В самом центре Омска рядом с оживленной магистралью за высокой ажурной оградой скрывается удивительный зеленый оазис. Точнее, настоящий сказочный сад, где можно увидеть растения разных стран и континентов, которые по всем законам природы в Сибири расти не должны. Дендрологический сад имени Гензе прекрасен в любое время года.
Текст: Елена Мачульская, фото: Александр Бурый
О том, что эта территория некогда была загородной, ныне напоминает лишь название ближайшей остановки – «Старозагородная роща»...
В далеком 1948 году было принято решение о создании здесь опытной площадки. Для выращивания собственного посадочного материала, акклиматизации привозных видов деревьев и кустарников, выведения новых сортов. Ведь в годы войны в Омск из Центральной России было эвакуировано много промышленных предприятий, они интенсивно работали, выбросы загрязняли атмосферу, так что озеленение города стало весьма актуальным вопросом. Именно отсюда – из совхоза «Декоративные культуры» – родом 90 процентов омских зеленых насаждений. Стараниями сотрудников совхоза степной Омск совершенно преобразился: в 1970-е годы он был вторым (после Ленинграда) среди городов России по озеленению. И очень многое для этого сделал выдающийся агроном-селекционер Герберт Гензе.
В 2011 году омскому дендрологическому саду был присвоен статус особо охраняемой природной территории.
НЕУТОМИМЫЙ УЧЕНИК ВАВИЛОВА
Серебристые пирамидальные тополя, голубые ели и шаровидные ивы – яркие, заметные, непривычные для Сибири – появились в Омске благодаря таланту и удивительному трудолюбию Герберта Гензе. Всего Герберт Иванович создал и внедрил около 30 новых видов деревьев и кустарников.
Герберт Гензе родился 31 мая 1904 года в Саратове, в семье поволжских немцев. Его отец был увлеченным садоводом. Эта увлеченность передалась по наследству: Герберт окончил Саратовский сельскохозяйственный институт, после чего вместе с другими молодыми агрономами слушал в Москве лекции по генетике Николая Вавилова. Всю свою жизнь Герберт Иванович называл себя его учеником и последователем.
В 1941 году Герберт Гензе вместе с прочими немцами Поволжья (потомками переселенцев екатерининской поры) был депортирован и оказался в Омской области. «Всех доходяг, которые имели хоть какое-то отношение к земле, умели пахать и сеять, и меня в том числе, отправили в Омскую область, – вспоминал он. – Это были Лузино и Любино, где нам выделили землю, и мы должны были сеять, сажать картошку, выращивать овощи – словом, обеспечивать трудармию сельхозпродуктами. Вот так я попал в Омск». После войны Герберт Иванович работал агрономом сельскохозяйственного отдела Омскстроя, а с 1954 года трудился в отделе зеленого строительства Омского горисполкома. Потом вышел на пенсию, но не смог сидеть сложа руки – из-за бездействия здоровье сразу пошатнулось. Спасла новая работа – Гензе приняли в штат «Декоративных культур» заведующим дендрологическим отделом. На этой должности он проработал с 1965 по 1993 год. Герберт Иванович осуществил десятки тысяч прививок, выводя новые сорта теплолюбивых кустарников и деревьев, которые могли бы переносить сибирские морозы. Он уходил с работы очень поздно, а приходил рано – жил недалеко, за две остановки от дендрария. Территорию сада, которая в те времена была гораздо обширней, обходил несколько раз за день, летом пешком, зимой – на лыжах. В 80 лет, восхищая молодежь, переплывал Иртыш. О деревьях Герберт Гензе мог рассказывать часами.
Природа щедро наделила Герберта Ивановича талантами. Он свободно владел немецким и французским языками, мог разговаривать на английском, прекрасно играл на скрипке и страстно любил фортепиано. В 1993 году после смерти жены Герберт Иванович переехал в Германию, где жила его дочь. На исторической родине известного дендролога пригласили работать в городском ботаническом саду Ганновера.
31 мая 1997 года Герберт Иванович отметил свое 93-летие. Пошутил, что не отказался бы перевернуть цифру девять – чтобы снова ему исполнилось 63 года, столько всего можно было бы еще успеть. А через четыре дня его не стало.
