У императора Николая Первого и его супруги Александры Фёдоровны, урождённой Фридерики Луизы Шарлотты Вильгельмины Прусской (1798 - 1860 гг.) было 7 детей.
Первый ребенок родился в 1818 году, последний - в 1832. Наша героиня была средним, 4-м ребенком, и родилась в 1825 году.
Ее зачем - то назвали Александрой - в честь сестры отца, которая умерла в первых же родах в расцвете сил. Это довольно странно, поскольку Романовы старались не называть своих детей в честь родственников, чья жизнь сложилась трагически.
Вот эта тетя - великая княгиня Александра Павловна (1783 - 1801 гг.). Она единственная из вообще всех Романовых вышла было за представителя рода Габсбургов, и... в общем породниться так и не удалось.
Наша Александра родилась прехорошенькой, и, говорили, что лицом она была очень похожа на свою бабушку по материнской линии - королеву Луизу Прусскую, которая была как куколка:
и, соответственно - на свою мать, жену Николая Первого.
Я специально разместила рядом портреты матери и бабушки, чтобы вы увидели, как эти женщины похожи. Но вот некая загадка... Отзывы о русской императрице современников, описывают такую хрупкую, длинную, веселую красотку, от которой без ума был ее муж. А на всех портретах мы видим некую пучеглазую особу со злобным лицом, которая производит впечатление женщины с не вполне стабильной психикой. И явно художники еще и старались приукрасить... Возможно, царица была, что называется - нефотогенична. Но ситуация интригующая.
В общем - Александра пошла в них, и считалась редкой красавицей, и милейшим существом.
Звали ее в семье Адини.
Адини прожила так мало, и в таких оранжерейных условиях, что ничего особенного о ней и не рассказать. Любимица отца. Отлично пела, рисовала. Была самой красивой из сестер. И, кстати, русский язык так выучить и не успела.
Очень удачно во всех отношениях вышла замуж. Это был чисто политический брак, и предназначалась для него, собственно, ее старшая сестра Ольга. Но жених, увидев Александру, гостя в Петергофе летом 1843 года, моментально в нее влюбился и невесту поменяли. Ольга была не против - ей было все равно. Раз уж такая любовь - разве это плохо?
Любовь была явно взаимной, потому что Адини, до этого о замужестве не помышлявшая, умоляла отца согласиться на этот брак в прямом смысле - на коленях.
Жених был знаменательный - очень перспективный. Фридрих Вильгельм Гессен-Кассельский (1820-1884 гг.) принадлежал к Гессенскому княжескому дому. По отцу он являлся претендентом на трон Гессен-Касселя, по матери - на трон Дании. В итоге не вышло ни там ни там, но в 1843 году этого еще никто не знал...
Договоренность о браке была достигнута сразу же в гостях, а сама свадьба назначена на следующий год.
Ее очень весело сыграли в январе 1844-го. В Петербурге (в Данию молодые собирались весной). Событие отметили длинной чередой празденств. А замыкал их грандиозный, и очень веселый бал. Танцевали через все залы дворца, в частности, бешеный галоп - император Николай несся в этом галопе первым. А потом, распаренная плясками Адини села в экипаж, одно окно в нем оказалось открытым, а самой его закрыть, видимо, не царским было делом...
В общем, ее продуло.
Поднялась температура. Она немного отлежалась в кровати и, взяв себя в руки, выходила к столу, чтобы не огорчать родных.
Потом начался кашель. Кашель прогрессировал. Она уже забеременела и была очень слаба. Но почему - то это никого особенно не волновало. Все считали, что она молодая - и поправится. Врачи неделями запрещали ей вставать с постели. Запретили все поездки в карете, чтобы избежать тряски. Весну она встретила уже в стабильно лежачем положении, задыхаясь от постоянного кашля. Однако гении медицины все списывали на такое вот странное протекание беременности.
Николай отправился в Лондон, знакомиться с Викторией и Альбертом, и вот там его настигла весть от врачей, почему - то только сейчас проснувшихся, и сообщивших, что у его дочери уже нет одного легкого, а состояние ее безнадежно. Болезнь определили как скоротечную чахотку, хотя она расползалась по организму несколько месяцев. Николай мгновенно вернулся, но помочь уже ничем не мог.
Адини перевезли в Царское Село из дворца. На свежий воздух. Врачей выгнали (оставив только того, кто распознал туберкулез). Он ее лечил - давая горячее молоко, и воду, которую магнетизировал. И это все.
Мужа выпроводили на этом этапе в отдельную спальню, и Адини долго плакала по этому поводу.
В середине июня, вскоре после ее девятнадцатого дня рождения, ситуация скорыми темпами пошла к концу. Девушка уже не могла спать, потому что ее непрерывно мучал кашель. Не могла есть - ее тошнило. У нее была постоянно высокая температура. Она "горела". И здесь только она стала думать о возможности смерти, и о том, что не сможет выносить своего ребенка.
Николай сразу превратился в старика. Императрица плакала не переставая.
В начале июля Адини уже не могла ходить, не могла читать, вся так высохла, что ей сделали новое обручальное кольцо, а ее губы больше не закрывали зубов. Дышала она только ртом и задыхалась.
И в таком состоянии, в конце июля она родила сына, всего на шестом месяце беременности.
Последними ее словами были: Я - мать!
После чего она заснула. Ребенок умер. Она умерла, так и не просыпаясь, через несколько часов после него.
Николай, с ее мужем и ее братьями, в эту же ночь сопровождали перевоз ее тела из Царского села в Петропавловскую крепость верхом.
Николай больше никогда не приезжал в Царское Село и приказал изменить там вообще все - и разбивку сада, и комнату, в которой все произошло - чтобы ничего не напоминало о трагедии.
Александру похоронили в Санкт - Петербурге, а ее сына - в Германии, во владениях его отца, которые он должен был бы наследовать.
А все началось с незакрытого в мороз после бала окна кареты...
