Сорок три года — это много или мало? Именно столько лет Саркисян Юрий Владимирович работает в Тебердинском национальном парке. Сейчас он занимает должность заместителя директора по экопросвещению. Мы поговорили с Юрием Владимировичем обо всех нюансах заповедного дела, браконьерах, волонтерстве и зарубежном опыте. А еще о том, как начинался его путь в национальном парке.
— Расскажите пожалуйста, какую должность занимаете и как давно работаете в национальном парке?
— Я уроженец Абхазии города Сухуми. Работаю в заповеднике с 1979 года. Начинал свою работу начальником оперативной группы. За двадцать лет работы были и задержания браконьеров и других нарушителей. Но двадцать лет назад я понял, что охранять достаточно сложно, нужно воздействовать на сознание людей. И решил заняться экопросвещением. С 2000 года я заместитель директора по экопросвещению. Мы развиваем туризм на территории национального парка. Там, где люди, нарушителей гораздо меньше или их вообще нет. И сейчас турист пошел более сознательный, мусор после себя не оставляет. Цветочки рвут иногда, да, но за это мы их, конечно, ругаем. Костры не разводят, нарушений на территории почти нет.
— Как часто выписываются протоколы от инспекторов за нарушения? Какой самый распространенный вид нарушения?
— Самое распространенное нарушение — это нахождение на особо охраняемой заповедной территории без разрешения. Дело в том, что у нас четырнадцать разрешенных туристических маршрутов, куда мы пускаем туристов. Сейчас заключено соглашение с Минприроды о том, что за нахождение на территории маршрута взимается плата двести рублей. Эти деньги идут на развитие национального парка — обустройство маршрутов, изготовление буклетов. На все то, что нужно для туристов. Самый распространенный вид нарушения — это когда туристы заходят в зону покоя, где нельзя находиться, и в этом случае инспекторы составляют протоколы.
— Скажите, а вы как-то учитываете, считаете диких животных на территории?
— Да, конечно, проводятся учеты. Осенью проводится учет высокогорных копытных. Основной обитатель наших высокогорий – тур западнокавказский. В прошлом году был учет и его численность составила полторы тысячи голов. Серн поменьше, всего семьсот голов. Я не знаю в чем причина падения численности серны, но это не браконьерский прессинг, это какие-то естественные условия, изменение климата может быть. А у тура численность стабильная. Не падает, а даже немножко подрастает.
Учитываем зубров, они у нас в Архызе в ущелье Кизгыч. Сейчас там более сорока голов. Каждый год получаем приплод два-три зубренка. Ареал у зубра большой, они начинают выходить с территории национального парка в соседние ущелья, это создает некоторые проблемы. Дело в том, что у зубров гарем семь-восемь самок, и на всех самок не хватает. Поэтому зубры в поисках уходят за пределы территории.
Проводим учет медведей. Их численность достаточно высокая, около ста голов. Учитываем их в июне, когда они выходят на открытые места на пастбища. Питаются в основном травянистой растительностью. Его обнаружить легче и на определенных участках проводится его учет.
Также есть зимний учет животных по следам. Инспекторы уходят по маршрутам и записывают в свои книжечки, какие следы они увидели. Зимой учитывают в основном куниц, лис, зайцев — это по долине. В горах учет зимой проводить невозможно, там глубокий снег.
— Слышали от своих родителей, что раньше ходили по маршруту № 43 через горы к морю. Через Домбай в Сухум. Сейчас можно пройти этой дорогой?
— Нет, к сожалению, этот маршрут уже закрыт. По главному кавказскому хребту проходит государственная граница России. 43-й маршрут был очень популярен. Туристы отдыхали в течение недели, или даже двух, потом доезжали до турбазы «Северный приют», там ночевали и шли двадцать восемь километров через Клухорский перевал в Абхазию на «Южный приют», оттуда уже выезжали утром к морю. Я тоже через этот перевал много ходил. Жаль, что маршрут больше не функционирует. Были договоренности с абхазским правительством, но пока есть определенные сложности в реализации.
Раньше у нас научный отдел был побольше, были орнитологи, зоологи. Сейчас в основном по контракту работают. Приезжают из университетов, в экспедиции. У каждого ученого или экспедиции своя тема, поэтому постоянных сотрудников у нас сейчас всего трое. Это Джамал Текеев — заместитель директора по научной работе, Джандаров Йоська — зоолог и Морозова Ольга — энтомолог. Еще фенолог есть.