17 ноября 2013 года в омском дендросаду была открыта мемориальная доска памяти выдающегося лесовода, создателя новых парковых древесных пород. Но главный памятник Герберту Гензе – сам этот парк.
КОЛЮЧИЕ ИНДИВИДУАЛЬНОСТИ
Сегодня на территории омского дендросада растет 253 вида деревьев и кустарников. Большинство для сибирского региона нехарактерны – они из европейской части России, государств Западной Европы, Крыма, Алтая, Средней Азии, Дальнего Востока, Японии и Северной Америки.
Маакия амурская, лещина обыкновенная, аралия маньчжурская, клен остролистный, или платановидный, бархат амурский, хеномелес Маулея, или низкая айва, орех грецкий, орех маньчжурский, сибирка алтайская, лимонник китайский...
Гордость омского дендросада – хвойники. Самые разнообразные. Неслучайно здесь совершенно особенный воздух: хвойные деревья выделяют в атмосферу биологически активные вещества – фитонциды, которые подавляют рост и развитие микроорганизмов. Давно доказано, что воздух в хвойных лесах по своим целебным качествам не уступает морскому.
Ель колючая – дерево с ярко выраженной индивидуальностью. Она удивляет разнообразной окраской хвоинок – от темно-зеленого до голубого. У этих деревьев есть любопытная особенность: даже выращенные из семян одной шишки они будут иметь совершенно разный вид. Как у родных сестер может быть разный цвет волос или отличаться цвет глаз.
Отдельного внимания достойны голубые ели. «Самые первые голубоцветные экземпляры были обнаружены в гористой местности Канады, возможно, появлению голубого оттенка в окраске способствовал горный климат. Потом уже селекционеры занялись выведением новых сортов. К нам в Омск привезли ели европейского сорта – 40 штук. Но первые же зимы показали, что этот сорт не подходит для нашего климата. Из 40 елей остались всего четыре, и вот с ними Герберт Иванович начал вести селекционную работу», – рассказывает экскурсовод дендропарка Галина Конова.
Гензе прививал веточки голубой ели на сибирскую зеленую. Дожидался появления семян, отбирал их, сеял. Сортировал появившуюся молодь, искусственно ускорял созревание деревьев. Снова сеял. Проводил гибридизацию – опылял голубые ели пыльцой с других хвойников. Черенковал удачные экземпляры, создавая целые морозоустойчивые рощицы. Кропотливый труд увенчался успехом: за акклиматизацию голубой ели Герберт Гензе получил Гран-при – высшую международную награду дендрологов.
Ель сербская – ель-перевертыш. На первый взгляд зеленая, если присмотреться – сизая. Ведь каждая иголочка у нее двухсторонняя: сторона, обращенная к небу – зеленая, к земле – сизая.
Красиво колышется ель восточная – ажурная, будто кружевная. У нее коротенькие тонкие иголочки, прижатые к веточкам.
Еще одно замечательное дерево – ель обыкновенная змеевидная. Хотя назвать ее обыкновенной можно с большим трудом. Ветви у нее вьются будто змейки, плети могут достигать метра длиной. Растение выведенное, в природе не встречается. Такая ель очень эффектна в любом ландшафте.
ХВОЙНОЕ РАЗНООБРАЗИЕ
Лиственница сибирская фактически балансирует между хвойными и лиственными деревьями – ее хвоя осенью желтеет и опадает. «У лиственницы очень крепкая древесина – это универсальный строительный материал. Более того, попадая во влажную среду она практически не гниет, наоборот, становится крепкой как камень. Это единственное дерево, которое не сплавляют по реке – древесина настолько плотная, что оно быстро тонет», – объясняет Галина Конова.
А очень ровные стволы пихты сибирской будто предназначены для того, чтобы из них делали корабельные мачты. «Почему стволы идеально ровные? Дело в том, что пихта максимально приспособлена к жизни в сибирской тайге – там, где темно и мало свободного места. То есть, «выстреливая» вверх, она повышает свои шансы на жизнь», – поясняет Галина Конова.
Вот сосна кедровая, более известная как кедр. Она очень медленно растет – практически лет до сорока готовит себя к плодоношению. Но выход из положения есть – прививка на сосну обыкновенную, потому что корневая система обыкновенной сосны растет гораздо быстрее.
