Душещипательная повесть в нескольких частях (часть 5)
(книга «Больше, чем тире»)
Ну, всё, о чём рассказывалось ранее, это было скорее исключением из обыденной и рутинной жизни арестантов и караульных, нежели правилом. Конечно же, главным «развлечением» на гауптвахте были изматывающие тело и душу многочасовые занятия строевой подготовкой. И поэтому хозяйственные работы, к коим привлекались отдельные счастливчики расценивались ими улыбкой фортуны и добрым промыслом.
Весёлая первая ходка.
Хозработы – они ведь разными бывают, но всегда интереснее и приятнее тупой шагистики. Даже банальное метение Артиллерийской улицы однажды для нашего курсанта Игоря К. неожиданно превратилось в античное приключение, когда из неподалёку расположенного техникума (кажется кулинарного) сердобольные и очень симпатичные девчули-студенточки на протяжении всех «штрафных работ» выносили ему и ещё двум лишенцам свои вкусные поделки. В тот день у девушек была кулинарная практика, и после получения зачёта, они с удовольствием делились с самыми непредвзятыми арбитрами своими произведениями гастрономического искусства: блинчиками, коржиками, пирожками и булочками. Ещё никогда за всю свою историю Артиллерийская улица не была так старательно и тщательно выметена. И тогда были от пуза накормлены не только почти все арестанты второго этажа, но и караул. Вообще-то та памятная «ходка» Игорю скучной ну никак не показалась. Он был четверокурсником, и как-то не комильфо было заставлять старшекурсника наяривать круги по строевому плацу в обнимку с тяжеленной гильзой. Поэтому его каждый день и отряжали на различные хозработы. То вагоны с яблоками разгружать, где все не просто обожрались дармовым продуктом, но и получили пожизненную инъекцию отвращения к этому библейскому плоду. Следующий же день оказался тяжелым и грязным, когда всех послали разгружать уголь с грузовых машин в одной из котельных города. Ну бывает так, и не только в военной системе, когда под уголь подали не самосвалы, а обыкновенные грузовики с откидными бортами. Но военным, а тем более курсантам не привыкать плоское катать, а круглое - таскать. В тот день было не только солнечно и жарко, но также грязно и пыльно. Тело нестерпимо чесалось, глаза слезились, в носу жгло, а в горле постоянно першило. Зато каким вселенским наслаждением после всего этого было стоять под упругими тёплыми струями в душевой котельной и смывать с себя чёрную пыльную усталость. Помывка тогда затянулась более, чем на час. Вот оно – настоящее счастье. Но следующим утром, как раз за сутки до сладостного освобождения, судьба вознаградила Игоря за все предыдущие дни лишений и тягот губической вахты. Тогда лишь одного Игоря, как великодушного жалователя дарового ручного труда направили на какие-то медицинские склады, где основной контингент составляли исключительно молоденькие и стройненькие медработницы в белоснежных халатах. Ну не учреждение, а волшебный анклав сплошного и постоянного восьмого марта! Что там была за работа, и что там требовалось от Игоря делать – об этом история скромно умалчивает, но в тот вечер он вернулся в камеру немного окосевшим, слегка осоловевшим и почти очарованным с эфемерным налётом постепенно угасающего возбуждения...
- Представляете! – делился своей удивлённой радостью Игорь со своими сокамерниками, уставшими весь день мерить шагами строевой плац, - там просто невероятно жуткие и невыносимые условия труда. Склады – огроменные! Девчонки и женщины просто косяками там ходят и поголовно все – в белых халатах, и такие тонкие, звонкие и прозрачные! А с нашей военной голодухи все они - красавишны!
- Признайся, - слегка подтрунивая над Игорем, взволнованно бормотали его сотоварищи по несчастью, - ну ведь какая-то тебе точно приглянулась… и не только! А?
- А как вы себе представляете – какая именно рыбка может приглянуться среди огромной стаи в открытом море? Тут только остаётся пасть широко разевать, как кашалоту, чтобы ни одной не пропустить. Короче, мне вся стайка приглянулась! Эх! Знать бы наверняка, что и потом меня пошлют на эти склады работать, так я бы охотно согласился ещё раз на десяточку присесть!
