Атмосфера здесь была очень плотной. Настолько плотной, что аппарат, состоящий из одного горизонтального крыла асимметричной формы, подвешенной к нему гондолы и короткого вертикального крыла над ней, мог спокойно висеть в облаках, расходуя минимум энергии. А топливо для двигателей бралось тут же, прямо из атмосферы.
И это был даже не газовый гигант, а что-то вроде Венеры, которая по размеру примерно такая же, как старушка Земля, в то время как давление у поверхности раз в сто выше земного. Но здесь, похоже, ещё сильнее.
Аппарат был большим. В гондоле мог уместиться хороший трёхэтажный дом. Там даже были лестницы, по которым спокойно с палубы на палубу смог бы пройти взрослый человек.
И сейчас по такой лестнице кто-то спускался, а Влад как заворожённый словно бы наблюдал со стороны. Существо внешне походило на человека, ор чём говорил его силуэт, отсюда было сложно разглядеть точнее.
Откуда отсюда? Откуда он смотрел? Непонятно. Он и сам не знал. Просто видел.
Человек (женщина? Да, похоже, что женщина) продолжала неторопливо уверенной поступью спускаться. В каждом её шаге ощущалась твёрдая уверенность в себе, в своих возможностях, в своей власти.
Так идёт Смерть собирать свой страшный урожай. И ничто, и никто ей не может противостоять. Не смеет перечить. Она – сама смерть. Она может всё, что угодно. Потому что может.
Внезапно Она повернула голову, и тут же пришло осознание, что Она видит его! Видит и смотрит прямо в душу, пронзая сознание обреченностью и безысходностью, невозможностью уйти от этого взгляда, избежать печальной участи.
Влад попытался дёрнуться, но понял, что не может: его что-то сковало по рукам и ногам, а Она со скоростью, подвластной только самой Тьме, метнулась в его сторону, и схватила его своими прохладными руками за горло!...
Надо отбиться! Надо отбиться! Никак не сбросить эти страшные руки! Они всё сильнее сжимают горло, а его руки просто проходят сквозь её! Безысходность. Обреченность. Невозможность вырваться.
Сон привычно прервался кошмаром, заставив Влада, резко открыть глаза, а сердце зайтись в частом ритме.
Сверху нависал старый облупившийся потолок казармы, в которой, среди остатков старой мебели и настенных плакатов, они разместились всей группой, после того, как пришли в этот странный и новый для них мир. Несколько секунд ушло на то, чтобы вспомнить, где он находится и почему.
Спокойно, спокойно. Это всего лишь сон, всё не по-настоящему. Радует, однако, уже то, что он перестал махать руками как раньше, пытаясь в тесном коридоре вагона отбиться от врагов, которыми командует белокурая бестия.
Но то были сны, основанные на его прошлой жизни. По большому счёту, ничего нового подсознание ему не подкидывало. А сейчас? Что это такое было? Что-то новенькое. Сон очень ясный, очень рельефный. В прошлый раз такие сны, а точнее сказать, видения ввергли его в пучину неподдающихся объяснению событий, перевернули его понимание окружающего мира и Вселенной в целом.
Джессика? Это она была в странном дирижабле? Непонятно. Почему-то он подумал именно о ней. И почему её образ в отличие от всего остального был таким неясным и размытым? Что ж, если это действительно была она, то причины его убить у неё, надо признать, были.
И что это за место такое ему приснилось? Влад надеялся, что это был всего лишь сон. Плод травмированной психики.
Ещё до текущего путешествия, он много читал про планеты Солнечной системы, про экзопланеты на орбитах у других звёзд. Астрономия вообще была одним из его любимых предметов в школе, и он не понимал, когда науку о звёздах в какой-то момент решили исключить из школьной программы. Необдуманное действие, породившее огромное количество людей, которые не то в шутку, не то всерьёз стали думать, что Земля – плоская.
Может, одно наслоилось на другое, и с учётом его текущего местоположения, бьющих ключом эмоций, мозг решил таким замысловатым образом развлечь его этой ночью? С другой стороны, есть ли смысл гадать?
Поначалу он пытался уловить в ночных видениях какой-то смысл, отзвуки иной реальности, которая всё ещё давала о себе знать на каком-то только ей ведомом подпространственном уровне.
