Последние несколько недель жизни во дворце принцессы перед отъездом в Манису для Сафие-хатун оказались самыми тяжелыми.
Дело в том, что госпожа, по всей видимости, еще окончательно не решив, кого отправит в подарок любимому племяннику, самолично занялась подготовкой, а затем проверкой знаний, полученных наложницами. Как она объявила, для создания идеала следовало добавить несколько штрихов, и делала это очень жестоко, если не сказать изуверски.
Даже Берку-хатун не могла с ней сравниться. Султанша наглядно демонстрировала, чья кровь течет в ее жилах и что шутить она не намерена. Дошло до того, что две девушки из тех, кого готовили для утех шехзаде, просто свалились в горячке, а одну и вовсе обнаружили повесившейся в прачечной. Настолько несчастная устала от этой постоянной муштры.
Да и как это можно было спокойно принять! Только собираешься взять с блюда душистый персик, как рядом, словно из-под земли вырастает евнух и больно бьет тебя по руке:
— Смотри, что ешь! — дико вопил он и для вящей убедительности давал как следует тычок в спинку.
Или вот еще пример. Могла на двое суток закрыть девушку в комнате, а под вечер принести ей изысканную еду и питье. А когда оголодавщая с жадностью начинала кушать, выяснялось, что еда не съедобна. Хорошо, если туда была подсыпана мелкая мраморная крошка, могло быть и хуже.
Лично Сафие достался плов, в подливке которого среди чернослива обнаружила огромного таракана. Если бы девушка накинулась на еду, как это делали ее подруги, наверняка, сразу бы сошла с дистанции. Но она предварительно, как учила Берку-хатун, все тщательно проверила, а, увидев насекомое, отодвинула блюдо и приказала наказать повара. После чего попросила принести ей рис, овощи и мясо и демонстративно приготовила себе ужин, чем возмутила всех остальных рабынь и развеселила Михримах-султан.
Надо сказать, что жизнь в гареме под крылом принцессы сильно расслабила красавиц и никто не представлял: как подобное возможно? Ведь для этого есть специальные обученные люди! Поэтому все откровенно издевались над, как они говорили, глупой албанской рабыней.
— Совершенно очевидно: дорога этой выскочки прямиком на кухню! — злословили они.
Кроме того, требованиями следить за всем, что подают, все остались недовольны, о чем постоянно судачили. Никто из рабынь не мог понять почему требуют обращать внимание на поданные блюда и, особенно, питье.
— Глупые курицы! — не уставала повторять Михримах-султан, которой послушно передавали эти разговоры верные люди, — как вы не можете понять, что от этого зависит ваши жизни? В гареме процветают интриги и подлость, убийства давно стали нормой. Соперницы, желая занять ваше место, не останавливаются не перед чем! Слабительное, которое могут подмешать перед хальветом, для вас покажется сладким медом после того, как отведаете яд цикуты на десерт!
Наложницы слушали ее, покорно опустив головы, но стоило подать еду, особенно сладости, накидывались так, словно никогда не ели. Султанша гневалась и грозилась всех самолично потравить, как крыс… Они рыдали, клялись быть внимательными и продолжали все делать по-прежнему, словно боялись, что никогда больше не отведают вкусную пахлаву и не попробуют запеченную в меде айву...
Только Сафие, сжав губы и глотая голодную слюну, делала все, как требовали меры безопасности. Хатун прекрасно понимала: так просто султанша не станет заставлять быть внимательным к поданным кушаньям! Была наслышана о порядках, которые царили при дворе Нурбану-султан, большой любительницы читать трактаты о ядах, а потом проверять их на своих врагах. Вполне возможно, что многое из того, что ей рассказывали об этой женщине, было сильно преувеличено. Но как известно, дыма без огня не бывает.
Если же этикет требовал обедать в обществе других, никогда не приступала к трапезе, пока ее не попробовал кто-нибудь из присутствующих или же вовсе объявляла, что сыта. А вскоре и вовсе взяла за правило готовить все сама, благо, что опыт имелся, а шербет наливать из кувшина, который предварительно сама запечатывала самодельной восковой печатью.
Однажды кто-то из соперниц, по всей видимости, решив ее подобным образом унизить, тайком снял печать, подсыпал туда кошачьи какашки и вновь аккуратно запечатал. Откуда злодейке было знать, что хитрая албанка помимо печати, которая всегда была на виду, наклеивала свой волосок на горлышко, тем самым пометив кувшин еще раз. Так что преступление было замечено сразу.
Сафие сразу обнаружила, что печать нарушена, и устроила дикий скандал. А уж когда выяснилось, какую пакость сделали и вовсе разбушевалась. Берку-хатун приказала провести расследование, и, узнав, кто все это сделал, тут же жестоко расправилась с преступницей. Девушка рыдала и говорила, что просто хотела пошутить, но ее слушать никто не стал. Больше эту рабыню никто во дворце не видел, а с самой Сафие старались не связываться. Зачем? Себе дороже выйдет.
Албанка уверенно шла напролом, из кожи вон лезла стать лучше всех. Она уже не скрывала своей мечты: желает стать госпожой, пусть не такой великой, как Михримах-султан и тем паче, не такой, как ее мать, Хюррем-султан, но немного на них похожей. И очень жаждет пусть на шаг, но приблизиться к ним…
Подобное рвение не могло ни понравится строгой султанше, которая очень хотела преподнести своему племяннику подарок, да такой, чтобы о нем заговорили все. Принцесса уже не скрывала: выделяет свою «покупку» больше других и довольно часто вызывала к себе. Она вела с ней разные беседы, зачастую на совершенно отвлеченные темы и всегда оставалась довольно результатом.
Молоденькая хатун делала все, чтобы понравиться принцессе, держалась почтительно и никогда не забывала, кто находится перед ней, хотя порой весь этот спектакль с жеманными поклонами и почтительными приседаниями очень надоедал. Более того, хотелось сорваться с места и весело запрыгать на одной ножке, как это делала в детстве. Кстати, когда ее никто не видел, поступала подобным образом и была безумно счастлива в такие минуты… Жаль, что их с каждым днем становилось все меньше и меньше.
Публикация по теме: Некоронованная королева Османов, часть 38
Продолжение по ссылке
