свои!»
И вот теперь, когда Серёга уехал на дембель вставлять золотые зубы, мне предстояло к такому неприятному исходу, как-то подготовится. Но как? Хорошо, что я сразу заявил о своих опасениях командиру роты, и он меня услышал чего не сказать о Сергее.
Ведь оказывается, его часто били, причём свои же, чтобы пожарил картошки, а он молчал, боясь рассказать о побоях своему командиру роты, словно тот ни чего не знал, что вообще в столовой происходит каждую ночь. И отчего повар постоянно ходит с разбитым лицом и сонный.
Чайником по башке
Мне тоже не улыбалась перспектива каждую ночь жарить картошку, и я предупредил Ваню, что если кто на меня поднимет руку, зарублю как барана на месте. Ваня посмотрел на огромный кухонный нож в моей руке и сказал, что давно пора кого-то попугать.
Он передал мои слова старшине, скажем, просто поделился своими опасениями, как бы молодой чего не натворил с обиды. А тот дурак за чаем в каптёрке рассказал старикам, и те оправились посмотреть, кто их собрался рубить. Я поначалу сразу и не понял чего это они пришли всей толпой на кухню.
— Ну что Гладиатор ты говорят, собирался нас порубать, — говорит мне новоиспечённый старик.
— А вот попадёшься под руку, не моргну глазом и пущу на пирожки, — ответил я что пришло на ум.
И тут он мне как даст в челюсть и пошли сыпаться искры из глаз. Не устоял я на ногах, брякнулся на пол. Лежу, отдыхаю. Потом пробудился сел и ничего не соображаю.
— Ну что Гладиатор теперь дошло, что на старика нельзя руку поднимать, — говорит тот самый боец.
Поднялся я, поводил челюстью туда-сюда, чувствую, что зубы на месте и кости лица целы. В общем, оценил, что их больше на меня одного и что могут тут же закопать, действуя повадками волчьей стаи. Но того обидчика я отмудохал тем же вечером когда мне мои ребята передали что он отправился в уличный туалет.
— Мы на шухере, — сказал мне Руслик Шарафутдинов.
Захожу, снимаю ремень и наматываю на руку, а этот хмырь сидит на очке и курит. Ну, я прохожу как бы мимо, и резко ни говоря, ни слова начинаю его избивать пряжкой, куда придётся. Старый со спущенными ничего сделать не может, а тут ещё пряжка прилетает сверху. В общем, при кромешной темноте наобум следуя за ним на звук, я его молча так отделал, что он у меня так и остался лежать со снятыми штанами.
Когда я вышел из сортира, наши двое стоявшие на шухере сразу ушли в казарму типа курили на улице, а я в столовую. После когда старого кто-то обнаружил избитым, от стариков пошли предположения кто бы это мог сделать. Для начала пришли на кухню смотреть на мои руки, есть на костяшках синяки или нет. Ваня Пасько сразу допёр в чём дело и подтвердил что я с кухни никуда не отлучался, занимаясь резкой мяса на утро. Оленин тоже побожился что, мол, его напарник ни при делах. И старики решили, что это дело рук ребят из спорт роты, с которыми они предпочитали не связываться. Приходил Порезанный спрашивал у меня, а не я ли так отделал старого. Я и ему соврал, что сам не в курсе, что там случилось.
Однажды ночью ко мне подошли деды и разбудили меня с тем, чтобы я отправлялся на кухню жарить картошку. Я отказался и тогда они, забрав из галифе ключи, отправились шарится по кладовкам в поисках чего-нибудь положить на зуб. Я оделся и поспешил следом и застал их сидящих при вскрытых банках сгущённого молока и мясных консервах. Я забрал у них ключи и собирался идти в казарму как один из них меня ударил, и мы схватились. И как я уже отписывал выше, дрался старик не по правилам, крикнул, чтобы ему помогали и меня отделали. Потом когда застирывал в душевой одежду от крови, со мной решили ещё посчитаться. Но я в качестве защиты прибрал нож, как бы ожидая, что бы могло произойти дальше. Тогда ещё не было, чтобы офицер спал в роте из-за неуставных отношений ну и следил, чтобы не случилось чего. Ну, даже он бы и спал в роте, а старики всё равно могли мутузить кого угодно на кухне в столовой. И, поди уследи!
— Если кто меня ударит ещё, я выпущу ему всю требуху, — сказал я больше от отчаянья, чем от трусости. И потом я уже был морально готов кого-то сильно порезать.
— Ты нож убери, никто тебя трогать не собирается, поучили и всё.
На другой день вечером на кухне опять были смотрины Гладиатора, как они меня прозвали с лёгкой руки Порезанного, тем более что их предупредил командир роты, чтобы повара не трогали, узнав про драку в туалете. Старики без подсказки поняли, что драка моих рук дело они сказали, что бить меня не будут, если я буду жарить им картошку. Я сказал, что после работы я ничего им жарить не буду мне спать надо, а до окончания смены, пожалуйста, без проблем.
— А мы ночью хотим, — сказал один из них.
— Хорошо я вам пошинкую, а вы уж сами жарьте, а мне ещё с утра полк кормить.
В общем, пободались они со мной, да так и отстали. Но драки у меня с ними всё же случались часто. Был случай, когда я одному такому наглецу в драке по башке навернул чайником так, что тот потерял сознание прямо на кухне. Этот гад забрался в кладовку при чём со своими отмычками и отпиливал кусок масла. А тут я захожу, он дёру я за ним, догнал уже на пороге. Схватил его и кричу чтобы, значит, помогли задержать вора. Ну он в драку и началось битьё и тут мне как раз под руку чайник и подвернулся. Прибежал прапорщик Насралладин и поднял дурак тревогу, мол, Гладиатор солдата убил!