Но вскоре Влад осознал, что попытки анализировать себя опустошают его изнутри. Можно было бы привлечь к этому специалистов со стороны, хорошие психологи, надо сказать, у Комитета были, как и психиатры, но он предпочёл соврать, и сделал это максимально убедительно, что с ним всё в порядке, насколько это вообще может быть в его случае.
Было у него, однако, подозрение, что ему не столько поверили, сколько сделали вид. А если сделали вид, то получается, что не он ведёт игру, а он опять стал всего лишь пешкой в игре чужой. Эта мысль Владу не нравилась, но поскольку он ничего поделать с этим не мог, то принимал её как данность.
В конце концов, связать ночные кошмары с событиями из текущей реальности было практически не возможно. Всё походило на то, что подсознание лепило сновидения из остатков реальности уходящей, пусть бы и некогда настолько реальной, что воспоминания о ней ничуть не отличались от воспоминаний и реальности текущей.
Но иногда, как ни крути, хотелось с кем-то поговорить, рассказать про сны и услышать, что всё это ерунда и блажь. Просто, чтобы тебя успокоили, что всё осталось позади, за пределами точки бифуркации. Что струна текущей реальности больше никогда не переплетётся с другой вероятностью.
Но кому можно было бы довериться? Ставицкому? Так он после поведанной ему истории Влада и Павла стал шарахаться как от огня от одной только мысли, что ему надо будет работать с генератором. При малейшем намёке на разговор машет руками, мол, отойди и не мешай работать.
Если честно, такой реакции Влад не ожидал. Ставицкий казался ему более отчаянным дядькой, но это было в той, другой реальности, доверху наполненной ядерными взрывами, лучевой болезнью, страданиями миллиардов людей, и постоянным бегством от погони. Там – они все были другими.
И, глядя на старого алкоголика, которому Комитет, в итоге, нашёл другое применение, уже и не понимаешь: люди создают обстоятельства или обстоятельства создают людей.
Но только стало ли лучше? Да, они спасли миллиарды жизней, но мир по-прежнему стоял на грани глобальной войны, которая прямо сейчас пылала на восточных границах России. При этом самые демократичные и свободные, как они сами себя называли, страны в мире не забывали подливать в её костёр бензина в виде поставок оружия и наёмников, никак не давая ему затухнуть.
Хотя они же давно говорили о вероятной войне с Россией, рисуя планы по её разделу и оценивая стоимость природных ресурсов, которые должны были попасть в пользование их корпорациям.
Знакомые Влада считали, что Запад поступал так потому, что давно вынашивал соответствующие планы и вовсе не хотел, чтобы эта война закончилась в ближайшее время. По задумке идеологов Евросоюза и США, в этой войне должно было погибнуть как можно больше людей с обеих сторон.
Компромиссы и мир перестали быть ценностью. Система международных отношений, выстраиваемая годами, пошла в разнос. Никаких геополитических авторитетов больше не существует. Мир стремительно покрывается струпьями жестоких локальных вооруженных конфликтов, которые из-за переплетения интересов великих держав грозили неминуемо перерасти в одну глобальную кровавую мясорубку.
В чём-то мир, безусловно, вернулся к его нормальному состоянию, и вероятность ядерной войны никуда не испарилась. Может быть Владу, Алексею, другим его спутникам и удалось спасти его от неминуемого Армагеддона, но всё это больше напоминало получение недолгой отсрочки от неизбежного. То же яйцо – вид сбоку.
Снова и снова раздаются заявления со всех сторон о возможном применении тактического ядерного оружия или «грязной» ядерной бомбы, словно кто-то решил подготовить мир к ужасному, которое будто бы перестанет быть от этого менее ужасным. Да и за тактическим неизбежно будет применено стратегическое. Не может быть не применено. Такова природа человека.
Где-то там политики и военные уже занесли руку над пресловутой красной кнопкой, в надежде успеть нажать её первыми. Проблема в том, что у того, кто опередит остальных, шансов выжить было не больше, чем у тех, кто будет вторым или последующим. Тот, кто осуществит ответный пуск ракет, гарантированно нанесёт атакующей стороне фатальный ущерб, после которого восстановиться будет уже невозможно.