— У вас есть книга «Живет на Кавказе тетерев». Кто-то из тех, про кого там написано, жив еще?
— В живых остался автор этой книги Олег Анатольевич Витович. Он сейчас поселился на Усадьбе, выращивает на огороде картошку.
— Сколько ему лет сейчас?
— Восемьдесят один год, он на пенсии. У него большой опыт работы в заповеднике, в книге он все это описал. Тогда были другие времена, другие цели… С туризмом тогда боролись, кстати. Национальный парк прошел волнообразное развитие туризма. В 50-е,60-е,70-е годы был бум туризма, почти по всем маршрутам ходили люди. Тогда еще активно развивался альпинизм, были альплагеря, массовые заезды.
Я сам через это прошел. Но в 1979 году Главохота РСФСР (Главное управление охотничьего хозяйства и заповедников при Совете Министров РСФСР) выпустило предписание, что заповедники и туризм — вещи не совместимые. И мы начали ограничивать турпоток на своей территории, закрыли многие маршруты. Но сейчас некоторые уже открываем.
— Возрождается снова.
— Да. На Бадукские озера маршрут был закрыт, с 2011 года он снова функционирует. Пользуется большой популярностью, туристы любят туда ходить. Но планируем еще открыть на днях маршрут на Мусса-Ачитарские озера, в Архызе на озеро Любви в урочище Морх-Сырты.
Мы сейчас статус национального парка получили, поэтому туризму уделяется больше внимания, чем в заповеднике. Хотя мы всю свою историю функционировали в режиме национального парка, но в то время такого понятия не было. Первым национальным парком был Сочинский, открытый в 1983 году. И тогда встал вопрос об изменении статуса нашего заповедника. Были и противники, и сторонники, но в прошлом году постановлением Председателя Правительства Мишустина М.В. мы получили этот статус. Многие жалеют о прошлом, что был заповедник, а теперь национальный парк.
Мы в национальном парке проводим зонирование и рекреационная зона у нас вся в районе Домбая на склоне горы Мусса-Ачитара. Там туризм уже развит, но будем пробовать его как-то благоустроить, там хаотично все развивалось. Сейчас надо будет принимать какие-то проекты для того, чтобы, не нанося ущерба природе сделать все возможное чтобы туризм развивался устойчиво. Понятие «экотуризм» широко распространено в мире, но мне кажется нам больше подходит понятие устойчивого туризма. Экотуризм — это узкая направленность туристов, это бёрдвотчеры и т. д. Небольшие группы туристов, которые приезжают целенаправленно, чтобы увидеть каких-то птиц или понаблюдать за животными. Сейчас под экотуризм подгоняют всё вплоть до джипинга, но это неправильно.
— Скажите, какими должны быть настоящие экотуристы в плане отношения к природе?
— Все туристы должны быть «эко». Какая основная проблема туризма? Это мусор. С мусором у нас в стране большие сложности. Утилизация, раздельный сбор — все это у нас не налажено. Поэтому туристов, которые поднимаются в горы на маршруты, мы просим забирать весь свой мусор с собой. Приезжают волонтеры, такие как вы, собирают мусор. Но, я так понял, на маршрутах его не много. Инспекторы его тоже собирают.
— Единственный момент — заметили под подъемниками много бутылок, кепок, разного мусора. Видимо люди проезжали, обронили.
— Хотелось бы обратиться ко всем туристам, посещающим наши маршруты: пошли в горы — взяли с собой пакетик, там покушали и все с собой забрали вниз. Есть контейнеры внизу, куда можно его выкидывать.
А так во всех СМИ люди говорят, что впечатления от посещения Тебердинского национального парка хорошие. Есть конечно и недовольные посетители, но все люди разные. Основная масса доброжелательно относится. Когда мы стали национальным парком у людей возникли опасения, что что-то будет меняться не в лучшую сторону. Пока все нормально, будем надеяться, что и дальше так будет.
Сейчас общественное мнение очень влияет на всё. В Кавказском заповеднике хотят часть территории передать в Сочинский заказник, чтобы там сделать инфраструктуру. Так народ поднялся, и Гринпис, и общественность, и пока удается этому противиться. Хотя и Госдума, и Правительство хотели строить какие-то комплексы. А вообще, федеральный закон «Об особо охраняемых природных территориях» не позволяет на федеральной собственности строить какие-то объекты, переводить земли из одной категории в другую. Заповедники и национальные парки находятся под защитой этого закона.
