Здесь надо сказать, что 17 августа 1941 года вышла директива советской Ставки 001029, которая относится к таким «пророческим» документам Великой Отечественной войны. Таких пророческих документов было несколько. Ещё один пример—это август 1942 года, когда советская Ставка описала, что произойдёт уже в тот момент, когда директива поступит в штаб фронта, когда немцы захватят перевалы.
И тут практически тоже самое. В директиве советской Ставки говорилось, что « Наиболее опасным направлением продвижения противника является восточное направление в сторону Новгорода, Чудово, Малой Вишеры и дальше через реку Волхов. Если немцы будут иметь успех в этом направлении, то это будет означать обход Ленинграда с востока, прерыв связи Ленинграда с Москвой и критическое положение Северного и Северо-Западного фронта. Нам кажется, что Главком Сев-Зап. Не видит этой смертельной опасности, потому и не предпринимает никаких особых мер для ликвидации этой опасности. Ликвидировать эту опасность вполне возможно, так как у немцев сил здесь немного, а подброшенные нам на помощь три новые дивизии могли бы ликвидировать эту опасность».
За «Главкомом Сев-Зап.» скрывался не кто иной, как Климент Ефремович Ворошилов. Учитывая его давнее, со времён Царицына, знакомство со И. В. Сталиным, К.Е. Ворошилов был человеком, которому И. В. Сталин безусловно доверял. И на этом фоне катастрофическое развитие событий, естественно, вызывало, прямо скажем, в Кремле определённый ступор, поскольку предположить, что К. Е. Ворошилов, что называется, предал и изменил Родине—это было абсолютно невозможно, а также, что он абсолютно некомпетентен—это не выглядело подходящей версией развития событий.
На самом деле главной проблемой было то, что «у немцев сил здесь немного»—это ложный тезис. На тот момент как раз-таки немцы ввели в бой, буквально на предыдущий день перед директивой советской Ставки, оказалось, что сил у немцев оказалось внезапно много. И самое главное—было много подвижных немецких соединений, которые могли просто наступать быстрее, чем до этого наступали пехотные соединения, просто чисто физически, потому что они могли двигаться на автомашинах, артиллерия на скоростных тягачах. Таким образом, немцы имели возможность быстрее продвигаться вперёд и, соответственно, быстрее «обвалить» советский фронт. Естественно, советская Ставка начала активно туда вбрасывать резервы.
Первым таким резервом стала советская 52-я армия, которая разворачивалась в районе Тихвина по директиве советской Ставки от 23 августа 1941 года, этой армией командовал Н. К. Клыков. Это весьма интересный человек в том плане, что когда небезызвестный Л. З. Мехлис, в Крыму, просил, чтобы ему дали кого-нибудь другого вместо Д.Т. Козлова, он называл две фамилии—К. К. Рокоссовский и Н. К. Клыков.
Советская 52-я армия генерал-лейтенанта Н. К. Клыкова формировалась из 25-го стрелкового корпуса. То есть здесь не следует удивляться, откуда советская Ставка формировала одну за другой армии. Эти армии формировались за счёт ликвидации корпусного звена, соответственно высвобождались командиры, элементарно высвобождались машины с рациями и, что называется, высвобождались офицеры, машинистки и писари.
Эти корпусные управления то на одном, то на другом направлении превращались в армии. Как раз-таки Н. К. Клыков впоследствии будет командовать 2-й ударной армией, он заболеет и его сменит А. А. Власов. С одной стороны Н. К. Клыков был достаточно компетентным человеком, с другой стороны—ему давали довольно «сырые» соединения. Кстати, в числе «сырых» соединений была 316-я стрелковая дивизия И. В. Панфилова, будущая 8-я гвардейская, а также 312-я стрелковая дивизия, также отличившаяся в битве за Москву.
Эти дивизии будут вводиться в бой в сентябре 1941 года, с началом немецкого наступления на Москву их изымут, но на момент конца августа-начала сентября 1941 года эти дивизии ещё не были героями, они ещё были достаточно «сырыми».
И. В. Сталин в разговоре с командующим фронтом М. М. Поповым, достаточно необычная личность, то есть про него обычно говорят, что это был хороший военачальник, но что «зелёный змий» его губил. Но его личного дела я не видел, поэтому я не могу сказать—пил он или нет. На самом дел это был вполне компетентный человек и об этом говорит тот факт, что он всю войну продержался на плаву.
В 1941 году М. М. Попову, прямо скажем, досталась непростая задача—держать оборону в условиях, когда по сути на Ленинград двигается полторы танковой группы. При этом И. В. Сталин в телефонном разговоре с М. М. Поповым прямо говорил «дивизии Клыкова передать не можем, они совершенно «сырые», не сколоченные и было бы преступным бросать их на фронт. Всё равно разбежались бы, а технику бы сдали врагу. Недели через две, пожалуй, сумеем две сколоченные дивизии передать Вам».
То есть, на самом деле советская Ставка понимала, что формируется некая «завеса». Здесь был вопрос именно в том, что эти дивизии начали формироваться только в середине июля 1941 года, то есть через полтора месяца в бой—это уже перебор. Несмотря на то, что этим дивизиям досталось вооружение, то есть у них не было этого ужаса осенних формирований, когда тренировались с деревянными винтовками, с выстроганной из дерева гаубицей и винтовки они получали уже при выгрузке из вагонов—этого всего ещё не было, но тем не менее с советской стороны всё же считали, что если их бросить под немецкий «каток», то будет катастрофа.
На самом деле тут и немцы не жаждали втягиваться с ними в бой с ходу, потому что по сути немцы поворачивали к Ленинграду, перед ними выстраивалась эта «завеса» из советских армий, то есть последовательно формировались 52-я, потом 54-я армии. И все они были такой «завесой», если немцы пойдут на восток. Немцы пойдут на восток, но это будет позже, то есть до армии Н. К. Клыкова немцы доберутся как раз-таки только в октябре 1941 года, когда будет наступление на Тихвин, то есть армия Н. К. Клыкова будет уже готова к боям, а «панфиловцы» между тем уедут под Москву.
То есть немцы прилагали усилия для наступления на Ленинград. Тут следует понимать, что хотя скорректировался план «Барбаросса» и менялась стратегия, но основные его задачи оставались прежними в том плане, что движение в направлении Ленинграда и блокирование советского флота.
Тем не менее надо подчеркнуть, что корректировка замыслов у немцев уже имела место. Тут имеет смысл сказать несколько слов об обстоятельствах замыкания «кольца» вокруг Ленинграда. То есть тут имело место управленческое решение, которое приняла советская Ставка и И. В. Сталин—максимально облегчить управленческую задачу, то есть разделить Северный фронт на Ленинградский и Карельский фронты.
Соответственно, Ленинградский фронт возглавил М. М. Попов, а Карельский фронт возглавил генерал-лейтенант В. А. Фролов, который в общем-то отвечал за противостояние с финнами. Там тоже были свои проблемы, но в данном случае наибольшую опасность представляли те немецкие части, которые как «паровой каток» неслись в направлении Ладожского озера. То есть задача у немцев была в том, чтобы блокировать Ленинград.
Для выполнения задачи по блокированию Ленинграда у немцев был «козырь» в лице 39-го корпуса с подвижными соединениями. Причём, на тот момент немецкой 12-й танковой дивизией командовал Йозеф Гарпе, который впоследствии фактически поднимется до уровня группы армий.