Но с ядерного удара уже снято табу. Его не считают чем-то запредельно бесчеловечным, главное – цель, а для её достижения все средства хороши, тем более, когда одна из сторон готова покрывать своих подопечных даже в самых бесчеловечных преступлениях, закрывая глаза на любую апелляцию к логике. Хм… видимо считают, что они надёжно защищены двумя океанами.
Они даже размещают тактическое ядерное оружие в Европе, и Польша угодливо согласилась предоставить для этого свою территорию. Да, это сократит время подлёта до России и даст тактическое преимущество, но как будто «Мёртвой руке» будет не всё равно на небольшое отставание во времени.
И будут по выжженным полям и лесам, по источающим радиацию руинам городов бегать голодные и больные люди, сбившиеся в полудикие племена. И будут они расстреливать оставшиеся патроны, так как производить новые уже будет некому, да и не на чем. А потом перейдут на пращи, луки и копья с ножами.
Эпидемии. Голод. Геноцид. Всё на самом деле, гораздо ближе, чем кажется.
Просто спустя несколько десятилетий относительно мирного и сытого существования появились политики и военные, которые стали думать, что в ядерной войне можно победить. Победить, используя тактику моментального удара, уничтожив систему противоракетной обороны потенциального противника.
Зачем они это делают? Ради денег, естественно. Всё в этом мире происходит ради денег. Даром что ли корпорации, имеющие в своей структуре обширные подразделения ВПК, стали радостно потирать ладошки в предвкушении кровавых барышей.
Почему-то они уверены, что у них всё получится. Хотя, айсберг уже показался по курсу «Титаника», просто его ещё не заметили с капитанского мостика. Просто айсберг кажется таким незначительным, а «Титаник» таким прочным.
Кошмар, который, казалось, остался где-то там, за пределами точки бифуркации, продолжал преследовать Влада и в этой версии реальности.
Война в его мире всё равно началась. Да, пока она не превратилась в то, что он помнил по той, другой жизни, но человечество вновь стояло у края ядерной катастрофы, раздумывая сделать роковой шаг в пустоту или нет.
Американские генералы, уже не скрываясь, руководили укр@инскими войсками, наёмники из стран НАТО уже вовсю воевали в их составе, потоки всё нового и нового оружия шли под прикрытием пассажирских поездов, а польские экипажи, сидели в танках, которые шли в атаку на позиции союзных войск.
По сути, начиная с 1991-го года происходил очередной Drang nach Osten. Причём участвует в нём весь Северо-Атлантический альянс, который пока всего лишь стеснялся показать своё реальное присутствие на Восточном фронте открыто.
А учитывая несопоставимость сил, использование тактического ядерного оружия уже не казалось чем-то предосудительным даже Владу. Как говорил один римский император: пусть не уважают, лишь бы боялись.
В конце концов, США отбомбились пару раз по Японии ядерными зарядами, и теперь японцы чуть ли не лучшие друзья Америки. Американцы вырез@ли индейские племена, а остатки загнали в резервации, и теперь у них нет проблем с индейцами.
Агент «Оранж», обеднённый уран…. Американцы никогда не стесняли себя в средствах, но всегда осуждали других, если кто-то захочет повторить их опыт.
Цинично? Пожалуй. За последнее время Влад серьёзно изменил свой взгляд на окружающий мир, и на то были причины.
Он даже улыбнулся. Мысль, что ему предстоит на своей жизни стать свидетелем ещё одного ядерного апокалипсиса, показалась забавной. Может, стоит завести новый дневник в ожидании перемен? Предыдущий-то навсегда остался по другую сторону вселенной, в её версии, которой он всё-таки предпочёл бы избежать.
Так зачем ты здесь? Пытаешься скрыться от надвигающейся катастрофы, которую всего лишь отсрочил? Или пытаешься убежать от самого себя?
Скорее второе, ведь ядерного апокалипсиса ты на самом деле уже давно не боишься. Ведь тогда в парке ты, на самом деле, хотел застрелиться и решение поступить иначе, было принято буквально за долю секунды до того, как спусковой крючок ощутил на себе давление указательного пальца, а Глеб перехватил твою руку с пистолетом.