Стриженые туи образуют роскошную живую изгородь. Рядом – нестриженая туя. Ее маленькие плодики имеют необычное название – шишкоягоды. В конце лета они становятся коричневыми, а затем раскрываются как шишечки. Туи здесь на любой вкус, самой разной формы – классической пирамидальной, круглой... Есть даже туя нитевидная – ее листья напоминают побеги хвоща.
В хвойник затесались две груши – «потому что им нужно перекрестное опыление и если посадить одну, она не даст плодов». Груша Лукашова – плод трудов хабаровского селекционера начала прошлого века Артемия Лукашова – была создана на основе дикорастущей груши уссурийской. У нее очень нежные плоды – падая, они буквально разбиваются в лепешку.
В парке много разных можжевельников, включая даурский и казацкий. Эти замечательные растения эффектно выглядят в любое время года. А фитонциды можжевельника казацкого способны бороться даже с палочкой Коха. Можжевельник растет всю жизнь. Потому решившим завести его на дачном участке очень советуют подумать. Кстати, можжевельники бывают не только стелющиеся: вот, к примеру, вертикальный пирамидальный можжевельник.
В разных сортах туи и можжевельника легко запутаться. Но отличить первую от второго очень просто. У можжевельника веточка будто пушистая со всех сторон, а туя плоская – будто ее утюгом проутюжили.
КРАСКИ ЛИСТЬЕВ И ЦВЕТОВ
На одной из клумб ярко желтеет куст, весь осыпанный цветами. Это – лапчатка кустарниковая. «Каждый цветочек живет примерно сутки. Но обилием цветов лапчатка сполна компенсирует короткий срок жизни. Верхние побеги с цветочками сушат и заваривают как чай. Получается курильский чай – золотисто-коричневого оттенка с выраженным цветочным ароматом и нежным вкусом, он имеет множество полезных свойств, укрепляет иммунитет», – рассказывает Галина Конова.
Неподалеку благоухает садовый жасмин – чубушник. Такое название этот кустарник получил из-за того, что из его стеблей делали чубуки для курительных трубок.
В дендрарии немало удивительных растений. Вот, к примеру, интересная черемуха. «Она уже поменяла цвет, – уточняет Галина Конова. – Примерно 16–17 июня черемуха меняет цвет со светло-зеленого на вот такой темно-пурпурный. В ночь на 17 июня 1918 года произошел расстрел царской семьи, потому этот сорт назвали «Неубиенная». Окончательная же ее окраска – розово-красная, осенью она будет именно такой. Вот такая модница-красавица, три раза переодевается».
А вот еще одно красочное растение. Перед нами куст с разноцветными ягодами – калина гордовина. У нее всего два недостатка: неприятно пахнут цветы и она несъедобная. Но у плодов этой калины настолько растянут период созревания, что на одной ветке одновременно можно увидеть ягоды зеленого, белого, красного и розового цвета – «как будто винегрет нарезали и не перемешали». К концу сезона ягоды, конечно, почернеют, а листва приобретет розоватый оттенок.
Тамарикс изящный – гость из Центральной Азии. Цветы-кисти будто собраны из мельчайших бусинок, потому его еще называют «бисерник». Они разных оттенков, самые зрелые темнее прочих. Запах ягод изумительный, потому вокруг деловито кружат шмели.
Растет здесь и белая акация – она, правда, уже отцвела. К тому же с научной точки зрения это вовсе не акация – ботаники называют ее «робиния псевдоакация». «А вот мимоза, которую на 8 Марта дарят – это именно акация серебристая. Цветы у мимозы обычно имеют сиреневый оттенок, желтых среди них не бывает».
«БУЙВОЛОВА ЯГОДА» И «МЕДВЕЖЬЯ ЧЕРЕМУХА»
У каждого растения есть какая-то отличительная особенность. Боярышник Арнольда – пришелец из Америки, у него, в отличие от нашего обыкновенного боярышника, очень крупные плоды – мягкие как яблочко и очень приятные на вкус. Но у растения очень длинные шипы – до 10 сантиметров.
Вообще, в дендропарке много «американцев» – климат Северной Америки и Западной Сибири во многом схож. Потому здесь прекрасно себя чувствуют платанолистные клены, ясень пенсильванский. И растение, похожее на облепиху – шефердия серебристая. «У нее ягода не оранжевая, а красного приглушенного цвета с мелкими крапинками-точечками. Витамина С в ней в семь раз больше, чем в облепихе обыкновенной. В Америке ее называют «буйволова ягода», «кроличья ягода», потому что очень часто делают из нее соусы к мясу», – поясняет экскурсовод.