Эх! Как говорится – остерегайтесь своих желаний, ибо они имеют опасное свойство сбываться…
Киса! Вы рисовать умеете?
Спустя некоторое время Игорь К. снова внезапно загремел на кичу со своим другом Александром К. аж на целую неделю! А вот что прикажете делать с этими весельчаками, которых упаковали и привезли на губу доблестные милицейские ребята за то, что при выходе из ресторана воинственно настроенные курсанты спели патрульным труженикам Министерства Внутренних Дел детскую песню «Жил был у бабушки серенький козлик», при этом особенно цинично, эмоционально и даже выспренно они громко произносили фразу из песни: «Раз-два, раз-два! СЕРЫЙ КОЗЁЛ!!!»
Ну чьё тут выдержит терпенье? Вот и патрульно-постовые на свою же беду решили слегка поубавить громкость и охладить строптивость наших четверокурсников. Ну и убавили. Да так, что им пришлось срочно вызывать подкрепление на двух УАЗиках. И поэтому оба приятеля поступили в военно-исправительное учреждение с пугающей формулировкой: «пьянство в увольнении и сопротивление работникам милиции при задержании».
По иронии судьбы в тот день в карауле по губической вахте стоял наш второй взвод во главе с командиром роты, и поэтому мы и приняли в свои ласковые объятия наших же курсантов третьего взвода. Нелепая и даже абсурдная ситуация, когда свои своих же охраняют, обернулась непредвиденной халявой, грозившей приятелям в последствии жутким скандалом. Эту возникшую ситуацию можно описать всяческими изречениями и эпитетами, мол «Благими намерениями вымощена дорога в ад» или «Хотелось, как лучше, а получилось как всегда». Но обо всём - по порядку и с личного разрешения нашего героя Игоря К. В тот первый день своего заточения они решились на халяву.
Ну про халяву в училище я уже рассказывал ранее в истории «Халява халяве рознь». А тут – на киче - чтобы избежать неприятностей строевой муштры и утомительных хозработ – ведь никто не мог поручиться, что старшекурсников опять пошлют в цветник на медсклады – Игорь, на правах тёртого калача и рецидивиста, заявил коменданту гауптвахты, что он искусно владеет, как пером, так и карандашом и стирательной резинкой, а также кисточкой и линейкой. Руководство комендатуры от такого заявления на удивление всем пришло в тихий восторг и немедленно поселило драчливых приятелей в отдельную офицерскую камеру. Да, дорогой читатель, в то далёкое время в Советской Армии одной из мер дисциплинарного воспитания к офицеру тоже применялся банальный арест. И, кстати, для уборки камеры арестованного офицера и мелкой заботе о нём всегда назначался один из самых тихих и безобидных нарушителей со второго этажа. Так что быть «денщиком» среди посидельцев считалось самой «блатной» обязанностью на губе. А тут всего лишь и пока что только ещё будущим двум офицерам не только выдали листы ватмана, краски, гуашь с тушью и прочим канцелярским инструментарием, но и приставили денщика, который должен был окружить самозванцев-шрифтовиков лаской и учтивой заботой. Руководство гауптвахты страстно возжелало всего за пять дней украсить безликие тёмно-синие стены всех трёх этажей гауптвахты особыми плакатами на воспитательно-арестантскую тему. А именно – образец доклада арестованного! Феерично! Эпично! И – немного эстетично!
В те первые минуты, после обнародования чаяний надежд и желаний командованием комендатуры, художники-самозванцы слегка приуныли. И было отчего. Оказалось, что на самом деле курсанты имели такое же отношение к искусству плакатописи, как оленевод Крайнего Севера Ехыптагынов к самолётам реактивной авиации – когда-то видели и совсем уж издалека. Так что, сами того не желая, наши приятели невольно затесались в родство к двум главным персонажам гениального романа «Двенадцать стульев».
Пять дней друзья усиленно размешивали гуашь и тушь в баночках и кружках имени «Цеткин». С умным видом разлиновывали карандашами листы ватмана, не решаясь перьевыми ручками нарушить девственную белизну. И целыми днями с вдохновенным выражением на лицах пытались найти способ, как бы выпутаться живыми из ситуации, грозившей перерасти в дополнительную десятидневную отсидку. Скандал с грядущей расплатой неумолимо приближался, когда…
Бог не злонамерен, но изощрён и курсантов он бесспорно очень любит.