Продвижение немцев вызывает в советской Ставке состояние определённого ступора, потому что принимаются хаотичные меры. 26 августа 1941 года в Ленинград отправляется комиссия в составе В. М. Молотова, Г. М. Маленкова, Н. Г. Кузнецова, А. Н. Косыгина, П. Ф. Жигарева, Н. Н. Воронова. Мандат комиссии подписан И. В. Сталиным и позволял от имени Государственного Комитета Обороны решать все вопросы обороны Ленинграда и эвакуации предприятий и населения.
На самом деле эвакуация предприятий и населения фактически уже была провалена, поскольку предпринимать какие-то меры в условиях, когда, что называется, на «всех парах», на машинах и мотоциклах немцы несутся к Октябрьской железной дороге, было уже поздновато. И можно сразу сказать, что эвакуация Ленинградского Кировского завода была провалена, то есть какое-то значительное количество станков просто не успели вывезти.
Но тем не менее получалось, что этот немецкий таран, который двигался вперёд, одновременно давал свободу действий немецкой пехоте, то есть он нёсся вперёд, оставляя за собой, что называется, пустое пространство и сбивая с позиций тех, кого бросали им навстречу, исходя из того всё же тезиса, что сил у немцев немного. И немецкие пехотные дивизии благополучно «подъедали» территорию вокруг. Откуда советской стороне изымать войска?
Ответ очевиден—с фронта противостояния финнам. То есть фронт, противостоящий финнам всегда был донором для того, чтобы изымать войска на защиту Ленинграда. При этом понятно, что последствия этого изъятия тоже были плохими, то есть возник уже кризис на фронте против финнов.
При этом, откуда взялась очередная дивизия—168-я стрелковая полковника А. Л. Бондарева? Вообще её эвакуировали с острова Валаам, потому что другие пути были отрезаны финнами и эту дивизию отправляют на Московское шоссе, то есть «седлать Московское шоссе по рубежу реки Ижора.
Тем не менее происходит падение города Тосно и до Ленинграда остаются считанные километры. Состояние И. В. Сталина здесь характеризует телеграмма, которую 29 августа 1941 года он отправил на имя В. М. Молотова и Г. М. Маленкова—«Только что сообщили, что Тосно взято противником. Если так будет продолжаться, боюсь, что Ленинград будет сдан идиотски глупо. Все ленинградские дивизии рискуют попасть в плен. Что делают Попов и Ворошилов?......... Они заняты исканием новых рубежей отступления. В этом они видят свою задачу. Откуда у них такая бездна пассивности и чисто деревенской покорности судьбе?».
При этом был и конструктив. Говорят о том, что в Ленинграде было много танков КВ. Почему? Потому что эвакуация Кировского завода провалена, но танки-то он выпускает. То есть, если бы поснимали станки и увезли, то этих танков не было бы. А так они сходят с конвейера.
На самом деле и советская авиация здесь не бездействовала, то есть пытались долбить наступающих немцев с воздуха. Но здесь была такая проблема, о которой позднее написал Новиков, который командовал ВВС Ленинградского фронта. Это был вопрос, почему разведка не видела, потому что по идее разведка могла видеть сверху движущиеся немецкие моторизованные колонны и донести «наверх», что дела плохи и наступают новые немецкие силы.
Командующий ВВС Ленинградского фронта позднее написал в мемуарах, что «когда полевые части южной группировки противника вышли на дорогу Шимск-Новгород, вражеские истребители так оседлали подступы к ней, что наша воздушная разведка никак не могла проникнуть в этот район».
То есть, прежде всего, имея превосходство в матчасти по состоянию на 1941 год, гарантированно пробивать «воздушный зонтик», который немцы создавали, если у них была задача создать «воздушный зонтик»—непростая задача. С воздуха не видно.
Нам тут скажут—радиоразведка. Хорошо. «На Чудовском направлении штаб немецкого армейского корпуса держит связь со штабами немецких пехотных дивизий». Немецких танков мы «не видим». На дворе 28 августа 1941 года. Что называется, «деревенская покорность судьбе» происходит от того, что нет информации о противнике. У генерала Павлова под Минском была хотя бы захваченная немецкая карта, а тут никакую немецкую карту не захватывали. И на самом деле нет нанесённой обстановки. Даже всесильное Главное Разведывательное Управление Генерального штаба Красной Армии тоже ничего «не видели».
Реально информация о немецких частях была получена только 1 сентября 1941 года, то есть с момента, как немцы ввели в бой 39-й корпус, прошло около двух недель. И наконец-то 1 сентября 1941 года документальными данными и опросами пленных моторизованного полка немецкой 12-й танковой дивизии, захваченными в районе Красной Горки 31 августа 1941 года, было установлено появление немецкой 12-й танковой дивизии.
Опять же, это разговоры немецких пленных. Но в итоге на уровне 1-2 сентября 1941 года выяснилось, что появился новый противник, который, собственно, всё и сделал. И только 2 сентября 1941 года захвачены документы, принадлежавшие немецкой 20-й моторизованной дивизии. Теперь картина становилась ясней.
На самом деле от этих данных ни тепло, ни холодно, потому что эти данные просто фиксировали, что вскрыто заблаговременно. И это не вскрыто заблаговременно добралось уже до момента, когда немцы готовы перехватить все коммуникации. Если смотреть чем до этого занимался Ленинградский фронт, имея такую разведывательную информацию, первое, что делал М. М. Попов, то есть основная его задача, какую он на самом деле «видел»—пытался деблокировать Лужский «котёл».
То есть у М. М. Попова попали в окружение части, которые он пытается снабжать по воздуху и одновременно пытается к ним пробиться, чтобы они вышли из окружения. И захват немцами Тосно для М. М. Попова был очередным этапом борьбы за Лужский «котёл» и не расценивал это как угрозу Ленинграду. То есть, будучи человеком, способным просчитывать ситуацию, оснований считать, что всё плохо и всё сейчас рухнет, у него нет.
И на самом деле А. А. Новиков прямым текстом говорил, что опасность прорыва на Капорском плато, то есть там, где действовала немецкая 4-я танковая группа, она нам «заслонила» на несколько дней собой все другие беды и тревоги. А тут новый «сюрприз» и здесь советская Ставка начинает реагировать.
2 сентября 1941 года сюда отправляется новая советская 54-я армия, которой командует целый маршал—Г. И. Кулик, который являлся заместителем Наркома обороны, и на самом деле на тот момент человек «на коне». Строго говоря, конечно, за ним всё же числился Белостокско-Минский «котёл», в который он попадал, это, что называется, бросало определённую «тень» на его деятельность. Но вот такого «пикирования вниз», которое было дальше, до него ещё было очень далеко.
В советской 54-й армии, возглавляемой целым маршалом, находились свежесформированные стрелковые дивизии и какую задачу поставили Г. И. Кулику? На самом деле ему поставили вполне амбициозную задачу—перейти в наступление, нанести удар стрелковыми дивизиями совместно с танковой бригадой вдоль железной дороги Волховстрой-станция Мга. Но факт в том, что на самом деле советская 54-я армия просто не успела вступить в бой за Мгу. Во Мге находилось около двух тысяч человек, отошедших под ударами немцев, в том числе с потерей станковых пулемётов, то есть откровенно говоря, не те силы, которыми можно было остановить наступающие немецкие подвижные соединения.
В итоге 7 сентября 1941 года немецкая 20-я моторизованная дивизия, усиливает части немецкой 12-й танковой дивизии, формируется боевая группа и на советские части обрушивается 8-й немецкий авиакорпус, который специализировался на ударах по сухопутным частям. Снятая с тыла Карельского фронта дивизия НКВД отбрасывается к Неве и усиленная 20-я моторизованная дивизия берёт Синявино. 8 сентября 1941 года немцы берут Шлиссельбург и первые какие-то активные действия маршал Г. И. Кулик предпринимает только 10 сентября 1941 года, когда «кольцо» блокады Ленинграда захлопнулось.