Прибежал дежурный по столовой и спрашивает, что тут произошло. Я ему объяснил, что этот ворюга за маслом забрался, но я его вообще не знаю и никогда не видел у нас в части. Прапорщик обыскал лежащего и нашёл в кармане воровские отмычки. Ну, в общем, вора привели в чувство и допросили кто он, и откуда. Сказал, что служит в комендатуре за забором, а ключи ему дали старики. Получается, это его была не первая ходка в нашу кладовку. Да и как мне уследить за всеми солдатами, которые ходят у нас в нарядах, сегодня одни завтра другие.
Позвали санитара из санчасти для перевязки вора, а потом его куда-то увели. Появляется Оленин и спрашивает, кого это я тут приголубил, я ничего объяснять не стал, меня ещё трясло от случившегося. Думал, что вора убил насмерть! Потом когда мы покурили я как-то отошёл от этого. Пришёл прапорщик и давай спрашивать, сколько было украдено масла за всё время, я ему подал список ежедневного веса остатков, у него глаза на лоб от этого учёта.
Получается, что ворюга украл за всё время своих посещений более семи килограммов, а я думал, что это деды балуются. И если бы я сказал об этом прапорщику то, получается, стал бы стукачом. Хотя логика в этом гнилая — кто-то ворует, а отдуваемся мы повара. Если честно я на это масло смотреть уже не мог, каждый день оно мне чуть ли не снилось, когда я резал каждому по тридцать грамм. Врагу не пожелаешь такой работы.
После внутренних столовских разборок, вызывает меня командир части Гайворонский и раздраженно спрашивает, не повышая, однако, голоса.
— Что там у вас случилось на этот раз.
— Чайником ударил вора по голове.
— За что.
— Чтобы масло не воровал. Да погорячился, оставил живым, надо было прибить на месте. Нас и так начали поносить свяко, мол, это мы им обжираемся, что его вечно не хватает!
Гайворонский подумал и сказал, что мне снова везёт, что я не прослужил полгода, а то бы отправил меня на разборки в особый отдел.
— Постарайтесь, пожалуйста, чтобы у меня с вами больше возникали ненужные хлопоты. Сегодня чайник, а завтра вы за топор возьмётесь?
— А что делать, если воруют, а думают на нас, — ответил я.
— Вы сами должны понимать солдатский чайник не веник, им же убить можно! Можете идти.
И на этом всё. Я вообще-то думал, что он предпримет хоть какие-то меры против наглецов, ворующих продукты, но он отдал всё на откуп старослужащим, мол, они сами разберутся.
До разговора с командиром части я посетовал о воровстве Ване Пасько, этот чудак отправился к старшине роты, что бы тот принял меры к ворам, хотя сам был старшиной по столовой и сам должен разбираться с этим. А этот он доложил Петухову о ворованном масле, этот ещё выше. И каждый снимал с себя всякую ответственность, кто крайний тот и будет, разбирается. Последним в этой цепочке оказался Насралладин его-то и вызвал к себе Гайворонский. Рассказывали, что Гайворонский так на него орал, что стёкла в окнах звенели. А потом когда прапорщик вышел от него злой как собака то помчался в столовую искать виноватых, а кого искать, если сам вора профукал.
В беседе со мной прапорщик сказал — кто будет красть на кухне продукты того рубить на пирожки не надо, лучше это сделает он.
— Удавлю мерзавцев! — сказал он.
И посмеялся как ловко я отправил того полугодника в нокаут чайником. Старики тоже были под впечатлением от того случая. Потом приходил Саша Порезанный и выяснял, как всё произошло, всем было интересно, как это можно шарахнуть человека тяжеленным алюминиевым чайником по башке и при этом она не расколется как орех.
— Крепко ты ему врезал, — посмеивался Саша. — Даже я так бы не смог. Зато тебя психа, все будут бояться, так и надо поступать с такими уродами. Ваши старики с виду все такие крутые, а на самом деле обычное ссыкло, а тот чмошник которого ты в сортире отделал, будет здороваться теперь с тобой издалека. Главное не ссать никого, набьют морду раз другой и успокоятся, кому охота кровавым рылом сортир драить.
В общем, так и получилось бить меня стали реже, потому что своевременно давал сдачи тем, что попадётся по руку. Зато зубы были целы. А что касается других ребят, то тем тоже приходилось крутиться на свистулях почти каждый день. Были те, кто был слаб для кулачного боя, а потому и поддавались. Не хочу, чтобы думали, что я плету про себя, что я какой-то герой, но кто крутился на стариковских свистулях, тот знает, что не так то просто быть в армии поваром...
*Текст постоянно редактируется
Странно, вроде всех захватывает такая ностальгия по службе в советской армии, а лайков типа нравится, почти нет. Может, зря выкладываю дела минувших дней? Свой канал я, кстати, не монетизирую... не хочется пупок за копейки рвать, выкладывая за день по три статьи, я же не робот. Пишу только своё, на чужое не зарюсь и из пальца всякие армейские небылицы не высасываю.
Армейский дневник, написанный при царе Горохе, обрабатываю и привожу по частям как уже творческое произведение, а не казарменный сухой дневник. Каждый раз, когда вновь перечитываю его, всплывают недостающие детали и приходится вставлять дописанные листочки.
Продолжение следует...