На шестой день на губу имел неосторожность загреметь курсант из авиационного училища КВАТУ. Такой скромный и жизнерадостный художник-шрифтовик с профессиональными навыками печатника-агитатора. По убедительной просьбе «пахана»-Игоря к нашим Кукрыниксам в «денщики» приставили именно его. Так как до часа расплаты или освобождения оставалось менее суток, то все трое в ту ночь яростно не спали и творили, творили, творили… КВАТУшник тщательно и не без удовольствия рисовал и писал, а КВВМУшники вместо него прибирались в камере, трепетно и с сыновним потворством чистили пёрышки у ручек, смиренно стирали резинками карандашные наброски с ватманских листов. Наутро в день освобождения всё было готово. Курсант КВАТУ в очередной раз с триумфом показал всем свою уникальную способность плодить и икроносить канцелярские шедевры в экстремальных условиях и в любых количествах. Морские же курсанты не только отделались легкой дрожью в голосе и чувством под коленками, похожим на задумчивость, но и навсегда оставили лёгкий налёт курсантского сарказма и ехидства над своим одноклассником в каждом плакате. Догадались – над каким? Нет?
Плакатов было всего три. С одним и тем же названием и содержанием. Гласил он сухо и камерно: «Доклад арестованного караульной службе». Суть доклада не интересна, да и уже совсем позабыта. Важно было иное: доклад производил не виртуально условный солдат Пупкин или там матрос Пупырышков, а вполне реальный персонаж – сержант по фамилии… ой. Я же обещал в этой повести не указывать никаких фамилий, дабы не задеть ничьей чести. Так вот, плакатный доклад "производил" наш Миша-ниндзер-флажконосец. С лёгкой руки своих одноклассников из тихого и примерного курсанта он превратился в сержанта-рецидивиста. И каждый раз караульные из нашего училища, с удивлением дочитав до конца образец доклада арестанта с довольно-таки редкой и тем не менее звучной фамилией, ехидно посмеивались чьей-то такой беззлобной, но весьма едкой шутке, не догадываясь о всех интимных обстоятельствах появления на свет этих плакатов.
На этом можно было бы и закончить, но вот прошли года. Я же, решившись написать истории и воспоминания про губическую вахту, обратился к своим собратьям по системе припомнить что-нибудь необычное. И вот один из таких как мы - флотских уже офицеров-пенсионеров - припомнил не только эту историю про плакатики, но и другое. Это тот самый Александр К., который вместе с Игорем тогда и стряпали свои (или не свои) нетленки. Сейчас я опять повторюсь банальным - «прошли года». А они действительно прошли. Игорь и Саша стали офицерами и разлетелись по флотам. Один - на Северный, другой – на Тихоокеанский. Спустя несколько лет Александр перевелся обратно на Балтику и вернулся в наше Калининградское ВВМУ на должность командира роты. Однажды, заступив со своими подчинёнными в караул по той самой родной гауптвахте, при обходе вверенного ему на сутки заведования, он с немалым удивлением, но превеликим удовольствием вдруг обнаружил на стенах всё те же плакатики – то самое нетленное и эпическое произведение гауптического искусства! И тот самый сержант-рецидивист с мишкиной фамилией всё также без запиночки образцово докладывался очередному караульному.
И никому из тех курсантов – его подчинённых - было невдомёк, с чего это у их сурового начальника караула в тот вечер вдруг по-предательски увлажнились глаза…
Чудны дела твои, Господи!..
© Алексей Сафронкин 2022
Если Вам понравилась история, то не забывайте ставить лайки и делиться ссылкой с друзьями. Подписывайтесь на мой канал, чтобы узнать ещё много интересного.
Описание всех книг канала находится здесь.
Текст в публикации является интеллектуальной собственностью автора (ст.1229 ГК РФ). Любое копирование, перепечатка или размещение в различных соцсетях этого текста разрешены только с личного согласия автора.