Немецкие дивизии в пробитом к Ладожскому озеру «бутылочном горле» занимали оборону на достаточном узком фронте, 12-15 километров, что вполне укладывалось в немецкие нормативы. И здесь в действиях Г. И. Кулика были определённые шансы. В какой то момент он был, что называется, буквально в двух шагах от того, чтобы немцы всё же дрогнули, но до конца не дожал. Тут вопрос именно в том, что когда не знаешь, что пишут в журналах боевых действий противника и когда, что называется, несём потери, продвижение небольшое и последний батальон, брошенный в бой, мог решить исход сражения.
Кроме того, надо понимать, что ещё одной проблемой, которая создавала страшную угрозу для всего Ленинградского региона, заключалась в том, что немцы могли форсировать Неву и пойти на соединение с финнами на Карельском перешейке по западному берегу Ладожского озера. Это как раз была не иллюзорная угроза, тем более, что раз за разом немцы последовательно возвращались к этой идее и последнее возвращение было аж осенью 1942 года.
То есть, идея отрезать Ленинград от Ладожского озера потому что все понимали, что технически по озеру можно было снабжать город, несмотря на все сложности и трудные погодные условия. Тем более Неву немцы реально форсировали и закреплялись там. Поэтому очередной снятый с Карельского перешейка резерв в лице 115-й стрелковой дивизии вынужденно был использован не для того, чтобы бить навстречу Г. И. Кулику, а чтобы иметь возможность выставить заслон, если немцы форсируют и пойдут дальше.
Здесь как раз начинается история с «Невским пятачком»( об этом мы напишем как-нибудь в другой раз, а как скоро—всё зависит от времени и наших финансовых возможностей, интернет не бесплатный—Авт.). Факт в том, что в условиях, когда нужно было «латать» фронт, конечно, было не до прорыва блокады. Прорвать блокаду на тот момент было возможно, пожалуй, только теоретически.
Советская 54-я армия передаётся в состав Ленинградского фронта. 26 сентября 1941 года Г. И. Кулика убирают и отправляют на юг, где начнётся его постепенное «падение вниз», в 1950 году его расстреляют. Советскую 54-ю армию возглавил Хозин и сообщение с Ленинградом было прервано на долгие 500 дней. Понятно, что блокада в целом—это 900 дней, но вот именно сообщение по суше было прервано на целых 500 дней, несмотря на неоднократные попытки советской стороны пробиться.
Теперь касательно эвакуации из Ленинграда. На самом деле процесс пошёл ещё в июле 1941 года, а первое решение принимается ещё 29 июня 1941 года, когда частично из Ленинграда эвакуируются дети. Далеко в тыл, то есть в Удмуртскую и Башкирскую АССР, Ярославскую, Пермскую и Актюбинскую области вывезли более трёхсот тысяч детей. С 29 июня по 27 августа 1941 года было отправлено ещё 164 тысячи рабочих с семьями, выезжавших с предприятий. То есть, например, турбинный завод—104 тысячи рабочих, служащих и временно нетрудоспособных. Также более 200 тысяч женщин двух и более детей и 147 с половиной тысяч беженцев. И на самом деле, конечно, отправили вглубь страны довольно много, в сумме с беженцами там получается почти 700 тысяч.
Однако полностью эвакуировать такой крупный город было невозможно. Здесь показательно, что когда планировали эвакуацию Ленинграда в 20-е-30-е годы, когда советская промышленность «пешком под стол», был такой тезис, что Ленинград в принципе неэвакуируем, что ленинградскую промышленность невозможно всю вывезти. Поэтому, что называется, придётся строить укрепрайон и пытаться удерживать Ленинград. Но такое развитие событий было не столько неожиданным, потому что понятно, что обстановка развивалась и было видно, что происходит. Тем не менее это был тот вариант, когда было понятно, что вывезти за считанные дни нереально, хотя можно было сделать больше. То есть, откровенно говоря, если бы вскрыли немецкие планы раньше.
Но в итоге в «кольце» блокады оказалось 2 миллиона 484 тысячи 500 человек. Понятно, что в «кольцо» блокады попал не только город Ленинград, но и часть Карельского перешейка, и область к западу от Ладожского озера.
На самом деле то, что народу прибывает и прибывает—на это реагировали. То есть если в июле 1941 года выпекали 2100 тонн хлеба в день, то в августе 1941 года уже 2300 тонн хлеба в день. При этом уже тогда вводилась нормированная выдача населению, то есть нормы населению постоянно снижались. Нормы на сентябрь 1941 года были, рабочим—600 грамм, служащим—400 грамм, иждивенцам и детям—300 грамм. Это было ещё до замыкания блокады и мы должны понимать, что это защищённая категория людей. Были ещё эвакуируемые крестьяне, которые никаких карточек не получали и здесь ситуация ещё сложнее.
Блокада замыкается и 11 сентября 1941 года идёт сокращение норм выдачи хлеба. Рабочий стал получать 500 грамм, служащие и дети—300 грамм, иждивенцы—250 грамм, то есть «подрезали».
При этом если рассуждать формально, то работа «Дороги Жизни» началась ещё до замыкания блокады, то есть 30 августа 1941 года. Первые перевозки по Ладожскому озеру начались ещё до захвата Шлиссельбурга, потому что немцами была перехвачена железная дорога. 12 сентября1941 года в порт Осиновец прибыли первые 800 тонн зерна.
Но на самом деле этого было мало и за первые десять дней навигации привезли меньше 10 тысяч тонн продовольствия, при том, что город требовал 1100 тонн муки в день. По воздуху можно было возить 100 тонн теми силами, которыми располагала советская транспортная авиация в тот момент. По воздуху возили пищевые концентраты, копчёную колбасу и пр. Копчёная колбаса входила в рацион моряков-подводников.
Началась беспрецедентная в новейшей истории осада крупного города, которая обернулась трагедией для его жителей. Но тем не менее по состоянию на сентябрь 1941 года главной задачей было удержать город, то есть не допустить дальнейшего «сползания ситуации в пропасть».
В последнее время, в постперестроечный период интенсивно муссировались слова о том, что Ленинград надо было сделать открытым городом, сдать его немцам, и что может быть судьба была бы другой. При этом надо понимать, что немецкие планы не предусматривали никакой капитуляции города. Риттер фон Лееб, будучи циничным человеком, вполне чётко говорил, что у него есть одна линия снабжения, по которой снабжаются его войска. На тот момент вся группа армий «Север» «висела» на одной железной дороге, соответственно, «нагружать» которую грузами для снабжения населения фон Лееб совершенно не собирался. Разумеется, когда возник вопрос—что делать с Ленинградом, то ответ для фон Лееба был простым—в город Ленинград не входить, отделиться от него минными полями и колючей проволокой. Если будут пытаться прорываться—минные поля, пулемёты и не допускать сдачи, то есть кормить Ленинград немцами не предполагалось в принципе.
В общем предполагалось Ленинград заблокировать, чтобы все умерли. Например, Киев находился в более выгодном положении в том плане, что вокруг сельскохозяйственные угодья и люди могли элементарно из Киева разбежаться по деревням и там как-то выживать. Всё же там южные районы, где благоприятная зона для земледелия и можно было выживать. Для Ленинграда этот вариант исключался чисто физически.