Привычной нашему глазу бузине красной тоже есть чем удивить. «Как-то у меня на экскурсии был мужчина почтенного возраста, он сразу к ней бросился: «Дерево моего детства! Мамочка просила нас залезать на дерево, рвать ягоды и сбрасывать». Я поинтересовалась – для чего? Оказывается, она ими мыла посуду. Ягоды бузины очень хорошо отмывают жир. Плюс уход за руками – такой домашний химический пилинг», – говорит Галина Конова.
Листья ореха маньчжурского пахнут... имбирем. Но в качестве пряности их не используют, только в лечебных целях, как средство от мозолей. Зато у плодов лекарственных свойств гораздо больше. Кроме того, у этого дерева замечательная архитектура кроны – оно красиво даже зимой.
Черемуха красноствольная, или черемуха Маака, впечатляет не только цветом коры, прикоснувшись к ней, чувствуешь настоящий зимний холод, исходящий изнутри. Даже в жару она ледяная. «Она распространена в Амурской области, в Хабаровском крае, там ее прозвали «медвежья черемуха». Ягоды этой черемухи они едят при расстройстве желудка. Еще ее называют «черемуха-бесстыдница» за то, что кора отслаивается тонкими пластинками», – улыбается экскурсовод. Ягоды у красивого дерева черные, горькие, невкусные и очень сочные. Когда они падают на дорожку, на плитках остаются пятна, будто чернила разбрызгали...
ГОСТИ ИЗ ТЕПЛЫХ СТРАН
Неподалеку от обычной рябины растет уникальное для сибирского климата дерево – катальпа фаргеза. Это исключительно южный вид, не приспособленный к сибирским морозам. Однако в дендросаду она растет уже более четырех лет, цветет и плодоносит. Именно за плоды – длинные стручки, похожие на спагетти, – ее прозвали «макароновым деревом».
Есть в саду и другой «южный гость» – гинкго билоба, которое прежде в Сибири росло только в теплицах. Пока деревца совсем маленькие, но вскоре станут настоящими красавцами с красивой кроной и ажурной листвой.
А вот скумпия кожевенная, приехавшая в Омск из Колумбии. Там ее называют «париковым деревом» – за характерные пушистые метелочки. Во время цветения она будто бы окутана цветными облаками.
Кора могучего дерева легко поддается под пальцами. И даже без пояснений понятно, что это пробковое дерево. Старожил дендросада с романтичным названием «бархат амурский» родом с Дальнего Востока. В Китае его называют «деревом черного жемчуга» – из-за гроздьев черных плодов, напоминающих связки жемчуга. Они, кстати, обладают лечебными свойствами.
Еще у одного эффектного представителя дальневосточной флоры – клена зеленокорого – нежнейший гладкий ствол, почти бамбуковый...
ДУБЫ, БЕРЕЗЫ, ТОПОЛЯ...
Весьма живописно выглядит дубовая аллея. Справа растет хрестоматийный дуб черешчатый, обыкновенный или английский. А слева – дуб монгольский, названный в честь места, где его впервые обнаружили – на старой границе с Монголией. У него совершенно другой формы лист, более ромбовидный. Да и желудь иной – более бочкообразный, с массивной фактурной шляпкой. В отличие от своего известного соседа дуб монгольский рано распускается и поздно опадает. Более того, он так не желает расставаться с прошлогодней листвой, что некоторые листья хранит до того момента, пока не распустятся новые. «Желуди, опадая с него, почти мгновенно прорастают. К нам приходят на фотосессии, наступят на желудь, и моментально появляется побег – корешок проклевывается, и он буквально вгрызается в почву», – говорит Галина Конова.
В русских стихах и песнях часто фигурирует белая береза. Но, оказывается, березы бывают не только белые. В дендросаду можно увидеть березы самых разных оттенков. Справа – бородавчатая, рядом с ней – береза бумажная с корой желтоватого цвета, «американка», которая к 10 годам достигает высоты 7 метров. У березы голубой кора, понятно, голубоватая.