— Расскажите пожалуйста, когда вы первый раз услышали про Русское географическое общество, что значит для Вас эта организация?
— В 1914 году была экспедиция РГО в Теберду и Домбай.
Представители общества рекомендовали создание заповедника на этой территории. Эту идею поддержали видные ученые. В 1935 году появился заповедник местного значения, в марте 1936 года заповедник получил статус федерального. А так РГО на Кавказе достаточно активно себя проявляло, экспедиции были. Сейчас это переведено в государственный формат, а до этого больше общественная организация была. Хочется пожелать РГО успехов.
— Скажите, а сами Вы путешествуете сейчас куда-то?
— Только в Москву езжу. У меня там мама, дочка, внук.
— А раньше?
— Раньше я в экспедиции ездил — в среднюю Азию, за рубежом много раз был. Раньше Госкомэкология (Государственный комитет РФ по охране окружающей среды) организовывал для сотрудников поездки за рубеж на заповедные территории для обмена опытом. Мы были в Америке, в Германии в национальном парке Баварский лес (Nationalpark Bayerischer Wald). Тогда в Германии был популярен сельский туризм. Разводят, например, форель, барашков и зарабатывают не на разведении этих животных, а на том, что приезжают туристы посмотреть на хозяйства, отдохнуть, попробовать форели или баранины. У нас тоже туристы карачаевскую баранину очень любят. В Финляндии был в визит-центре. Когда строили этот визит центр — я много взял из финского опыта.
— Вы принимали у себя волонтеров до этого? Можно ли к вам приехать поработать?
— Принимали волонтеров из-за рубежа, из Европы. Это было и им и нам интересно.
Волонтер — это человек, который приезжает с идеей помочь, но его нужно поселить, его нужно кормить и возить. Мы принимали таких одиночных волонтеров, 2-3 человека, кого можем тут прокормить. А если группа — то это затраты определенные, на которые у нас финансирование не выделяется. Лучше если есть такая возможность, в частности у РГО, выделять какие-то деньги чтобы мы могли разместить людей. Сейчас выживать сложно, мы в основном развиваемся за счет внебюджетного финансирования. Это посещение маршрутов, визит-центра, вольеров, гостевых домов.
2018 год был объявлен годом волонтерства и была такая организация «Экодемия», всероссийский лагерь для эковолонтеров. Нам выделили финансирование из министерства, и мы все лето и осень принимали волонтеров. Мы могли выполнять большие работы, закупить материалы. Лагерь мы построили именно тогда, кухню сделали, холодильники купили.
— Лагерь очень комфортный.
— 2018 год позволил нам принять большую группу волонтеров, из города Железнодорожного, например. Ребята красили изгородь в вольерах, до сих пор держится, хотя четыре года прошло. Мост построили на Алибеке.
— А почему нет взаимодействия с другими государственными корпорациями. Чтобы они присылали волонтеров? Студентов, например.
— Ну это же дело добровольное. Но вот из Сбербанка к нам приезжали волонтеры. Выбрали один-два дня, работали в вольерах, камни собирали, ветки.
— То есть они сами с вами связались?
— Да, да. В Черкесске есть организация «серебряных» волонтеров — для тех, кому за шестьдесят. Они в начале лета у нас мусор собирали, такие активные бабушки и дедушки. РусГидро тоже, у них есть акция «оБЕРЕГАй!». Результат этой акции — тонны вывезенного мусора, благоустройство пляжей и набережных (завоз песка, установка пляжного оборудования, покраска и ремонт скамеек), а также школа бережного отношения к природе.
— Получается уже много компаний.
— Сейчас же волонтерство приветствуется, и большие корпорации хотят участвовать в этом. Еще Росприроднадзор приезжал, они реку Уллу-Муруджу чистили, на водопаде Шумка работали, тоже хорошие ребята.
— И, напоследок, что бы вы пожелали туристам и путешественникам?
— Приезжайте к нам те, кто любит красоту первозданный природы. Мы всегда рады вас принимать. Надо любить природу нашей родины. Раньше ездили больше за рубеж, а сейчас начали осваивать свои природные просторы.
Так что, ждем вас всех в гости!
___________________________________________________
Брали интервью: Александр Бадалов, Анастасия Мелицкова
Если вам понравилась статья – подпишитесь на канал, поставьте лайк и оставьте комментарий!