Что называется, построенный Петром Великим город зависел от снабжения извне. Здесь не было никаких вариантов. Поэтому следующий вопрос был именно в том, чтобы не позволить «сползания ситуации дальше в пропасть». На самом деле с точки зрения советского командования немцы предполагали штурм Ленинграда. То есть, что должно было стать следующим шагом немцев? Это штурм Ленинграда. А для чего штурм? Для того, чтобы, так сказать, уничтожить Балтийский флот и уничтожить ленинградскую промышленность. Сообщение было прервано, сырья нет и работать нечем. То есть станки есть, а работать невозможно.
Тем не менее считалось, что немцы будут пытаться захватить Ленинград. На самом деле это было вполне логичное соображение ввиду того, что Ленинград как порт обеспечивал бы немцам снабжение морем. Снабжение морем для группы армий «Север», по крайней мере на время навигации, было бы крайне благоприятным вариантом, то есть, когда можно было пропускать транспорты прямо до Ленинграда, выгружаться и, вместо того, чтобы «висеть» на одной железнодорожной магистрали, уходящей в сторону «фатерлянда», «висеть» уже на морском пути снабжения и здесь, что называется, дожидаться, когда Советский Союз будет окончательно разгромлен.
Конечно, у немцев появились идеи, что что-то пошло не так, процесс затягивается и скорее всего затянется на зиму. То есть, на тот момент, в начале сентября 1941 года, уже были соображения, что может быть затянется. По крайней мере в группе армий «Север» были представления о том, что что-то затягивается, тем более пока ещё нет операции «Тайфун» и пока ещё нет окружения советских войск под Вязьмой и Брянском. Очередное «головокружение от успехов» у немцев будет всё же в октябре 1941 года.
Естественно, дневник Гальдера в советской Ставке никто не читал. На самом деле ещё до захвата немцами Шлиссельбурга, Гальдер 5 сентября 1941 года прямым текстом написал в дневнике: «Ленинград. Цель достигнута. Отныне район Ленинграда будет второстепенным театром военных действий». То есть немцы уже «поставили крест» на операции группы армий «Север» против Ленинграда и думали о Москве—на следующий день последует немецкая директива по операции «Тайфун» и, что называется, начнётся.
Конечно, Гальдер в Берлине писал, что всё закончено. Но на следующий день, 6 сентября 1941 года, Риттер фон Лееб строчит доклад в командование сухопутных войск, что называется, «криком кричит»—«Если остаться на длинной линии окружения Ленинграда, высвободить крупные силы, остановиться невозможно. Противник готов к отчаянным боям под личным руководством Ворошилова. Следует рассчитывать на то, что он заметит прекращение атак и сам перейдёт в наступление. Ленинградский фронт превратится в очаг длительных боёв, особенно зимой, когда непроходимые ныне болота, Волхов и озеро Ильмень, шириной 45 километров, станут проходимыми.
То есть фон Лееб начал «кричать», что называется, «что же вы ироды делаете, вы меня оставляете один на один с русскими». На самом деле эти многочисленные советские контратаки и контрнаступления показали, что русские—это агрессивный противник. И это соответствовало действительности.
Перед тем как строчить свой доклад фон Лееб пишет, что Гальдер сообщил о том, что операция должна быть прекращена, Гитлер намерен прекратить дальнейшее наступление. Фон Лееб начинает возмущаться и ему говорят—ладно, хорошо, понятно, аргументы приняты, давайте продолжим наступление.
На этот раз немецкое наступление было с целью образования благоприятной линии блокады Ленинграда с точки зрения пассивной обороны, наступление с ограниченными целями. При этом тщательно оговаривалось, что 4-ю танковую группу надо вернуть в нормальном состоянии, то есть не надо ей биться в русскую оборону так, чтобы от неё ничего не осталось, у неё впереди более приоритетная цель—Москва.
В общем, на самом деле, фон Леебу пошли навстречу с идеями проведения ограниченного наступления. Под управление 4-й танковой группы объединялись ещё три корпуса—один танковый и два армейских.
Надо сказать, что на тот момент, 10 сентября 1941 года, Ленинградский фронт располагал 109 танками КВ, 20 Т-34, 5 Т-28, 70 БТ, 7 Т-26, 8 Т-50. При этом почти все танки Т-34 находились на Карельском перешейке в составе советской 23-й армии, 16 танков. Там же, в отдельном танковом батальоне, находились 7 КВ. Причём, на всякий случай надо сказать, что в тот момент, что называется, основным «игроком» на Ленинградском фронте были именно танковые батальоны, то есть «концепция Сталина-Шапошникова» о том, что у нас больше нет мехкорпусов, нет танковых дивизий, а есть танковые батальоны и танковые бригады. И если на 1 августа 1941 года у советской стороны было всего два танковых батальона, то 11 сентября 1941 года их было 38. Как раз-таки под Ленинградом это всё «цвело пышным цветом», то есть основной формой организации танковых войск под Ленинградом были именно отдельные танковые батальоны. Вроде бы сил и средств много. Но какие настроения здесь были у советского командования?
А настроения здесь были НЕ ОЧЕНЬ в том плане, что советской стороной был подготовлен план «Хризантема». Линкор «Октябрьская революция» вкупе с транспортами должны были перегородить проход между Котлиным и Кроншлотом. То есть, на самом деле собирались плотно блокировать и затопить везде боевые корабли и транспорты с тем, чтобы немцы не могли пользоваться портом. Лидер «Ленинград» и эсминец «Грозящий» планировалось поставить у входа Ленинградского морского канала, причём для подрыва кораблей предполагалось использовать их основной боезапас и глубинные бомбы. То есть, нагрузить ещё глубинными бомбами и всё подорвать так, чтобы тяжелей их было поднять.
Крейсер «Киров» планировалось поставить на Большой Кронштадский рейд, то есть на самом деле развёрнутый план, который предполагалось реализовать в случае подхода немцев к Ленинграду. И в какой-то момент казалось, что этот план начнут приводить в действие. Каковы же были планы?
Блокада замыкается и начинают рассуждать, что происходит. Оставалась «головная боль» под названием Копорское направление. Советская сторона считала, что основной задачей немцев будет овладеть южным побережьем устья Финского залива и одновременно создадут ударную группировку в районе Мга-Ивановское-Тосно для нанесения удара на Ленинград с юго-востока, вместе с группировкой финнов, наступающих на Ленинград с севера.
Считалось, что вдоль Московского шоссе немцы соберут ударный кулак и пойдут на Ленинград. На самом деле немцы собирались наступать на другом направлении, сокращая линию фронта. Если кто-то думает, что разведка фронта вскрыла планы немцев—это не так.
Главное Разведывательное Управление Генерального штаба Красной Армии докладывало, что на Мгинском направлении противник усилил свою группировку танками и развивает наступление в направлении южного побережья Ладожского озера с последующим выходом в район восточнее Ленинграда, в тыл нашей группировки на Карельском перешейке.
То есть, на самом деле 8 сентября 1941 года, когда произошло замыкание «кольца» блокады, советская сторона считала, что будет форсирование Невы немцами навстречу финнам, то есть наиболее опасное направление. 10 сентября 1941 года, немецкое наступление началось 9 сентября 1941 года, то есть уже сутки, как развивается, штаб Ленинградского фронта говорит о том, что наиболее плотная немецкая группировка создаётся в районе Новолисино-Саблино-Шумба. Опять же, немецкий удар предполагается в совсем другом месте. И что в итоге происходит?
В итоге эту всю массу техники, танки КВ, 40% танков КВ Ленинградского фронта стояли против того, что у нас называется «Группа Шмидта», то есть немецкие пленные рассказали кто ими командует, танки находились в районе Тосно, Мги и Шлиссельбурга, то есть прикрывались со стороны Московского шоссе. Немцы же ударили со стороны Гатчины и Шлиссельбурга.