Всё-таки психика – тонкое дело.
И что если Джессика была права, когда говорила, что всё будет только хуже, если они попытаются вернуть Вселенную в прежнее состояние? Хотя что может быть хуже того, что Владу уже довелось увидеть и прочувствовать на собственной шкуре, когда он перед смертью выхаркивал куски собственных разлагающихся легких?
И стоит ли здесь, в этом новом для него и его спутников мире, ожидать чего-то подобного тому, что он уже как-то пережил? Глядя на целый военный городок, который построил здесь прошлый Комитет, от которого практически ничего не осталось, невольно начинаешь задумываться, что неспроста сюда тащили гору техники и оружия, чтобы охранять так называемый переход, границу между двумя мирами.
Целый военный городок! Не какая-то застава на несколько десятков человек, а целый, мать его, город, рассчитанный на гарнизон в несколько тысяч, с танками, гаражами и ангарами для авиации.
Влад снова закрыл и открыл глаза.
Так началось сегодняшнее очередное утро в этом странном пустынном мире.
Чужая земля. Чужое небо. Чужой мир.
Старые мысли.
А прямо сейчас он вместе с другими бойцами, входившими в их группу, удерживал пришельца, за которым гонялись по занесённым песком улицам.
***
- Баба! – констатировал Рустам.
Здоровенный детина смешанных кровей, которого вытащили для миссии прямо с западного фронта, из-за чего тот был явно недоволен, но старался не демонстрировать этого на публику.
Влад почему-то подумал, что удар прикладом, которым он наградил беглеца, был отчасти проявлением этого протеста. Рустам считал, что на фронте от него больше пользы, к тому же там сейчас было самое «веселье», а здесь… что здесь? Песок, жара, и какие-то пришельцы. Ничего интересного.
Проблема в том, что однажды он принял на себя негласные обязательства, такие же, как Влад, по работе на Комитет, а это всё меняло в корне.
Перед ними на земле действительно лежала молодая женщина, неопределённой расовой принадлежности с кожей медного оттенка. Найти подобный типаж на Земле, пожалуй, было бы сложновато, разве что смешав арабскую кровь с индейской из северной Америки, и то получится с натяжкой. Хотя делать вывод о каком-то общем фенотипе по одному человеку было бы неправильно.
Даже глаза были необычного для землян насыщенного янтарного оттенка, а тёмные каштановые волосы были окрашены поперечными тонкими светлыми полосами, из-за чего Влад почему-то подумал о пчёлах. Гляди-ка, они тут даже мелирование делать умудряются!
Да, это был по всем признакам именно человек, и именно женщина, которая постепенно приходила в себя, от оглушающего удара. Удивительно, как маска вообще выдержала такой удар, поглотив большую часть его кинетической энергии. Если бы не она, то без перелома лицевых костей не обошлось бы.
- Спасибо, Кэп! – кисло отозвался Глеб, покачав головой. – А ты кого думал увидеть? Хищника? Или Чужого?
Рустам равнодушно пожал плечами. Было понятно, что он бы и Хищнику влепил промеж глаз при первой же возможности, и любой другой твари, лишь бы его отправили обратно на передовую.
- Ты не подумал, что мог убить представителя инопланетной цивилизации? – с нотками раздражения поинтересовался Глеб.
- Вообще-то она чуть не убила Цепеша, - парировал Рустам.
Твою мать! Цепеш! Опять Цепеш! Ну почему не просто Влад, а Цепеш?!
Влад про себя сделал глубокий вдох.
Позывной прилип к нему сразу и, походу, навсегда. Объяснять, что он ему не нравится, было бессмысленно. Цепеш и всё тут! Спасибо простодушному Павлу, который одарил его этим прозвищем в прошлой жизни, а потом вспомнил уже в новой. Спасибо, понятное дело, в кавычках. Ассоциировать себя со средневековым валашским князем, который при малейшей возможности сажал врагов и просто всех, кто ему показался подозрительным, на плохо отёсанные колья, было сомнительным удовольствием, но что было, то было.