Самая необычная среди берез – береза даурская, или черная дальневосточная. Она растет в самом дальнем уголке парка. Ствол у нее не черный, а, скорее, коричневый. На первый взгляд ее можно легко принять за... сосну.
И конечно, отдельного внимания заслуживает аллея тополей: выращенный Гербертом Гензе пирамидальный тополь, названный «Памяти Н.И. Вавилова» (или «Омский-1»), который совершенно не дает пуха, и серебристый тополь «Омский-2». Глядя на них, в очередной раз убеждаешься, что талантливый селекционер очень тонко чувствовал красоту...
ФАНТАЗИИ ДЕНДРОЛОГОВ
В дендросаду много весьма необычных деревьев, каких в природе вообще не встретишь: дендрологи, которые здесь трудились, к своей работе подходили творчески. Ветка кедра, привитая на сосну, превращает ее в необыкновенное дерево с пушистой «кистью». Но это самый простой пример.
Вот совершенно фантастическое дерево: на один ствол привито 17 веток от разных видов тополей. Получился «тополь в юбке», хотя сейчас это уже целый кринолин.
А вот это дерево здесь называют «шуткой дендролога». Ученик Герберта Гензе Константин Родионов провел эксперимент: просто привил в расщеп елового ствола две веточки и завил их между собой. И, видимо, ели это так понравилось, что она до сих пор до самого верха завивается.
Еще есть сибирский бонсай. «Шары на ножках» растут очень медленно, но выглядят весьма эффектно. Чтобы получить дерево столь необычной формы, Константин Родионов и его томский коллега Сергей Горошкевич сделали кедру почти два десятка прививок.
И главное – единственная в мире золотистая ель! Правда, как сказочное дерево она выглядит всего 7–10 дней в конце мая – тогда она словно бы окутана золотистым ореолом. Сбывшаяся детская мечта Герберта Гензе. Лет в семь, когда семья отмечала Рождество, Герберт увидел среди новогодних игрушек елочку, вырезанную из золотой фольги. И спросил у отца: «Папа, почему ты купил зеленую елочку, а не золотую? Она же красивее». Отец ответил, что золотых елочек в природе не бывает. Но Герберт ему не поверил. И заявил: «Бывает. И я ее найду».
Исполнить свою мечту Герберт Иванович смог много лет спустя в омском дендрарии. Среди молодых елей он неутомимо искал елочку хотя бы с одной желтой веточкой. Он знал, что иногда случаются мутации, когда в синтезе зеленого пигмента хлорофилла происходит сбой. Тогда в еловых иголках может накапливаться пигмент другого цвета: коричневый, синий, желтый. И наконец он увидел на одной из елей золотистый малохлорофилльный побег. Начал размножать растение, чтобы закрепить мутацию. Черенковал, прививал. Но через три года золотые привои вымерзли. Прошло с десяток лет, прежде чем снова среди еловой молоди Герберт Гензе увидел пучок желтой хвои. Опять потекли месяцы упорной работы. И наконец ему удалось вырастить необыкновенную ель: все молодые побеги на ней золотисто-желтые.
БЕЛКИ, КАРПЫ И «КОЛИБРИ»
На лещине краснолистной уже завязались орехи. Полюбоваться ими, кстати, можно только в зеленом виде. «Конечно, они созревают. Но у нас есть белки, которые не дают им дозреть, – вздыхает экскурсовод. – Была такая история года три назад: я водила экскурсии, и каждый раз мы наблюдали, как орехи коричневеют, увеличиваются в размере... А как-то подходим и слышим смачное чавканье из-под куста. Отодвигаем ветки – сидят три белки. Они так недобро посмотрели, что, не дожидаясь военных действий с их стороны, мы предпочли ретироваться. Прихожу на следующий день, смотрю – на самой верхней веточке висит гроздь орехов, все остальное они съели, просто пустой куст абсолютно».
Кстати, живности в омском дендросаду с избытком. Помимо разноцветных карпов кои, которые плавают в местном пруду (одного из них вполне можно назвать золотой рыбкой), здесь очень много белок – белых и серых. Хватает и птиц. В прошлом году здесь даже поселилась и выращивала потомство пустельга, гоняла всех местных сорок. А еще в дендропарке можно увидеть сибирскую версию колибри: если повезет, перед экскурсантами вдруг пролетает бабочка-бражник...
И все это в центре миллионного города!