В итоге эта «угадайка», что будет делать противник, привела к тому, что имевшиеся силы, 109 танков КВ, растаскивали по разным направлениям, а 7 танков КВ вообще против финнов стояли. 40% танков КВ «седлают» Московское шоссе, а немцы тем временем наступают на Ленинград с юга.
Естественно, это не благоприятствовало адекватной оценке реального направления немецкого главного удара, а оно было прикрыто слабее. Немцы себе ставили задачу не прорваться по Московскому шоссе или немедленно соединиться с финнами, а просто по максимуму «срезать» то, что можно «срезать», пока не уехала танковая группа. При этом танковую группу желательно не особо побить.
Первое, что сделали немцы—удар на сам город Ленинград, заходит достаточно крупная группа немецких бомбардировщиков и бомбит пригороды Ленинграда. То есть, в целом это укладывалось в концепцию того, что сейчас немцы будут штурмовать город.
В итоге немцы сбрасывают кучу зажигательных бомб на город, больше шести тысяч, почти 200 пожаров. Именно тогда сгорели так называемые Бадаевские склады. Это комплекс деревянных построек, оставшихся с дореволюционных времён. Эти горящие Бадаевские склады стали предвестником голода, хотя реально там было всего три тысячи тонн муки. Исходя из доблокадных стандартов снабжения, это на три дня. Понятно, что если пытаться растянуть, это можно было растянуть на три дня. Тем не менее это было символом надвигающегося голода.
Вслед за этими немецкими налётами, в 9.30 9 сентября 1941 года, начинается наступление главных сил группы армий «Север», при поддержке 1-го воздушного флота. 9 сентября 1941 года товарищ Сталин раздражённо спрашивает К. Е. Ворошилова и А. А. Жданова: «Куда девались танки КВ?» «Где Вы их расставили?» «Почему нет никакого улучшения на фронте, несмотря на такое общее количество танков КВ у Вас?» Мы знаем правильный ответ—КВ расставили везде, потому что не знали, где будет реальный удар.
Действительно, на самом деле проблемы были на тот момент и у немцев. Строго говоря, Гитлер тоже мог звонить на фронт и спрашивать—что вы там возитесь? Немецкого молниеносного прорыва не получилось. И если почитать немецкие документы, там написано, что наступление немецкой 6-й танковой дивизии развивается медленно, поскольку в ходе атаки она натолкнулась на необнаруженную ранее и незамеченную на снимках с воздуха укреплённую линию, ликвидация двух бронированных сооружений представляет определённые трудности.
То есть немецкая разведка тоже, что называется, «не вскрыла» построенную советскую линию обороны и в неё, как говорится, «головой с разбегу». Нельзя сказать, что достигнув тактической внезапности, что у немцев сразу всё получилось.
Понятно, что под Красногвардейском были те самые КВ, там был танковый батальон под командованием Житнева—23 танка КВ. Но они покажут себя в следующие дни. Здесь была ситуация, что в первый день немцы, с одной стороны, достигают внезапности, а с другой стороны—немцы упираются в советскую линию обороны. Немецкая сторона высоко оценила эти высоты у Дудергофа, как они называли «казармы у Дудергофа». Немцы отмечают, что там были полностью оборудованы стальные ДОТы, со стенками толщиной 10-15 миллиметров.
Скорее всего речь идёт о корабельной броне. Такие сооружения тоже были и там, в этих сооружениях с корабельной бронёй, ставили ещё и корабельные пушки. Действительно, советские части готовились к обороне на всех направления, в том числе и на том, где немцы реально ударили и им было оказано определённое сопротивление.
Конечно, здесь командование группы армий «Север» не могло «кричать и топать ногами» и говорить, что «бейтесь изо всех сил», потому что был приказ в плане 4-й танковой группы—мы идём вам навстречу, но требуем, чтобы 4-я танковая группа вернулась в изначальном состоянии.
Примерно 12 сентября 1941 года немцам удаётся пробить «брешь» в советской обороне, о чём писали немцы—«образовался разрыв, который он( противник—Авт.) не в состоянии закрыть». То есть в отдельных местах была упорная советская оборона, она постепенно продавливается и прорывается. И 12 сентября 1941 года у немцев начинается «головокружение от успехов».
Но на следующий день это немецкое «головокружение от успехов» получает «холодный душ» в лице появившихся советских танков КВ—«… небольшими группами тяжёлых и сверхтяжёлых танков противнику удалось прорваться и нарушить наши коммуникации в тылу». То есть эти танки КВ, о которых так беспокоился Иосиф Виссарионович, они пошли в бой и оказали на немцев определённое воздействие.
Одновременно по Ленинграду начала уже стрелять немецкая корпусная артиллерия. Но стрелять по Ленинграду немцы начали ещё до своего наступления. На тот момент они стреляли по кварталам Ленинграда из сверхдальнобойных орудий. По меркам Второй мировой войны дальность их составляла около 30 километров. Это 240-мм крупповская пушка К-3, очень сложная, собиралась из частей с электромоторами, то есть реально это было чудо-техники, стреляющее на 30 километров. Эта немецкая батарея шла с боями в составе группы армий «Центр» от Гродно. В итоге её передали в состав группы армий «Север», она добралась до Ленинграда и первые выстрелы по городу были сделаны этими тяжёлыми орудиями К-3, которые своими 240-мм снарядами стреляли по городу.
Но когда у немцев начали подходить части 4-й танковой группы, они себе придумали отговорку, почему можно стрелять по городу. Отговорка заключалась в том, что обстрелы начались после появления советской артиллерии в черте города и многократных воззваний к населению относительно обороны города. То есть, раз призывают население обороняться и есть артиллерия в черте города, можно стрелять. Понятно, что некоторые советские части отходили прямо в город.
Ирония этих дурацких отговорок заключалась в том, что немцы начали стрелять по городу 4 сентября 1941 года. То есть 4 сентября 1941 города немецкая артиллерия начала планомерно обстреливать Ленинград. Понятно, что советская артиллерия пыталась вести контрбатарейную борьбу, хотя доставать до позиций пушек К-3 было малореально, могла либо авиация, либо корабельные орудия.
Но тем не менее 13 сентября 1941 города происходит рейд советских танков КВ, которые прорываются в тыл немцам. Причём отметим, что на самом деле танки применяются правильно, они применяются в контратаках и их не пытаются закапывать, потому что для закапывания есть ДОТы, которые тоже собраны из корабельной брони и там есть 76-мм пушки.
Но у танка есть ещё мотор, поэтому танки применяются правильно—для контратак. Это было хорошо и правильно. Одновременно немецкое главное командование говорит о том, что пришло время и пора. Единственное, что удаётся фон Леебу—он обращается в Берлин и ему генерал-фельдмаршал Кейтель сообщает, что у фон Лееба есть 48 часов, после чего 41 корпус грузится и уезжает под Москву.
На самом деле у фон Лееба и Гепнера были эти 48 часов, чтобы изменить ситуацию. На тот момент немцам казалось, что вот-вот и советская оборона может посыпаться, что может быть удастся остриём 4-й танковой группы опрокинуть советские части, она уйдёт вперёд, за ней пойдёт немецкая пехота, которая будет добивать последние очаги сопротивления. Если советская оборона рушится, то дальше уже начинается, что называется, «процесс разложения» обороны, теряется артиллерия, а без артиллерии тяжело держать оборону. В общем у немцев была надежда о том советская оборона вот-вот рухнет и дальше уже 4-я танковую группу можно увозить под Москву, а остатками войск можно будет уже воспользоваться и добиться максимума для того, чтобы может быть вообще решить проблемы Ленинграда, и самое главное—проблему советских войск под Ленинградом, достаточно активных и способных наносить контрудары, решить навсегда.