Если честно, Влад не понимал, зачем нужны позывные особенно здесь, за Границей, ведь вполне можно было бы обойтись именами. По крайней мере, их сокращёнными версиями. Сам он старался пользоваться именно именами больше из чувства противоречия, и имена всех участников группы выучил довольно быстро. Всё-таки изначально он был не военным, да и сейчас таковым по сути не являлся, хоть Комитет и выдал ему погоны лейтенанта внутренней службы, использовав свой админресурс.
Тем не менее, у каждого члена группы был свой позывной, которым тот пользовался ещё на Земле, и которым необходимо было пользоваться в условиях боя или иных подобных ситуациях.
- Почему «Чёрствый»? – как-то спросил он одного из их группы по поводу позывного Глеба.
- Это же очевидно! – был ответ. – Глебушка-хлебушка, хлеб – чёрствый.
- Почему тогда не «Свежий» - задал вопрос Влад.
- Ну, ты и зануда! – был ответ.
Тем временем, бесцеремонного перевернув пленницу на живот, ей связали руки за спиной, чтобы она чего не выкинула. Не сильно соблюдая приличия, её обыскали, вытащив из карманов всё, что мало-мальски напоминало оружие и не только. После, рывком поставили на ноги, на которых она держалась ещё не очень уверено.
- Ну что, красавица? – обратился на повышенных тонах Глеб к чужеземке, чей взгляд постепенно приобретал осмысленность. – Расскажешь, почему хотела прикончить Влада?
Её взгляд метался от одного мужчины к другому, последовательно выражая смирение, ярость, покорность судьбе. А чего ещё можно ожидать от нескольких мужиков, когда в их руках оказывается связанная беззащитная женщина – понятное дело, что того самого!
Владу даже стало её жалко, но Глеб был прав, она пыталась его убить. То, что она промахнулась – дело второе, главное, что покушалась. Только оттого, что Глеб стал говорить громче, понимать его лучше она станет вряд ли.
- Думаю, допрашивать её сейчас без толку, - высказал он мнение. – Она же ни бельмеса по-русски не понимает. Говорить с ней сейчас всё равно, что пытаться объясниться с папуасом, который белого человека никогда не видел. Надо доставить её в казарму посадить под замок и подумать, что делать дальше.
- Логично, - согласился Глеб. – Хотя взгляд мне её не нравится. К тому же она может быть не одна. А, красавица?! Ты здесь одна такая метательница ножей, или нам ещё сюрпризов ждать?
Словно в ответ на вопрос Глеба, где-то вдали, там где располагалось их временное прибежище бахнуло, а потом раздался знакомый до печёнок стрёкот автоматов. Ему отвечали короткие очереди, чей звук явно отличался от всего, что Владу приходилось слышать.
Было очевидно, что там идёт бой.
Все, кто был рядом, схватились за оружие, снимая его с предохранителей, и приготовились отражать возможное нападение, откуда бы оно ни случилось. Глеб, удерживая пленницу за горло, посмотрел ей в глаза испепеляющим взглядом. Чужеземка захрипела.
- Мне плевать, понимаешь ты меня или нет, но если мои люди пострадают, я тебя пристрелю лично.
- Что есть смерть? – вдруг выдала пленница на сносном русском. – Всего лишь переход от одного состояния материи к другому.
Сказать, что все удивились – не сказать ничего.
Глеб с нажимом ткнул дулом пистолета в лоб иномирянке, взводя боёк.
- Не надо, - продолжала она, хрипя, - было… недоразумение… теперь я… вижу, что… ошиблась. Враг – там… не я! Там…другие!
Владу показалось, что ещё секунда и Глеб выстрелит, чтобы не терять времени, но решил всё иначе.
- Руст, Влад, отвечаете за неё головой! Остальные, за мной!
Бойцы во главе с командиром побежали в сторону раздающихся выстрелов, а Рустам что-то произнёс сквозь зубы на своём втором родном языке, явно раздосадованный таким приказом.
- Значит, понимаешь по-русски? – спросил Влад, глядя в глаза иномирянке. – Тогда выполняй всё, что тебе говорят. Пошли, пчёлка!
Незнакомка одарила его непонимающим взглядом, но повиновалась.
Одной рукой он крепко удерживал её за воротник, в другой держал наготове автомат. Рустам шёл впереди.