Но фон Лееб не знал, что на тот момент у него появляется ещё и сильный противник. 13 сентября 1941 года в Ленинграде появляется Георгий Константинович Жуков. 9 сентября 1941 года немцы начинают наступать, товарищ Сталин поспрашивал сначала у К. Е. Ворошилова «Куда Вы дели танки КВ?» и решил, что Климент Ефремович всё же не соответствует. То есть это был какой-то момент потери доверия И. В. Сталина к К. Е. Ворошилову.
В 5.50 13 сентября 1941 года приказ подписан ещё К. Е. Ворошиловым, а вот вечерний приказ 13 сентября 1941 года подписывает уже Г. К. Жуков. Причём в своих мемуарах, хотя он постоянно сверялся с документами, то есть достоверно известно, что он смотрел документы, есть даже фотография Г. К. Жукова с сотрудниками архива Министерства обороны, так вот он в своих мемуарах почему-то написал, что к исходу 10 сентября 1941 года, руководствуясь личной запиской Верховного, без объявления официального приказа он вступил в командование Ленинградским фронтом.
Это не подтверждается документами, потому что есть Журнал боевых действий Ленинградского фронта, документ, который перевешивает при всём уважении перевешивает слова Георгия Константиновича, Там написано, что он вступил в командование 13 сентября 1941 года и в 17.20 им подписан первый приказ по фронту. Кстати говоря, именно такое развитие событий подтверждают воспоминания Федюнинского, который пишет, что утром 13 сентября 1941 года с Внуковского аэродрома вылетели в Ленинград вместе с Г. К. Жуковым Хозин, Кокорев и сам Федюнинский.
Дальше начался процесс построения обороны Ленинграда. Прибыв, Г. К. Жуков, конечно, не стал перекраивать всё, что делал до него К. Е. Ворошилов. Советской стороной по-прежнему считалось, что в любой момент может последовать немецкий удар либо через Неву, либо через Московское шоссе. Что называется, можно бросить всё против немцев под Красногвардейском, вслед за этим может последовать второй немецкий удар и может реально последовать катастрофа, то есть всё могло развиваться по худшему сценарию. И сходя из этого худшего сценария, Г. К. Жуков не стал выдёргивать танковые батальоны, которые ждали немцев у Московского шоссе, то есть они там так и прождали удара немцев, хотя его там реально не последовало, но кто знал, что этого удара не последует.
И реально вмешательство Г. К. Жукова на самом деле было связано с более активными действиями советских частей. То есть, он начал наносить контрудары и собирать артиллерию, что было замечено немцами. Надо сказать, вечером они пишут, что операция ударных групп 36-й пехотной дивизии отражена мощным контрударом противника, поддержанным сверхтяжёлыми танками, которые нанесли потери немецким частям и отбросили их на исходные позиции, кризис был преодолён, когда советская атака была отражена и следует повторение советских контратак.
То есть на самом деле это была советская 10-я стрелковая дивизия, кстати говоря, вывезенная из Таллина, причём этот Таллинский переход в том числе привёз войска, которые потом использовали. Также Г. К. Жуков занялся наведением порядка в войсках. То есть, опять же, цитата «как капли воды»—«для остановки и приведения в порядок 3-й гвардейской стрелковой дивизии(это гвардейская дивизия народного ополчения, которой авансом давали гвардейское звание—Авт.) и бригады морской пехоты высланы командиры штаба фронта с вооружённым отрядом».
Я не могу сказать, что там кто-то кого-то расстреливал, но тем не менее для руководства боем и наблюдением за точным выполнением приказа главкома на фронт выехали представители штаба фронта с офицерами связи. То есть на самом деле пошло «движение» с наведением порядка.
На самом деле Г. К. Жуков отдавал вполне логичные приказы—перемолоть противника артиллерийским и миномётным огнём, авиации не допустить прорыва нашей обороны, то есть вполне очевидные вещи. При этом не надо думать, что это придумал Г. К. Жуков. То есть, строго говоря, ещё в переговорах с К. Е. Ворошиловым в августе 1941 года, И. В. Сталин говорил, что у него есть сильная артиллерия, имея в виду морские пушки.
Соответственно Б. М. Шапошников это всё одобрил. 14 сентября 1941 года он сообщает Г. К. Жукову—«Считаю, что принятое Вами решение, прежде всего организовать артиллерийскую завесу, является единственно правильным. Ленинградский фронт имеет столь много артиллерии, чтобы создать такую завесу, это вполне возможно». Ну и здесь уже работает не только артиллерия, но и тяжёлые танки КВ. То есть проходят эти 48 часов и немецкий 41-й танковый корпус, хотя он моторизованный, но в своих документах немцы его постоянно танковым называют, вечером 15 сентября 1941 года пишут «у него(у противника—Авт.) нет достаточного количества пехоты, однако тяжёлые танки(то есть КВ—Авт.) представляют собой препятствие, борьба с которым отнимает много времени».
Опять же, вечером 15 сентября 1941 года следует приказ 4-й танковой группы с указанием вывести 41-й корпус из состава группы армий «Север» и передаче его в состав группы армий «Центр». Всё. На самом деле солдаты немецкой 1-й танковой дивизии вышли к конечной остановке ленинградского трамвая. То есть они стояли в 12 километрах от центра города. Это действительно близко, но тем не менее всё, последовал приказ собраться и уходить.
Конечно, объективно Ленинградский фронт очень интенсивно работал артиллерией. Если мы посмотрим расход боеприпасов за вторую половину 1941 года, к сожалению помесячные в Главном Артиллерийском Управлении Красной Армии в 1941 году не велись, единственный, кто сравним с Ленинградским фронтом—это Западный фронт, который оборонял Москву. Если посмотреть на расход по миномётам 50-мм, то это конечно не слишком убедительно, но тем не менее Ленинградский фронт расходовал 35% от всего расхода Красной Армии, от Карелии до Чёрного моря. Выстрелы 76-мм полковых пушек, которые производились в Ленинграде—30% от всего расхода Красной Армии. Почему это происходило?
Ленинградская 1-я гвардейская дивизия народного ополчения миномётами 50-мм была укомплектована на 255%. Опять же, если посмотреть долю дивизионных выстрелов 76-мм и гаубичных выстрелов 122-мм, израсходованных Ленинградским фронтом—20% от расхода всех фронтов. То есть, на самом деле Ленинград преимущественно опирался на артиллерию. И в тот момент, конечно, это работало—артиллерия и тяжёлые танки.
Понятно, что у ополченцев, при всей их моральной мотивации, оно работало только вкупе с их артиллерийской поддержкой. Ситуация постепенно стабилизируется—4-я танковая группа уезжает, дальше следуют операции меньших масштабов и самое время оценить потери.
С 10 июля по 30 сентября 1941 года безвозвратные потери советской стороны, на самом деле немалые за это время—214 тысяч человек, санитарные потери—130 тысяч человек, то есть 344 тысячи. Что потеряли немцы?
Здесь надо понимать, что это «десятидневки», то есть уровень ОКХ, возможно, что есть ошибки, но ошибки всё же уровня десятков процентов, это не разы. Соответственно, с 20 июля по 30 сентября 1941 года 4-я танковая группа, 16-я и 18-я полевые армии группы армий «Север» потеряли 110 тысяч человек, в том числе 25 900 убитыми и пропавшими без вести.
Понятно, что соотношение безвозвратных потерь тяжёлое, но, опять же, здесь надо понимать, что немцы учитывали только кровавые потери, то есть не входили потери заболевшими—в советских потерях в общую сумму входят ещё и заболевшие. И эти немецкие данные по «десятидневкам» коррелируются с другими документами группы армий «Север». Дивизии группы армий «Север» отчитались о потерях в конце сентября 1941 года и насчитали 58 тысяч человек. Учитывая тех, кто убыли и переподчинены это вполне стыкуется с этими данными-«десятидневками», что общие потери 110 тысяч человек.
Конечно, соотношение немецких и советских потерь не блестящее, но объяснимое обстановкой. То есть всё же Лужский «котёл», хотя он был и «недокотёл», но это всё же окружение. Опять же, когда нёсся немецкий 39-й корпус, понятно, что он кого-то сминал, в том числе были те, кто, что называется, со всеми тылами попадали под этот немецкий «каток» и тоже вносили свою лепту в общие потери. Тоже самое с советскими контратаками, всё же на уровне обученности в реалиях 1941 года, понятно, что тоже дорого обходились, хотя контратаковать было правильно, но здесь, что называется, у всего была оборотная сторона.
Но тем не менее деятельность Северо-Западного направления, Северного фронта и Ленинградского фронта привела к тому бесспорному факту, что Ленинград, который фигурировал в числе целей плана «Барбаросса» на захват, был всё же блокирован и блокирован в приемлемом для советской стороны варианте в том плане, что оставалась «ниточка», которая связывала город с Большой землёй через Ладожское озеро. Вот этого удара по западному берегу Ладожского озера до финнов или развития сценария, когда, что называется, немцы врываются в город, происходит общий коллапс обороны, затем немцы оттягивают войска, выстраивают колючую проволоку—этого тоже не произошло.
То есть, на самом деле два с половиной миллиона жителей Ленинграда были блокированы, но они были блокированы под защитой своих войск, которые были способны отразить следующие удары врага и способны были прикрыть операцию снабжения города.
На самом деле в сентябре 1941 года, несмотря на убытие немецкой 4-й танковой группы, опасность ещё не миновала. Следующая опасность—это наступление на Тихвин. Здесь ситуация была такова, что выдвинули советские части 4-й отдельной, 52-й армий, они продолжали учиться и были уже готовы идти в бой. В этот момент следует немецкая операция «Тайфун» под Москвой. Советские дивизии изымаются, они грузятся в железнодорожные эшелоны и уезжают под Москву, спасать столицу. В итоге что получается?
Есть советская 54-я армия, которая готовится пробить «кольцо» блокады, а рядом с ней были 4-я отдельная и 52-я армии, фронт 130 км, пять стрелковых дивизий. Соответственно это превосходит любые нормативы. Опять же, почему?
Потому что 32-я, 312-я, 316-я стрелковые дивизии и 9-я танковая бригада уехали под Москву, они, конечно, обеспечили бы стабильность, если бы не уехали. Но теперь наступает очередь немцев нанести удар и соединиться с финнами. То есть, в чём была идея немцев?
Если уж не получилось пройти и форсировать Неву по западному берегу Ладожского озера, можно выйти навстречу финнам, которые наступают между Ладожским и Онежским озёрами, уже форсировали Свирь и, в принципе, до них немцам можно было дойти. Опять же, 4-я танковая группа убыла, но это не означало, что вообще исчезли танки. То есть, там осталась немецкая 8-я танковая дивизия, остался 39-й танковый корпус, понятно, что не самые мощные соединения, но тем не менее достаточные для решения такой локальной задачи в условиях, когда леса и болота, но можно вполне прорвать фронт.
При этом надо понимать, что советские стрелковые дивизии, которые были, они тоже успели слегка потрепаться в боях и имелась всё же нехватка вооружения. Например, в 4-й отдельной армии было соединение, которое было стрелковой бригадой, названной гренадёрской. Почему она называлась гренадёрская? Потому что из-за нехватки стрелкового вооружения она вооружалась гранатами. Понятно, что она не была главным игроком, там были и относительно свежие советские соединения, то есть был ресурс в лице Ленинградского фронта, когда можно было перебросить какие-то силы изнутри «кольца» блокады.
Но тем не менее немецкое наступление на Тихвин, прямо скажем, стало неожиданностью. И на самом деле это немецкое продвижение дальше на восток ухудшало ситуацию. Единственное, что давало надежду—это то, что пошёл обратный процесс. То есть, тут на самом деле Б. М. Шапошников был человеком, который маневрировал силами то на одном направлении, то на другом направлении, при прорывах немцев.
В Сибири был 30-й механизированный корпус довоенного формирования, его управление в итоге упразднили. В его составе было две танковые дивизии—58-я и 60-я. 58-я танковая дивизия печально известна самоубийством своего командира Котлярова в ноябре 1941 года под Москвой. 60-я танковая дивизия на самом деле состояла из сплошных танков БТ и Т-26, то есть там 139 Т-26, 25 химических танков, 13 БТ-7. Откровенно говоря, по меркам осени 1941 года, это то ещё «сокровище». Конечно, это не 100 КВ и даже не 100 Т-34, это очень так себе.
Но тем не менее первоначально её должны были отправить под Москву. На самом деле если бы она приехала под Москву, может быть до Химок немцы не дошли бы. Но тут происходит немецкое наступление под Тихвиным. Она едет под Москву, здесь ситуация улучшается, её разворачивают, давайте спасать Ленинград, потому что если вдруг чего, катастрофа под Тихвиным—это будет ужасно, будут перерезаны все линии снабжения Ленинграда вообще.
Идёт немецкое наступление, к 8 ноября 1941 года они довольно далеко продвигаются на северо-восток и захватывают Тихвин. Ну и начинаются всякие оргвыводы. Командовавший 4-й отдельной армией Яковлев отстраняется и с понижением отправляется командовать оперативной группой. На его место назначается генерал-армии К. А. Мерецков. На самом деле главным было то, что советская сторона начала перебрасывать новые части для того, чтобы провести контрнаступление.
Тут ситуация уже начала играть против немцев. Первоначальный фронт 130 километров, «жидкий» советский заслон, потому что значительная часть уехала под Москву, немцы этот заслон обваливают, первоначально у них 70 километров фронта. Они двигаются, двигаются, расширяют этот захваченный «кусок» и у них фронт уже 350 километров. Тут, что называется, «ход переходит» к Красной Армии и этот фронт 350 километров, с учётом потрёпанности немецких соединений, становится трудноудержимым. Можно, что называется, фланговыми ударами начинать бить немцев во фланг.
Здесь уже вопрос в том, что, например, немецкая 8-я танковая дивизия. Понятно, что в начале войны против СССР она насчитывала 212 танков, на 19 ноября 1941 года она насчитывала 9 танков Pz.II, 6 танков Pz.IV, 21 Pz.38(t) и 2 командирских танка. Ясно, что даже против толпы советских танков БТ 60-й танковой дивизии это уже не тот аргумент, которым можно удержаться на позициях.
Начинается Тихвинская наступательная операция советских войск, которая формально проводится с 10 ноября по 30 декабря 1941 года. Первоначально растащенная на соединения 4-я отдельная армия на Тихвинском направлении в течение октября и ноября 1941 года получает пять стрелковых дивизий, одну танковую дивизию, одну танковую бригаду и два танковых батальона. Этого уже вполне достаточно, чтобы начать матч-реванш за Тихвин против 39-го танкового корпуса, потому что 39-й танковый корпус находится в том положении, что его в любом месте ударят и прорвут, несмотря на все навыки.
Действительно, одним из первых пунктов советского контрнаступления была Малая Вишера. Это был немецкий опорный пункт в районе города Малая Вишера, где поначалу удачи не было. После нескольких неудачных попыток штурма советская сторона собирает два отряда численностью по 500 человек для ночного просачивания между опорными пунктами. Помимо винтовок их вооружают противотанковыми орудиями. В течение двух дней отряды проходят интенсивную подготовку, то есть создают два малочисленных ударных батальона, которые в ночь на 17 ноября 1941 года скрытно просачиваются между опорными пунктами и выходят на коммуникации узла сопротивления Малой Вишеры.
В итоге немцы решают оставить Малую Вишеру и фактически этот город становится первой «ласточкой» общего контрнаступления Красной Армии. То есть 20 ноября 1941 года—это именно первое контрнаступление, причём контрнаступление в новом формате, с использованием каких-то штурмовых действий, с просачиванием между опорными пунктами и первый, пусть и локальный, но успех.
Реально до 7 декабря 1941 года бои шли на окраинах Тихвина. В итоге на самом деле немцы тоже пытаются с островов в Балтийском море, где они проводили десантную операцию, снять 61-ю пехотную дивизию, на островах в Балтийском море оставалась советская стрелковая бригада, немцы захватили Моонзундский архипелаг и отправили дивизию на выручку к своим. Но она прибыла уже поздновато.
6 декабря 1941 года Франц Гальдер пишет в дневнике, что надо пополнить 8-ю, 12-ю танковые дивизии и удерживать Тихвин. А потом, 8 декабря 1941 года , записывает: «Тихвин эвакуируется». То есть, на самом деле, что называется, этот энтузиазм, что пополним, удержим, дожмут, всех победят, он скисает. Дальше, опять же, начинается контрнаступление под Москвой и становится не до того.
В итоге Тихвин немцами оставляется и в дальнейшем идёт отход немецких войск на выгодные позиции, то есть на Волхов. И на самом деле была попытка с советской стороны гальванизировать ситуацию за счёт переброски двух стрелковых дивизий из блокадного «кольца» в состав 54-й армии, за счёт переброски по льду танков КВ, причём со снятыми башнями, то есть танки ехали сами, башни ехали за ними на санях, на буксире, чтобы распределять нагрузку.
Но тем не менее самая холодная зима столетия, Ладога замёрзла жёстко и советское наступление продолжается. Советские части доходят до рубежа Волхова и после этого наступление останавливается.
Следующая операция, которая последует—это уже с вводом стратегических резервов в лице будущей злосчастной 2-й ударной армии. Тогда она была 26-й армией, которой командовал небезызвестный генерал-лейтенант Соколов.
А так, Тихвин на самом деле был такой первой «ласточкой» советского контрнаступления. После этого, в декабре 1941 года, немцы начали перебрасывать дивизии из Франции. Советские части упираются в немецкий рубеж по Волхову и его можно уже пытаться «ломать» только с какими-то стратегическими резервами, которым станет 2-я ударная армия.
В контрнаступлении под Тихвиным участвовали 192 950 человек, безвозвратные потери советских войск составили почти 18 тысяч человек, санитарные потери—31 тысяча человек, общие потери в сумме—49 тысяч человек. То есть на самом деле за Тихвин шло довольно напряжённое сражение с привлечением почти двух сотен тысяч человек. Самое главное—удалось предотвратить худший сценарий—соединение с финнами и перехват коммуникаций.
Финны на самом деле продвинулись довольно далеко и советским частям пришлось их «дожимать» ещё с Медвежьегорского направления. Под Медвежьегорск перебросили 313-ю стрелковую дивизию, там она нависала над флангом и создавала финнам определённые неприятности. Финны своими ударами, взятием Петрозаводска и продвижением дальше на самом деле исчерпали свои силы, тем более, что у них не было таких артиллерийских возможностей как у немцев. Немцы по сути от финнов многого не ждали—финны и так перешли границу, продвинулись и дальше, что называется, на соединение с немцами.
Немцев это вполне устраивало и они считали, что им вполне по силам дойти и соединиться с финнами, но не учли того, что может быть советское контрнаступление в ответ. В некоторых кругах есть легенда, что Маннергейм специально не хотел переходить границу 1939 года. Но эта легенда работает только если смотреть на Карельский перешеек. На соседнем участке финны вполне себе перешли границу 1939 года и взяли Петрозаводск. Опять же, если бы не подбрасывание советских резервов на то же Петрозаводское направление, в том числе свежесформированных, то там тоже могло быть плохо.
Здесь вопрос был исключительно в том, чтобы на Петрозаводском направлении наступать было всё же легче, что называется, дальним обходом, чем пытаться штурмовать укрепления Карельского УРа. Хотя финны и сумели взять с ходу несколько ДОТов, воспользоваться какими-то, что называется, промахами и создать себе благоприятную обстановку, но всё равно штурм Карельского УРа был не по силам финнам в принципе, ввиду того, что у финнов не было артиллерии, способной сокрушать бетонные ДОТы, это с одной стороны. С другой стороны, у финнов не было инженерно-сапёрных батальонов, которые были способны делать то, что делали инженерно-сапёрные батальоны у немцев в штурме укреплений.
Поэтому финны не были игроками в плане наступления на Карельский перешеек, они и так сделали очень много. Здесь Маннергейм явно действовал без оглядки на судьбу Ленинграда. И его сомнения, так думается, были в том, что он был «чужаком», то есть в отличие от основной массы финских военных, которые вышли из егерского батальона кайзеровской Германии, Маннергейм как раз был «чужаком», который до этого служил в Русской Императорской Армии. Поэтому и это его предоставление аэродромов немцам в начале войны.
Здесь, что называется, финны сделали более чем достаточно для того, чтобы немцы вышли им навстречу. То есть, как бы вмешалась Красная Армия, вот это перенаправление соединений, несмотря на угрозу Москве. Надо понимать, что это ноябрь 1941 года, есть серьёзная угроза Москве, тем не менее советская сторона идёт на определённый риск и использует какие-то резервы для контрнаступления под Тихвиным, понимая, что «пришло время платить по счетам» и что Ленинград и так пожертвовал своими хорошо подготовленными соединениями, которые уже пообтёрлись на фронте для столицы.
Поэтому советское контрнаступление под Тихвиным—это очень значительный успех и не стоит его недооценивать, хотя он остаётся «в тени» советского контрнаступления под Москвой. Конечно, под Москвой, оно «ломало хребет» блицкрига и откладывало блицкриг НАВСЕГДА, но если бы советские части не отбили Тихвин, то жертв среди гражданского населения было бы во много раз больше. И здесь надо понимать, что это работало на общую стратегию Красной Армии, потому что часть своих резервов немцы были вынуждены отправлять на Тихвинское направление.
Например, первая переброшенная немецкая дивизия с запада, 215-я пехотная дивизия, заняла оборону по Волхову, а также 203-й танковый полк—71 Pz.III, 20 Pz.IV, 45 Pz.II и 6 командирских танков, он отправился в 18-ю немецкую армию.
Стоит сказать, что «сюжет» с «Невским пятачком» требует отдельного объяснения(всё зависит от времени и наших финансовых возможностей—интернет не бесплатный—Авт.). А так 1941 год завершился тяжело, потому что в Ленинграде начался голод и большие потери гражданского населения. Ноябрь-декабрь 1941 года—это существенное падение карточного снабжения людей в Ленинграде. А с другой стороны—удалось избежать худшего сценария именно активными последовательными действиями советской стороны.
***********************************************************************************
P. S. Команда канала World War History будет благодарна за любую оказанную материальную помощь, пожертвовать на развитие канала можно на кошелёк Ю-Мани 410018599238708 или по ссылку внизу.
